Сегодня маэстро Александру Рудину исполняется 50 лет. Но беспрецедентный сольный виолончельный марафон в Концертном зале Чайковского он устроил накануне, сыграв за один вечер шесть концертов для виолончели с оркестром композиторов разных эпох и две впервые прозвучавшие в России пьесы Яна Сибелиуса.
Сама программа, собранная Александром Рудиным к юбилею, отразила тот его индивидуальный стиль и музыкальный вкус, которые уже несколько десятилетий определяют в концертной практике понятие "золотой меры". Ему всегда удается сочетать абсолютную классичность, ясность и одухотворенность интерпретаций с актуальным исполнительским подходом. Но при этом его интерпретации всегда выдержаны в исторически корректном тоне. Рудин умеет улавливать те вибрации, которые связывают, а не разъединяют, словно следуя постулату Августина Блаженного, считавшего, что нет ни прошлого, ни будущего, есть только настоящее. Именно поэтому он не режет историю музыки на части, не специализируется на эпохах. Он играет все.
Шесть Концертов для виолончели с оркестром, представленных в течение одного вечера в ансамбле с Musica Viva, могли бы потянуть не на две, а даже на три сольные программы - это и конкретный исполнительский рекорд, и портрет самого Рудина, не ограничивающего свои многогранные интересы. Безусловно, сложность для публики подряд слушать сначала четыре концерта XVIII века - Гайдна, Карла Эммануила Баха, Вагензайля и Крафта, а во второй части программы - масштабные Концерты Дворжака и Шостаковича (2-й), дополненные пьесами Сибелиуса, существовала. С другой стороны, эта была редкая возможность "наслушаться" Рудина-виолончелиста, который не слишком активно, как хотелось бы, выходит в этом амплуа на сцену. И первый концерт Гайдна сразу погрузил в рудинскую исполнительскую "эстетику": роскошный, густой звук виолончели, легкое дыхание фразировки, техническая простота, не зависимая от виртуозных сложностей текста. И то особое ощущение тонкой грани между техницизмом и виртуозностью, которое относится к разряду достоинств Рудина, никогда не превращающего свои феноменальные технические возможности в откровенный парад "на публику". Гайдн и Карл Эммануил Бах были сыграны Рудиным с энергией mobile, не потеряв в моторике полновесного певучего звука и красоты фразировки. В премьерном для российской публики Концерте до мажор современника Гайдна Георга Кристофа Вагензайля Рудин воссоздал искусную музыкальную ткань, сверкающую красотой мелодических линий, увитых трелями и мордентами, которые из абстрактного линеарного бега неожиданно впадали в другое измерение - пространственное, "экологическое": с кукушками и грозой, раскатами в оркестре и порывами ветра на низкой струне. А венчавший первое отделение Концерт до мажор Крафта переносил публику уже в высокую венскую классику. Результат погружения в XVIII век выглядел подвигом - Рудин представил гигантский объем раритетной музыки, которую в России можно услышать только в его исполнении. И в этом-то и был главный смысл его приношения своим поклонникам.
Во втором отделении таким приношением стали две пьесы Яна Сибелиуса - Cantique и Devotion, впервые прозвучавшие на российской сцене, причем в окружении популярных виолончельных шедевров - Второго концерта Шостаковича и Концерта Дворжака. Рудин сделал тонкий расчет: от изломанных трагических линий Шостаковича, зависающих застылыми мертвенными звуками, от массивной формы "концерта-симфонии" - к струящейся "многослойной" красоте просветленных сибелиусовских миниатюр и, наконец, к торжественному победительному апофеозу хита виолончельного репертуара - Концерту Дворжака. Рудин в этот вечер удовлетворил все вкусы - и свои, и слушательские. И финал необычного концерта вышел победительным не только для самого юбиляра, но и для тех, кто вместе с ним осилил этот необычный музыкальный марафон до конца.