Замечательных, редких, уникальных актрис у нас много, а Нонна Мордюкова - одна. И сегодня ей было бы уже 85 лет.
Нонна Мордюкова в народном сознании все равно проходит первым номером. Не случайно ее именем названа одна из малых планет Солнечной системы, а Британская энциклопедия внесла ее имя в список величайших актрис ХХ века.
Выросшая на Кубани, познавшая с юных лет тяжкий крестьянский труд, едва ли не по шпалам пришедшая учиться во ВГИК, она никогда не играла в сладких соцреалистических утопиях про невиданное кубанское изобилие или про ожидающий нас светлый путь, а жила на экране трудной, горькой жизнью, которой жил простой народ. Замечательный режиссер и педагог Сергей Герасимов, открывший Мордюкову в "Молодой гвардии", предрекал ей роли Анны Карениной, Наташи Ростовой, Антигоны. Александр Довженко восхищался ее античным профилем. Но героиням Нонны Мордюковой не довелось плясать на балах, носить развевающиеся хитоны и туфли на шпильках. Они носили по большей части подбитые ветром ватники и фуфайки, суровые, до бровей, платки да надежные кирзачи, которыми удобно месить непролазную деревенскую грязь. У нее и фильмы называются неброско, но знаково: "Чужая родня", "Отчий дом", "Председатель", "Простая история", "Русское поле", "Трясина", "Журавушка", "Родня", "Мама"... В этих названиях - и предложенный режиссурой жизненный материал, и ее внутренняя актерская тема, и отсвет ее собственной женской судьбы...
- Конечно, по молодости, - делилась со мной актриса сокровенным, - хотелось на экране и графиней побыть, и светской львицей прикинуться. Но я знала и другое: надо играть, но нельзя заигрываться. Каждому из нас точка опоры нужна. Это еще древние понимали. У нас же в кубанской станице так говорили: будешь падать - держись за землю. И я держалась за нее, родимую. Меня всю жизнь волновали, притягивали люди непоказные, обездоленные, разбитые ранами, застарелыми болезнями, горьким вдовством. В этих так называемых простых людях - а играла я сплошь и рядом Ульян, Степанид, Матрен, Глафир, Евдокий - бывали сокрыты такие запасы силы, доброты, душевности, народной мудрости, что передо мной никогда не вставала проблема так называемого "творческого диапазона". Я старалась рыть не вширь, а вглубь.
На этом пути, окромя всенародной любви, Нонна Викторовна не нарыла себе ни больших денег, ни дачи с "мерседесами", ни квартирных хором, ни тихого семейного благополучия с налаженным бытом, о котором, впрочем, грезила всю жизнь. Снималась в стужу и в зной, по линии бюро пропаганды киноискусства моталась с тяжеленными коробками пленок по стране, чтобы помочь многочисленной и преимущественно бедной родне, да и самой заработать на мебель, на ремонт, на кофту новую.
- Когда Нонна влюблялась, - рассказывает мне ее лучшая подруга, народная артистка России Римма Маркова, - она вся буквально светилась, в ее глазах словно расцветала сирень.
А по свидетельству самой Нонны Викторовны, она кормила своих возлюбленных, пыль с них сдувала, наделяла несуществующими дарованиями, обольщала и обольщалась, а в один прекрасный день, когда пелена с влюбленных глаз спадала, выставляла на улицу чемодан с постиранными и отутюженными вещами. С небольшими вариациями так поступила она с сыном писателя Бориса Пильняка, красавцем Борисом Андроникашвили, так произошло и с народным артистом России, актером Владимиром Сошальским, который долго испытывал ее терпение постоянными загулами...
А до этого тринадцать лет терпела Мордюкова унылый, безлюбовный брак с Вячеславом Тихоновым ("тяжело, безрадостно мы жили, ни ему домой идти не хотелось, ни мне"), и как только умерла ее мать, перед лицом которой стыдилась даже думать о разводе, так сразу "самая красивая актерская пара Советского Союза" и распалась. Судьба распорядилась таким образом, что с тех пор они снимались у разных режиссеров, их пути не пересеклись ни разу за 40 последующих лет. Но под конец жизни Нонна Викторовна вспоминала бывшего (и единственного!) мужа с горькой нежностью.
В этой несложившейся, трудной личной жизни - она тоже плоть от плоти своего не самого счастливого на земле народа. Того народа, который, кстати, никогда не считал ее "актрисулькой", избалованной "кинозвездой".
Да, она не была счастливой в общепринятом смысле слова, если понимать под счастьем спокойную, уютную, размеренную жизнь, осененную мужниной и сыновней любовью (сын Нонны Викторовны Владимир Тихонов рано ушел из жизни из-за пристрастия к наркотикам). Спасалась она любовью народной. До самого смертного часа шли ей со всей страны письма, телеграммы с признанием в любви, с проявлениями нежности. Когда Нонна Викторовна в последние годы своей жизни сильно заболела, незнакомые люди дежурили день и ночь у больницы, завалили ее цветами, овощами, фруктами, всевозможными деликатесами. Выплывая из забытья, рассказывала мне позже Мордюкова, она видела чьи-то сострадательные глаза, участливые руки, вытирающие ей пот со лба. Вот тогда Нонна Викторовна по-настоящему осознала, что она действительно народная артистка. Не только по званию и призванию, но и по характеру и сути своего творчества.