В ее смерть не верится никак. Ни за что. Что-то в этом есть абсурдное, с чем не хочется мириться.
Много говорилось и писалось о том, что в их поэтическом поколении было что-то детское. Даже в их общественных порывах. Но и здесь Белла Ахмадулина - особый случай. Однажды я позвонил ей из газеты и попросил дать для публикации новое стихотворение. Ей тогда присудили Государственную премию. "Это невозможно, - печально сказала она. - Мои стихи перепечатывает на пишущей машинке один мой друг. Только он один может их перепечатывать. Но он живет в другой стране".
После этих слов я понял, что бессмысленно говорить о возможности отправки стихов по электронной почте. Да просто бессмысленно говорить. Я наслаждался тембром ее речи, который так отчетливо звучит в ее стихах. Ведь они именно "звучат" на бумаге. У них всегда голос Беллы Ахатовны. Это не буквы, не слова, не метафоры, это - ее живая речь. Только ее. Никогда не спутаешь.
Да - ребенок. Но и очень серьезный ребенок. Такими серьезными могут быть только дети. Если у ребенка серьезное выражение лица, то это действительно очень серьезно, без дураков.
Я помню их выступление вместе с Василием Аксеновым незадолго до его трагедии и кончины. Они выступали, кажется, на той самой ярмарке Non/fiction, которая откроется в ЦДХ завтра, но уже без них. Они всерьез обсуждали, при стечении большого числа народа в зале, какое пальто было на "Васе" в конце 50-х. Какое-то уж совсем необыкновенное по тем временам пальто было на нем. Было похоже, что они забыли, что они в зале и что выступают. Белла Ахатовна точно забыла. С детски-серьезным видом она обсуждала пальто "Васи" конца пятидесятых годов. На дворе стоял XXI век…
Если же говорить серьезно, совсем-совем серьезно, то из жизни ушел очень большой русский поэт. И, быть может, последний после Анны Ахматовой крупный поэт с женским именем. Все-таки не забудем, что Белла Ахмадулина была единственным поэтом в СССР, которым заинтересовался Владимир Набоков. Набоков, который отрицал Пастернака и Твардовского. Набоков, который отрицал всех, кто не был с ним одного эстетического состава. Против стихов Ахмадулиной он не устоял. Да и как можно против них устоять? Против их какой-то единственной печали, единственной гордости и какой-то неуловимой робости?
"По улице моей который год / звучат шаги - мои друзья уходят./ Друзей моих / медлительный уход/ той темноте за окнами угоден…"
Вот и ее шаги тоже отзвучали. Ушла. В другую страну. Где кто-то все еще продолжает печатать ее новые стихи на пишущей машинке.
Павел Басинский
Анатолий Гладилин: И тут встала Белла...
- Я абсолютно уверен, что в эти печальные дни будут сказаны все слова, которые Белла, великая русская поэтесса, заслуживает.
Я просто хочу рассказать одну историю - историю из нашей молодости. Когда Белла, можно сказать, показала свою истинную силу и забила всех шестидесятников.
Это было где-то в 60-х годах, в редакции "Юности". Приехал американский писатель Джон Стейнбек. И собралась вся литературная элита - сейчас из нее уже практически несколько человек осталось, но тогда все были живы, веселы, молоды и все собрались в редакции "Юности" на встречу с известным американским писателем. Но редактор "Юности", тогда - Борис Полевой, подходил к каждому и буквально слезно просил: "Старичок, ты же не хочешь, чтобы закрыли наш журнал, правильно? Сам Стейнбек, может, и хороший, но с ним обязательно будет шпион из посольства, и обязательно будут провокационные вопросы, поэтому, ребята, осторожнее! Сидите и не подводите меня, старика, старайтесь ничего не говорить, держитесь!"
И вот мы собрались все, приходит Стейнбек, с ним молодой человек из посольства, и Стейнбек начинает нас выспрашивать. А мы все говорим какие-то обтекаемые вещи. Иногда задаем ему вопросы - тоже глупые. По-моему, один из глупых вопросов я задал: был ли он знаком с Хемингуэем? На что Стейнбек ответил в своей манере, что, дескать, конечно был знаком, дружить они не дружили, но два раза встречались и крепко выпивали, где-то это было в кафе или в барах.
И что один раз платил Хемингуэй, а второй раз платил Стейнбек. И все в таком плане. А потом он на нас посмотрел и сказал: "Вы знаете что, меня предупреждали, что здесь сидят молодые львы, которые будут кусаться, которые будут с зубами, а я на вас смотрю, вы какие-то мямли... Я не слышу от вас ни вопросов, ни ответов острых..." И мы сидим, мы же связаны словом, и тут встала Белла. И от своего имени объяснила Стейнбеку очень четко, что никто из нас не отважился сделать, что есть разница между ним и нами.
Что он может говорить все, что угодно, а мы этого не можем себе позволить, и что если господин Стейнбек этого не понимает, то это его недостаток воспитания или образования. И он это понял. И совсем по-другому посмотрел на нее и на нас. Вот никто из нашего поколения - а сидели Евтушенко, Вознесенский, Аксенов, - все звезды - все сидели и молчали, никто не мог ответить, а объяснила все только Белла. Вот это одна история про нее - вот какой она была в молодости...
Подготовила Ирина Корнеева
Эльдар Рязанов, режиссер: Случилось огромное несчастье - не стало великого поэта, прекрасной женщины, верного друга, человека неслыханного обаяния, Беллы Ахмадулиной.
Это ужасная потеря для нашей поэзии, для настоящей интеллигенции. Потому что эта женщина была чудом. Ей были дарованы Богом прекрасная внешность, изумительный голос, неповторимый поэтический талант. Она прожила жизнь безукоризненную, была эталоном чести, достоинства и веры в высокие идеалы.
Скромность ее была фантастической. Причем не наигранной, а очень естественной. О себе она была как раз не очень высокого мнения. Я в несколько своих фильмов включил песни на ее стихи, и она на полном серьезе считала, что ее популярность пришла благодаря этим фильмам.
Мы глубоко скорбим, потому что в нашей среде образовалась огромная черная дыра. Белла Ахмадулина была настоящим другом, я ее обожал. После этой беды будет очень трудно оправиться.
Подготовил Валерий Кичин
Михаил Жванецкий, писатель: Я потрясен! Я слишком любил ее… Это так угнетающе действует… Умер великий поэт. И так неожиданно. Никто не знал, и я ничего не знал об ее болезни. Я знал, что у нее были проблемы со зрением, не более того.
Настолько все пустеет. Словно едешь по дороге, и исчезают указатели, верстовые столбы. Куда и с кем? Ни с кем и - в никуда. Для меня таким ориентиром был Окуджава, и Володя Высоцкий, но меньше, чем Окуджава. И Вознесенский. Теперь вот Белла. Она - такой человек: если она подпишет, и я подписывал, если она выступает, и я выступал. Знал, что тогда это будет точно, по совести.
Она говорила стихами и пела стихами. Точно, как птица. Из ее горла лилась стихотворная речь. Простую фразу: "Миша, посиди со мной" я воспринимал из ее уст, как стихи. Она - совершенно поэтичная женщина. И великий подвиг ее мужа Бориса Мессерера, который опекал и поддерживал ее. Как и в случае с Андреем Вознесенским и Зоей Богуславской - на первый план выходят люди, которые рядом…
Сергей Чупринин, главный редактор журнала "Знамя": Белла Ахмадулина не только писала абсолютно виртуозные волшебные стихи, но и говорила так, что ее речь нельзя было перепутать ни с чьей другой. Абсолютно несравненный талант. И сейчас, когда пришла эта скорбная весть, трудно да и незачем равняться с нею в даре говорить так проникновенно и так фантастично, как умела только она. Поэтому я скажу просто: ее уход - это трагедия для современной русской культуры. Мы-то привыкли к ее присутствию, так же, как привыкаешь к пению птиц в весенний полдень. И русская культура без Ахмадулиной, без этого голоса, все равно, что русская роща вдруг оставшаяся без певчих птиц.
Олег Чухонцев, поэт: Напишите две фразы. Уход большого поэта невосполним. У меня нет слов. Все. А общие фразы говорить не хочу.
Подготовила Сусанна Альперина