В первый день Нового года на экраны выйдет "Щелкунчик" -новый фильм Андрея Кончаловского, интернациональный проект, снятый в 3D с участием голливудских звезд.
Наш очередной "Деловой завтрак" начался с разговора о фильме, который уже идет в США и вызвал там неоднозначную реакцию: многие зрители оценивают картину высоко, многие критики - негативно.
Российская газета: Андрей Сергеевич, после прочтения американских рецензий складывается ощущение, что ваши критики ждали экранизации балета Чайковского, а вовсе не сказки Гофмана. И уж тем более - не ваших импровизаций на этом сюжете.
Андрей Кончаловский: Да, я озадачен таким категорическим неприятием картины - я такого еще не встречал в своей творческой жизни. Не потому, что я считаю ее безупречной, а потому, что реакция зрителей была другой. Дети смотрели, мальчишкам понравилось, были опросы: 60 процентов зрителей сказали "Хорошо", 15 - "Очень хорошо", 20 -"Плохо".
РГ: Тогда в чем дело?
Кончаловский: А вот два факта, делайте выводы. На производство фильма "Трон" "Дисней" истратил 250 миллионов и 60 миллионов - чтобы его пропихнуть на американский рынок. "Уорнер Бразерс" истратили 350 миллионов на нового "Гарри Поттера" и баснословную сумму, чтобы он побил конкурента. Идет соревнование за то, чтобы вынуть деньги из зрительских кошельков. Когда российские представители "Диснея" смотрели материал, они были полны энтузиазма и собирались прокатывать ее в России, чтобы заявить о существовании русского отделения "Диснея". Мы обрадовались. Но вскоре переговоры стухли. Вывод один: позвонили из Америки и сказали "Ребята, нам не нужны русские картины не только на американском, но и на российском экране". Это же огромный рынок - русский! В этом году он даст больше миллиарда долларов! Из них 850 миллионов ушло в Америку. Видите, как он важен для американцев.
РГ: Как вы восприняли критику в прессе?
Кончаловский: Мы не были готовы к такой уничтожающей критике. В "Нью-Йорк таймс" должна была появиться статья, ее автор, один из крупнейших критиков, уже писал обо мне как о постановщике опер, приезжал в Турин на премьеру "Бориса Годунова". Ему фильм понравился, и 17 ноября должна была появиться статья. 14 ноября выяснилось, что там "по ошибке" вышла статья об истории балета "Щелкунчик" в США, поэтому материал о фильме не выйдет. Все это для меня было невероятно: картину еще никто не видел! Внешэкономбанк спонсировал выход картины в США, но остальные деньги взяты в кредит.
РГ: Большой кредит?
Кончаловский: 50 миллионов. Общий бюджет - 90 миллионов. По американским меркам - мало: такие фильмы стоят там 150, 200, 250 миллионов! Мы не могли с ними соревноваться, но надеялись, что картина будет прорастать постепенно. Но все это было подкошено реакцией прессы. Газеты писали: как мог Кончаловский изуродовать светлую сказку Чайковского! Не понравилось, что появились мрачные ноты: какие-то крысы в фашистских шинелях! Но сказка Гофмана, если на то пошло, гораздо мрачнее. Конечно, американцы привыкли видеть "Щелкунчика" Петипа-Чайковского на Рождество: все танцуют, все светло и приятно. Но мы другое снимали.
РГ: Ваши выводы?
Кончаловский: Я понял: американцы не будут поддерживать картину в США, если они не вложили в нее своих денег. По статистике, за 30 лет на экраны США вышло около двух тысяч зарубежных картин. Но только один процент из них смотрел широкий зритель. Американцы поставили заслон перед иностранным кино: они хотят доминировать на рынке. Американский рынок герметичен. Даже когда русская картина получает "Оскара", это ничего не значит для тамошнего рынка. Это для американца всего лишь зарубежное кино на иностранном языке.
РГ: В нашем прокате вам придется конкурировать с диснеевским "Троном".
Кончаловский: "Трон" выходит 23-го, нашу премьеру мы передвинули на 1 января. Трон - тиражом в 3 тысячи копий, у нас -300. Но если в США критику еще читают, то нашим людям американская критика пока до лампочки. И, во-вторых, у нашего зрителя другая психология: он знает, что зло было, есть и будет. Но с ним нужно бороться.
РГ: Однако у вас в фильме классический хеппи-энд: крысы ретировались, зло отступило. И все поют на мотив Первого фортепианного концертаЧайковского.
Кончаловский: Хеппи-энд - это не уничтожение зла, а победа добра над злом. Зло будет существовать всегда, как всегда будет существовать Сатана. Зло можно заставить отступить, но - не уничтожить окончательно. Идеального мира нет ни у Гофмана, ни в нашем фильме.