Первой Золотой медали им.И.Е.Тамма удостоен академик Исаак Халатников - основатель и многолетний директор Института теоретической физики им. Ландау. С ученым встретился корреспондент "РГ".
Российская газета: Вы первым из российских ученых получили медаль, учрежденную в честь Игоря Тамма, который работал в "конкурирующей фирме". Ведь вы ученик Ландау, а у Тамма была своя школа теоретиков, откуда, в частности, вышел Нобелевский лауреат Виталий Гинзбург. Очевидно, в этой награде для вас есть своеобразная символика?
Исаак Халатников: Во-первых, хочу сказать, что Игорь Евгеньевич Тамм - наш выдающийся ученый, лауреат Нобелевской премии, и эта награда для меня огромная честь. Что касается конкуренции научных школ, то она была здоровая. Ничем не напоминала "гражданскую" войну между нашими великими космическими конструкторами, о которой только недавно стало широко известно. Наоборот, работа нас объединяла.
Яркий пример - создание водородной бомбы. Над ней работала группа, которой руководил Тамм. Его сотрудники Андрей Сахаров и Виталий Гинзбург придумали оригинальные идеи, ставшие основой конструкции. Но расчеты бомбы, всех происходящих в ней процессов были поручены группе Ландау. Почему? Дело в том, что каждая научная школа имела свою специфику. Уже по стилю работы можно сказать, в какой школе она выполнена. Скажем, у Тамма было много физики и меньше математики.
РГ: Кстати, Виталий Гинзбург говорил, что он неважный математик, зато хорошо понимает физику явлений.
Халатников: А Ландау называл себя чемпионом мира по технике вычислений в теоретической физике. Этим отличались и его ученики. Поэтому именно его группе и были поручены расчеты и атомной, а потом и водородной бомбы. Придуманной, повторяю, группой Тамма. Каждая школа вложила в это "изделие" все самое лучшее, чем обладала. Так что ни о какой конкуренции, тем более зависти речи вообще не было. Это была одна команда.
РГ: Каким человеком был Тамм?
Халатников: Очень демократичным, мужественным и симпатичным. Он крайне болезненно переживал многое, что происходило в стране, особенно в сталинский период. Открыто обсуждал это не только со мной, но и с другими людьми. А ведь его брат был арестован.
И конечно, он был выдающийся ученый. Вообще это было удивительное время. В бедной крестьянской стране, недавно пережившей гражданскую войну, вдруг довольно быстро появилась целая плеяда физиков мирового уровня. Думаю, причина в том, что революция, со всеми ее минусами, вызвала у молодежи огромный интерес к науке. Поразительно, что в 1932 году, когда в стране был страшный голод, на лекциях Ландау в Харькове аудитории были полны, проходы забиты. Это настоящий феномен, из которого вышла наша великая наука.
Как и многие физики, Тамм очень интересовался искусством. Помню, когда в страну попали фильмы неореализма, мы были просто ошарашены. Особенно понравился фильм "У стен Малапаги" с Жаном Габеном. Нам открылся новый мир. Тамм даже говорил: "Кому не нравится этот фильм, не выдерживает тест на интеллигентность".
РГ: Вас наградили медалью Тамма за работу, название которой даже страшно прочитать: "Асимптоматическое поведение гриновских функций в квантовой электродинамике". Можно хотя бы в самых общих чертах сказать, о чем речь?
Халатников: Она выполнена 50 лет назад. С моим коллегой Алексеем Абрикосовым мы решали задачи, связанные с поведением электрона, например, как он взаимодействует с собственным полем, с другими частицами и т .д. И далеко не всегда возникающие эффекты можно было рассчитать с помощью квантовой механики. Требовалось найти какой-то иной инструмент. Мы применили так называемую технику диаграмм, предложенную выдающимся ученым Ричардом Файнманом. Кстати, даже такой великий "вычислитель", как Ландау, ей не владел. Но он очень заинтересовался нашей с Абрикосовым работой, предложил несколько оригинальных решений. Поэтому у нее три автора. Горжусь, что оказался в такой приятной компании, с двумя Нобелевскими лауреатами.