В рассекреченных документах спецслужб США нет подтверждения того, что эти службы имели какое-либо отношение к первой публикации романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго" на русском языке, но нет и доказательств их непричастности к этой публикации.
Ваш корреспондент убедился в этом, запросив материалы, касающиеся Пастернака, в архивах ЦРУ и ФБР США на основании американского закона о свободе информации. В течение минувшего года, на протяжении которого отмечались 120 лет со дня рождения и 50 лет со дня смерти знаменитого писателя и поэта, ответы на эти запросы поступили из обоих силовых ведомств, а также, по согласованию с ФБР, из бюро разведки и исследований госдепартамента США.
В ответе из ЦРУ указывалось, что там заново прошерстили по запросу базу данных с ранее рассекреченными документами общим объемом более полумиллиона листов. Что касается всех остальных архивов, в Лэнгли не пожелали "ни подтвердить, ни опровергнуть ни наличия, ни отсутствия" в них досье на Пастернака, поскольку даже сам этот факт "обоснованно засекречен", как относящийся к "информации о разведывательных источниках и методах".
В итоге главное разведведомство США представило в качестве ответа неподписанную десятистраничную справку "Пастернак и Фаст: по разные стороны "железного занавеса", датированную ноябрем 1958 года. Это означает, что она была составлена по горячим следам событий 23-29 октября того же года - с момента объявления о присуждении первому советскому автору Нобелевской премии по литературе до его вынужденного отказа от этой награды из-за травли, которую она навлекла на него на родине.
А вот американские литературоведы в штатском, между прочим, считали, что "Доктор Живаго" - это "не пропагандистское произведение" и вообще "не политический роман в обычном смысле слова". Это "не контрреволюционный" и "не прокапиталистический", а "антицаристский" текст, бьющий "не по целям коммунизма, а лишь по некоторым его методам", утверждали они. В целом, на их взгляд, прин ципиально неприемлемым для советских властей роман оказался прежде всего потому, что "взывал к интеллектуальной честности и человеческой свободе".
Вообще основным содержанием служебного документа ЦРУ служила полемика о свободе творчества на примере судеб Пастернака и американского писателя Говарда Фаста. Последний, будучи коммунистом и получив в 1953 году Сталинскую премию, продолжал тем не менее широко издавать свои произведения в США. В 1957 году он порвал с компартией и на следующий год публично и резко осудил преследования Пастернака в СССР.
Но попутно в общих чертах рассказывалась и история выхода в свет "Доктора Живаго". Сообщалось, что миланский издатель Джанджакомо Фельтринелли (ошибочно названный американскими разведчиками Джанкарло. - Прим. авт.) напечатал роман после того, как тот был сначала одобрен к публикации, а затем запрещен в Советском Союзе. Упоминалось также "пиратское издание тиражом в 1200 экземпляров, которое было летом 1958 года выпущено одной голландской фирмой и распродавалось российским туристам на Всемирной выставке в Брюсселе".
По версии исследователя Ивана Толстого, именно это издание было результатом "спецоперации" ЦРУ, обошедшейся в 10 тысяч долларов. Денежный размер самой Нобелевской премии составлял в то время около 41,4 тысячи долларов. Кстати, когда Толстой только выдвинул эту версию, я пытался спрашивать о ней на одном из приемов у тогдашнего директора ЦРУ Майкла Хейдена, но ответа не получил.
Госдепартамент США в своей рассекреченной теперь справке от 18 ноября 1958 г. по сути ограничился изложением канвы событий. По его мнению, "дело Пастернака драматично сфокусировало внимание внутри страны и за рубежом на двух крупных недостатках советского режима - его фактической нетерпимости к свободе слова и неспособности поставить себе на службу лучшие творческие таланты страны".
Любопытно, что в документе вашингтонского внешнеполитического ведомства ничего не говорилось о международных последствиях происшедшего. Надо полагать, этому важнейшему для США вопросу посвящались отдельные аналитические бумаги, остающиеся под спудом. В той же записке ЦРУ приведен целый хор возмущенных откликов известных деятелей культуры и мировых СМИ, особенно левой ориентации.
О том, что писала в те дни печать самих США, можно судить по плотной стопке бумаг, присланных из ФБР. Справочно-архивная служба этого ведомства сообщила, что рассмотрела по запросу 80 страниц документов и решила обнародовать 75 из них. Львиную долю составляют копии публикаций в американской прессе. Между прочим, наряду с известными защитниками Пастернака (а среди них были Альбер Камю, Бертран Рассел, Исайя Берлин, Джавахарлал Неру и многие другие) газетную колонку в его поддержку написала тогда вдова американского президента военного времени Франклина Делано Рузвельта и первый председатель Комиссии ООН по правам человека Элеонора Рузвельт.
В документах самого ФБР привлекают внимание однозначная оценка "Доктора Живаго", как "обвинительного заключения в отношении коррумпированости российской жизни, вызванной коммунизмом", докладная записка о том, что компартия США подстроилась к советской кампании критики романа, хотя и "в более мягком тоне", а также справка о том, что ФБР не возражало бы против приезда писателя в США, поскольку не располагало "информацией о связи Пастернака с советскими разведслужбами".
Справка эта была выдана в феврале 1959 г. в ответ на запрос из визового подразделения госдепартамента. Чем он был продиктован, в документах не указано. Но осенью того же года в США распространились слухи о возможности приезда нобелевского лауреата в Чикаго. Исходили они от Джозефа Половски - активиста организации американских ветеранов встречи на Эльбе, который ранее ездил в СССР и встречался с Никитой Хрущевым. Половски утверждал, что ему были обещаны приезд и выступление Пастернака на декабрьском памятном вечере в честь Федора Достоевского.
Этот визит, однако, так и не состоялся - даже если планировался. В мае следующего года Пастернак умер на своей даче в Переделкино. Похороны опального поэта, собравшие массу народа, стали очередным подтверждением общественного признания не только его литературного гения, но и его моральной победы в противостоянии с властями.
Зато в Америку приезжал в 1959 году его итальянский издатель Фельтринелли, публично радовавшийся тому, что ему без проволочек выдали визу. В архиве ФБР сохранилось объяснение на этот счет. Власти США тогда решили, что, "поскольку он приобрел всемирную известность как издатель "Доктора Живаго"... выгоднее дать ему визу, чем отказать на основании прошлой принадлежности к итальянской компартии", от которой он к тому же уже отрекся.
Как известно, в 1958 г. вместе с Пастернаком нобелевскими лауреатами стали еще трое россиян - физики Игорь Тамм, Павел Черенков и Илья Франк. Поздравляя их с заслуженным успехом, газета "Уолл-стрит джорнэл" тогда писала: "Но даже советские лидеры должны бы знать, что правительство может жечь книги и подвергать опале людей, но ни одна власть, созданная человеком, не в состоянии стирать из памяти идеи других людей. Сама попытка такого рода лишь укрепляет идеи, которые правительство хочет уничтожить. Поэтому, на наш взгляд, нет особых сомнений в том, кого из четверых россиян, удостоенных Нобелевской премии, будут со временем больше всего славить и помнить - возможно, даже в том самом обществе, где он теперь живет".