Теперь каждый может составить свое мнение о событиях 10 апреля и что произошло с самолетом польского президента.
На сайте Межгосударственного авиационного комитета (МАК), который с согласия польской стороны вел расследование авиакатастрофы, доступны не только заключения технической комиссии об этой авиакатастрофе, но и опубликована расшифровка всех переговоров и разговоров диспетчеров. Обычно такое МАК оставляет за кадром только для узкого круга специалистов и следственных органов. Публикация МАК полной транскрипции записей, зарегистрированных диспетчерскими магнитофонами, это исключительный случай. Полная расшифровка без купюр, возможно, остановит попытки различных трактовок информации по трагедии. Ясно, что на диспетчеров не оказывалось никакого давления извне.
Комиссия проанализировала записи, зарегистрированные диктофоном, и переговоров группы руководства полетами с экипажем самолета Ту-154. Также была проведена независимая оценка фактов давления на группу руководством полетов. Фактов давления не выявлено, констатировал глава технической комиссии МАК Алексей Морозов.
Накануне катастрофы, согласно опубликованной на сайте МАК расшифровки диспетчеров, прогноз погоды не предвещал густого тумана. Однако уже рано утром 10 апреля было понимание, что сесть при влажности в 80 процентов и видимости в десять раз ниже допустимого минимума на аэродроме Северный затруднительно.
Диспетчеры говорили, что "запрещение на вылет не выдаем. Он сам летит". Но всем, кто прочитал расшифровку, понятно, что если бы у них было право закрыть аэродром, то они бы им наверняка воспользовались. Но оно есть у диспетчеров, которые ведут самолеты гражданской авиации, распространяется на коммерческие пассажирские рейсы, а на государственные борты нет. Об этом Морозов говорил еще на пресс-конференции в Москве, комментируюя видеореконструкцию полета польского лайнера, начиная от российской границы.
Пресс-конференция не была секретом и транслировалась в прямом эфире. Так что слова Морозова прозвучали раньше, чем польские эксперты рассказали о своей версии. Он констатировал, что диспетчеры не могли запретить посадку польскому самолету. По международным правилам при выполнении литерных рейсов решение о посадке, уходе на второй круг принимает командир воздушного судна. Аналогичные правила прописаны и в польских авиационных нормативах. Специалисты МАК уточнили и то, что запретить посадку авиадиспетчер не может, если полоса свободна, технические средства аэродрома работают исправно. По мнению специалистов Единой системы по организации воздушного движения, пилоты пошли на риск, не исполнив команду диспетчера не снижаться в условиях ухудшающейся видимости. И это привело к трагедии. Все остальные обстоятельства не имеют отношения к тому, что случилось.
Из расшифровки переговоров точно следует, что диспетчеры обеспечили борт всей необходимой информацией для приятия решения. И не раз предупреждали о плохой видимости из-за тумана. При первой же связи с бортом сообщили, что условий для приема нет. Во всяком случае, до Ту-154 на посадку заходил российский Ил, который, получив практически ту же метеосводку, ушел на запасной аэродром. Польские летчики были осведомленны о техническом оборудовании полосы. Она не отвечала стандартам аэропорта, на который можно сесть при сложных метеоусловиях.
Российские диспетчеры готовились вести борт польского президента на запасной аэродром: "Надо для основного поляка уточнять запасной, потому что пока погоды нет". Кроме того, в "Записи телефонных переговоров" говорится, что оперативный дежурный в Смоленске допускал вероятность, что Ту совершит посадку в другом аэропорту. Примерно в 10.23 экипаж на связь сообщил, что идет на снижение. Руководитель полетов в Смоленске спросил: "А запасной аэродром у вас какой?" В ответ прозвучало: "Витебск, Минск". Дисперчеры уточнили, сколько топлива на борту, и получили ответ - 11 тонн. То есть для ухода на другой аэродром его было достаточно. В 10.24 экипаж польского президента запросил данные о метеоусловиях и принял роковое решение о снижении. "Спасибо. Но, если возможно, попробуем подход. Но, если не будет погоды, тогда отойдем на второй круг", - ответили с борта.
В разговоре между собой российские диспетчеры решили, что польский самолет делает "контрольный заход". "Решение командира. Делает контрольный заход до высоты принятия решения 100 метров. Уход, готовность Минска, Витебска на запасной пусть запросят", - констатировали они. Тогда наземные службы пытались узнать уровень подготовки пилотов, спросив командира экипажа, совершал ли он посадку на военном аэродроме, и получают ответ: "Да, конечно". Однако, по мнению заслуженного пилота России Юрия Сытника, экипаж плохо знал аэродром в Смоленске.