Сегодня исполнятется 95 лет историку Николаю Ивановичу Павленко.
Его любимое занятие - погружаться в исторические глубины. Его стихия - XVII-XVIII века, его конек - реформы того времени, его кумир, кумир лидеров 90-х - Петр I.
Доктор исторических наук, профессор, работник Института истории АН СССР, автор более 300 научных работ и учебников по отечественной истории для средней и высшей школы, написал рекордное количество книг серии "ЖЗЛ". Только что завершена работа "Петр Третий. Остерман".
Российская газета: Ваши первые монографии 1953 и 1962 годов были посвящены истории металлургии в России XVIII века, а потом вы резко переключились на правящую династию и ее окружение. Почему?
Николай Павленко: Первые книги начал писать под влиянием знаменитых слов Сталина из 4-й главы основополагающего в 1930-1950-е годы "Краткого курса истории ВКП(б)": история, если она хочет быть наукой, должна изучать не жизнь царствующих особ и полководцев, а историю производства и производителей материальных благ. Но производители в XVII веке жили в деревне и за исключением северных "черносошных" крестьян были неграмотные. От них осталось единственное письменное свидетельство - подушные переписи, или сведения об имуществе. И у нас появился целый клан "лаптеведов", занимавшихся подсчетом крестьянских лаптей да кур и делавших на основании этой "бухгалтерии" далеко идущие выводы. Для изучения истории производства материальных благ в XVII-XVIII веках не было соответствующих источников. За весь XVIII век сохранился один-единственный архивный фонд - Меншикова, да и то только потому, что его бумаги были конфискованы для следствия. История металлургии приелась мне так сильно, что как только я почувствовал свободу выбора, перешел на личности царей. По ним источники сохранились. Для серии "ЖЗЛ" я написал о всех замечательных людях XVIII века - о Петре Первом, о Меншикове, о Екатерине I, о Петре II, о Екатерине II, о царевиче Алексее, о Лефорте.
РГ: Вы пишете увлекательно и живо, вам известен каждый шаг, каждый вздох ваших героев. Не хотелось удариться в беллетристику и живописать, как Дюма или Дрюон?
Павленко: Никогда! Историк, если он историк по призванию, должен опираться на документальные источники и фантазировать не имеет права.
РГ: Почему мы слывем страной с непредсказуемой историей?
Павленко: Позвольте процитировать: "...Разум не может постигнуть, как такая огромная машина держится... каждый старается избавиться от забот... каждый имеет в виду только свои выгоды". "Когда я обращаю внимание на настоящее управление государством, мне кажется, что царствование Петра Великого было не что иное, как сон" - саксонский резидент, дипломат Лефорт, 1728 год.
РГ: А вот Некрасов, 150 лет назад "Грош для новейших господ выше стыда и закона. Ныне тоскует лишь тот, кто не украл миллиона". Вы апологет мысли, вложенный создателями фильма "Доживем до понедельника" в уста одного из персонажей: после Петра Великого России "не везло на царей"?
Павленко: Петр вкалывал всю жизнь, засучив рукава: овладевал ремеслами, подставлял грудь под пули, работал как каторжный. Он не мог благоденствовать на троне, потому что считал себя слугой государства. "С тех пор как я почал служить..." - его слова.