В последнее время как-то перестали люди в театр ходить... Раньше, бывало, здорово так ахали: ах! Премьера на Таганке или в "Ленкоме"! Ах, как гениально сыграл этот артист! Ах, как невероятно сыграл тот! Ах, вы не видели? Обязательно поглядите!..
Нет, оно, конечно, как поставил Херманис в Театре наций рассказы Шукшина с Мироновым и Хаматовой в главных ролях, так все и заахали, причем справедливо. Но так редко случается. У нас нынче театральные ахи сменили театральные стоны. Как посмотришь, какой спектакль, сделанный в жанре актуальной драмы, так и начинаешь стонать от того, как плохо мы живем в мире людей неприятных, злых и, как правило, пьющих.
Выдь в театр, чей стон раздается? Это зрители стонут порой...
В нашем театральном королевстве сменились ценности. Раньше все были убеждены, что главное на сцене - живая жизнь человеческого духа. Нынче эти слова считаются практически неприличными, и сенсацией становится спектакль, в котором читают газетные статьи на актуальные темы. Раньше гением почитали актера, который может сыграть на сцене историю лошади так, что каждый, сидящий в зале, понимал: это история про него. Сегодня талант признается за артистом, который на сцене может органично ругаться матом.
И не то чтобы я против актуальной драмы - пусть будет. Я не понимаю, почему человек, который ждет в театре художественных, а не публицистических потрясений, выглядит ретроградом. Почему особой любовью критиков пользуются спектакли-ужасы про нашу жизнь? Почему для того, чтобы перечислить мощные актерские работы на московской сцене, хватит пальцев одной руки? Почему так много сегодня постановок про проблемы и так мало - про людей?
На таком вот театральном фоне два известных режиссера недавно и практически одновременно возглавляют два крупных провинциальных театра.
Кто режиссеры и что возглавили?
Владимир Петров теперь руководит Воронежским театром имени А. Кольцова, а Евгений Марчелли - Ярославским театром имени Ф. Волкова. Оба пообещали сделать свои театры лучшими и в России, и в Европе. Такой замах меня лично радует. Мне кажется, если человек возглавляет театр, он должен помнить слова Андрея Вознесенского: "Авантюра не удалась. За попытку спасибо". Руководить в сегодняшних условиях театром - дело сложное и, правда, близкое к авантюрному. А если эта авантюра еще и удастся, так вообще - "респект и уважуха", как говорится.
Петров руководил театрами в Севастополе, Киеве и Омске. Ставил в Москве. Вообще в нашем театральном королевстве есть такой знак качества: если Олег Павлович Табаков приглашал на постановку, значит, режиссер популярный, интересный и, без сомнения, профессиональный. Так вот Петров поставил в МХТ имени Чехова несколько спектаклей, которые имели зрительский успех. У него репутация крепкого мастера.
Евгений Марчелли в МХТ почему-то не ставил, но его "Отелло" в театре Вахтангова наделал шуму. Критики в своем большинстве довольно иронично писали о постановке, что, как правило, свидетельствует о том, что спектакль живой. В 2005 году Евгений Марчелли был удостоен звания "лучший режиссер российской театральной провинции" - звучит, согласитесь, солидно. В этом году в конкурсе "Золотая маска" участвует его спектакль "Екатерина Ивановна" по знаменитой пьесе Л. Андреева. Марчелли тоже, без сомнения, мастер, склонный к эксперименту, а иногда и эпатажу. Его постановку "Дачников" Горького в Калининградском театре обвинили аж в порнографии...
Вот такие люди возглавили провинциальные театры. И объявили о своих планах.
Марчели только выпустил пьесу Андреева, а на выпуске "Зойкина квартира" Булгакова.
В перспективном плане Воронежского театра, возглавляемом Петровым, значатся: Шекспир (три названия), Гоголь, Горький, Платонов...
Понятно, нет? Возглавив знаменитые провинциальные театры, режиссеры решили завоевывать зрителя с помощью классики. Меня это поразило, причем приятно.
А то ведь в наших головах существует закаленное еще с советских времен убеждение в том, что про современную жизнь могут рассказать только современные авторы. Хотя, если вдуматься, никто лучше нашу сегодняшнюю жизнь, чем Гоголь в "Ревизоре", так и не описал. И если бы со сцены читали не сегодняшние газетные статьи, а, скажем, произведения Салтыкова-Щедрина, я убежден: зритель имел бы немало оснований задуматься о своей сегодняшней жизни.
Зная творчество Петрова и Марчелли, я убежден, что в афише их театров современные авторы появятся - это понятно. Меня тенденция радует: уход из театра публицистики и возвращение собственно художественности, собственно театра.
Когда мы произносим слово "провинция", что ни говори, есть в этом какой-то уничижительный оттенок. Но искусство провинциальным не бывает, оно, как тот самый хвост у ослика, или есть, или нет его. Мне кажется, что сегодня театральное искусство все чаще появляется именно в провинции, где нет московской суеты, где актеры не раздираются между бесконечными сериалами, где еще окончательно не утеряно такое понятие, как стыд художника.
В том же Воронежском театре свой второй спектакль ставит режиссер Владимир Оренов. Судьба этого человека по-своему уникальна. Он - москвич, известный театральный критик, автор ряда интересных телевизионных работ, в частности, чудесной программы "Фрак народа". То есть человек был, что называется, в полном ажуре, как вдруг - впрочем, случайно такое никогда не происходит - начал ставить спектакли. Не для денег, не для славы, а единственно для самовыражения. Смею думать, что так ставить музыкальные спектакли в драматическом театре, как это делает Оренов, сегодня мало кто умеет, неслучайно одна из его постановок была удостоена "Золотой маски".
Москва этого режиссера игнорирует, и даже "Золотая маска" тут ничего не изменила. Оренов ставит в провинции. То, что он работает у Петрова, для меня лишнее подтверждение серьезности намерений нового худрука. Мне кажется, что для провинциального театра, который ежегодно должен выпускать много премьер, особенно важно, чтобы главный режиссер не боялся талантливых коллег. Петров, надеюсь, не боится. И это, согласитесь, важно.
Театральный процесс нынче развивается столь, скажем так, причудливо, что хочется спросить: а зачем, собственно говоря, вообще нужен театр? Разве не для того, чтобы воспитывать человеческие души в ситуации, когда телевидение в подавляющем большинстве своих программ их калечит? Разве не для того, чтобы крупным планом показывать человека во всей его возвышенности и мерзости, коль скоро ни современное кино, ни тем более телевидение этого не делают? Или это все устаревшие взгляды? А тогда зачем?
Очень хочется верить, что за ответами на эти вопросы мы очень скоро начнем ездить в Ярославль и Воронеж. И тогда возникнет еще один вопрос: а где нынче театральная провинция? Уж не в Москве ли?
Интересно, что думает об этом зритель.