"Когда войска с красными флагами и красными бантами на штыках и шинелях, сопровождаемые массами народа, стали выливаться на площадь, полицмейстер Лебеда в штатском прибежал через сад ко мне и сказал, что ему известно о намерении толпы ворваться в дом и покончить со мной, если я не наклею на дверях объявления о присоединении моем к Временному правительству. Выгнав труса, я поднялся наверх и стал ходить по залу. Жизнь моя была кончена, но, что еще важнее, была кончена война, была кончена Россия".
Так, где-то в тридцатых годах прошлого века, уже в Италии, вспоминал князь Владимир Андреевич Друцкой-Соколинский окончание своей государственной службы. Карьеры, которая столь блестяще складывалась. В 1917-м князю, губернатору Минска, самому молодому губернатору Российской империи, было всего 36 лет.
Он обратил на себя внимание Николая II еще в Костроме, где был всего-то советником губернского правления. Тогда вовсю шла подготовка к 300-летию дома Романовых, который, как известно, начался от стен Ипатьевского монастыря. Владимир Андреевич имел уже за плечами с отличием законченное Императорское училище правоведения и работу в одной из польских областей. Зарекомендовав себя с самой лучшей стороны в Костроме, в 1914-м князь стал вице-губернатором Могилева. Но работать спокойно ему долго суждено не было.
В Могилев император вскоре после того, как принял на себя обязанности главнокомандующего, перенес свою ставку, и работы у местного начальства было более чем достаточно. Именно там Владимира Андреевича особенно оценил Николай II и решил послать возглавлять другой прифронтовой регион - Минскую губернию. Ведь Друцкой-Соколинский работать умел и любил. И кто знает, до каких бы высот поднялся он, если б не катастрофа революции.
Князь очень четко осознавал чувство долга и необходимость соблюдения закона, а значит, гарантию справедливости. Уже в наши дни, спустя почти шестьдесят лет после кончины Друцкого-Соколинского в Италии, его сын, живущий в Брюсселе, писал, предваряя издание воспоминаний своего отца:
"На мой взгляд, доминирующей чертой деятельности моего отца, проходящей красной нитью через все повествование, является его чувство законности и справедливости, чувство честного, неуклонного исполнения своего долга, чувство безграничной преданности делу на благо Отечества. Эти чувства безвременны".
Даже среди всего необозримого потока мемуаристики и исследований, связанных с историей русской трагедии революции и гражданской войны, "мемории" Владимира Андреевича - событие. Они написаны ясной, прозрачной прозой. Друцкой-Соколинский обладал прекрасной памятью и свое повествование развернул широко и мощно.
Перед нами проходит и любимое имение Оптушка в Орловской губернии, и трудная жизнь западных областей Российской империи, и споры вокруг земств, и штаб Николая II во время Великой, как ее называли, войны 1914-1917 гг., и тюремная камера, в которой бывший губернатор ожидал расстрела в 1917 году. Выписано все зряче, порой вплоть до мельчайших деталей. Люди, Россия, события и, конечно, размышления о том, как и почему рухнула и страна и жизнь.
Кн. Друцкой-Соколинский В.А. На службе Отечеству: Записки русского губернатора. - М.: Русский Путь, 2010. - 320 стр.