Военно-следственный отдел по Пермскому гарнизону возбудил уголовное дело по статье 351 УК РФ "Нарушение правил полетов или подготовки к ним" по факту падения в ноябре прошлого года истребителя МиГ-31.
Этот факт вряд ли заслуживает особого внимания, если бы не одно "но". В случае признания судом вины экипажа летчиков могут заставить выплачивать государству стоимость потерянной машины . Как объяснили корреспонденту "РГ" юристы, закон предусматривает такое наказание. Однако военные прокуроры не смогли припомнить случая, чтобы пилот до последней копейки ответил за потерю авиатехники. Дело не только в огромной цене самолета, за который по исполнительному листу офицер не сможет рассчитаться до конца своей жизни. Обычно судьи не выносят такого вердикта, если у них нет стопроцентной уверенности, что виновником аварии стал именно летчик. Доказать это без данных бортового самописца, что имеет место в пермской истории, чрезвычайно сложно. И в таких случаях закон, как правило, встает на сторону обвиняемого.
Так было с экипажем бомбардировщика Су-24, сгоревшего при посадке на военный аэродром под Санкт-Петербургом.
Самолет снизился раньше времени и задел крылом сугроб у самого торца взлетной полосы. Летчики катапультировались, но машина для ВВС была потеряна.
Хотя вина пилота в аварии, несомненно, присутствовала, оплачивать стоимость утраченного бомбардировщика экипажу не пришлось.
Вообще, если бы в таких ситуациях буква закона трактовалась, невзирая на обстоятельства происшествия и только исходя из принципа: ошибся - плати, воинские части были бы завалены исполнительными листами.
Речь, конечно же, не только о пилотах. Будь то командир утонувшей подлодки или начальник расчета исковерканного при транспортировке орудия - подход один: суду необходимы неопровержимые доказательства вины конкретного должностного лица. Если они имеются, человек будет отвечать, в том числе материально. О возмещении многомиллионного ущерба речи, как правило, не идет, и осужденному приходится компенсировать лишь часть стоимости потерянной техники. Таких случаев в армейской практике тоже хватает.
Напомним, что вылетевший 19 ноября прошлого года с авиабазы "Сокол" истребитель МиГ-31 рухнул в лесу Чусовского района Пермского края. При этом боевая машина стоимостью более 132 миллионов рублей превратилась в кучу обломков. Самолетом управляли инструктор Станислав Коваленков и пилот Дмитрий Медведкин. Они отрабатывали в небе различные фигуры пилотажа. Когда истребитель выполнял так называемую полубочку, машина свалилась в плоский штопор, сопровождаемый потерей летчиками управления.
На высоте около 3,5 тысячи метров оба пилота катапультировались. Дмитрию Медведкину повезло - его парашют зацепился за ветки, и летчик смог спуститься по дереву на землю. Станислав Коваленков угодил на пень и получил сложный перелом ноги. В причинах потери боевого самолета потом разбиралась комиссия ВВС России, и она пришла к выводу, что имела место нескоординированность действий пилотов при выполнении фигур пилотажа. По итогам проверки виновниками аварии назвали экипаж. Но расследование аварии МиГа осложнялось тем, что его "черный ящик" сгорел при падении. Несмотря на отсутствие самописцев, комиссия решила, что самолет был исправен до самого момента столкновения с землей.
Между тем адвокаты военных пилотов утверждают, что в небе произошел отказ левого двигателя, ставший причиной аварии. Говорят они и о такой детали. При попадании в штопор экипажу разрешено покинуть самолет на высоте 5 тысяч метров.
Летчики боролись за спасение перехватчика до последнего и катапультировались только в 3,5 тысячи метров от земли, когда падение истребителя уже не грозило большой бедой жителям населенных пунктов.
- Пилот не виноват, - считает Сергей Щукин, адвокат Медведкина. - Тем более что в своем акте комиссия указала, что при предполетной подготовке были инженерные нарушения, которые тоже могли привести к аварии. На наш взгляд, военные чиновники просто пытаются найти крайних и всю вину хотят возложить на летчиков.