По данным Всемирной организации здравоохранения, почти 80 процентов диагнозов устанавливаются с помощью лучевой аппаратуры. Об этом корреспондент "РГ" беседует с заведующим кафедрой лучевой диагностики Первого Московского государственного медицинского университета имени Сеченова академиком РАМН Сергеем Терновым.
Российская газета: Сергей Константинович, ситуация в Японии не может не тревожить. Есть ли все-таки опасность заражения для жителей российского Дальнего Востока?
Сергей Терновой: Однозначно - нет.
РГ: В любом случае все это не может не обострить нашего внимания к использованию лучевых методов исследования для диагностики и лечения. Рентген, как известно, был физиком. К медицине отношения не имел. Однако именно его открытие перевернуло все наши представления о диагностике и лечении.
Терновой: Так бывает в науке часто. Можно говорить о том, что Рентген случайно отрыл новый вид излучения, с совершенно новыми свойствами, которые позволяли проникать через непрозрачные для глаза среды. Медицина делится на два этапа: до открытия в 1895 году рентгеновских лучей и после. Первый рентгеновский снимок - это снимок кисти жены Рентгена Берты. С него все и началось. Уже в январе 1896 года в России были сделаны первые рентгеновские снимки. Это говорит о том, что научная медицинская общественность цивилизованного мира сразу оценила важность открытия для медицины. В 1905 году на кораблях русской эскадры на Дальнем Востоке уже стояло два рентгеновских аппарата, на которых выполнялись снимки поврежденных в боях костей, поиск инородных тел. Это было необходимо для назначения правильного хирургического лечения.
РГ: Уже тогда были мощные источники электроэнергии для обеспечения работы аппаратов?
Терновой: Для работы рентгеновской аппаратуры использовался ток, который получался от динамо-машины. Ее приводили в действие два матроса, вращающие огромное специальное колесо.
РГ: Рентгеновские аппараты, претерпевшие за более чем век с четвертью колоссальные изменения, не ушли из практики врачевания...
Терновой: Они и сейчас позволяют видеть не только изменения в костях, инородные тела, но и заболевания различных органов и систем, изучать их в динамике. Более того, современное развитие техники привело к созданию рентгеновских аппаратов, предназначенных для проведения малоинвазивного, то есть малотравматичного лечения. Приведу пример. Аневризма аорты - различные ее расширения. Раньше был один способ лечения этого опаснейшего состояния - хирургический. Обширная операция с использованием аппарата искусственного кровообращения. Теперь во многих случаях благодаря и под контролем рентгеновского излучения можно через прокол ввести внутрь аорты специальное устройство - стент - и фиксировать этот стент внутри сосуда. На другой день после такой операции пациент может идти домой.
РГ: Я понимаю всю значимость рентгена. Но не хотелось бы, чтобы наш разговор замыкался на этом виде медицинской помощи. Сейчас-то лучевой арсенал выглядит куда богаче...
Терновой: Вы правы. Сейчас лучевая диагностика, лечение этими методами настолько обширны...Та же ангиография. Из чисто диагностического метода, которым она была еще 20 лет назад, она превратилась в важное лечебное малоинвазивное мероприятие. Можно спросить любого пациента: чему он отдаст предпочтение - простому проколу артерии и возможности через пару дней покинуть клинику или пройти через горнила обширной операции на сосудах. Ответ, думаю, очевиден. Но тут надо сразу определиться: когда, в каких случаях, какие именно лучевые методы надо использовать. Это необходимо потому, что не все они безразличны для организма.
РГ: Это очень важное замечание. Нередко пациенты буквально требуют от врача назначение на компьютерную томографию или магнитный резонанс.
Терновой: Наверное, стоит сказать о разных методах лучевой диагностики. Провести, так сказать, небольшой "лучевой" ликбез. Начну с ультразвуковой диагностики. Считается, что этот метод не имеет никаких противопоказаний и применять его можно многократно для исследования даже беременных и новорожденных. Аппаратура для этих исследований сейчас настолько качественная, что можно видеть тончайшие изменения в органах, изучать физиологические процессы. Однако никакой метод не панацея. Ультразвуковая диагностика очень зависима от квалификации врача. Ее даже называют операторозависимым методом. Точность ультразвука ограничена, скажем, строением и особенностями тела пациента: ожирение, рубцы на теле, выраженный волосяной покров ухудшают качество изображения.
РГ: И что тогда?
Терновой: Ультразвук можно заменить другим методом лучевой диагностики. Например, рентгеновской компьютерной или магнитно-резонансной томографией. Это не совсем идентичная замена. Но вполне возможная. Кроме того, эти методы предоставляют много другой дополнительной диагностической информации. Например, по своим техническим характеристикам ультразвук не проникает через кости и воздух. Поэтому исследовать головной, спинной мозг, легкие, кости нужно другими методами.
РГ: Но и они не безразличны для организма. Наверное, есть свой резон в том, что, например, жильцы какого-то дома, узнав, что в их здании предполагается установка рентгеновской аппаратуры, начинают этому всячески противодействовать.
Терновой: Вы правы. Используемая в рентгеновских аппаратах, компьютерных томографах, ангиографах ионизирующая радиация не безразлична для организма. Именно поэтому все эти исследования строго нормированы. А жильцам не надо беспокоиться: большие рентгеновские кабинеты устанавливать в жилых домах запрещено.
РГ: У турецкого поэта Назыма Хикмета есть стихотворение, посвященное российской журналистке Люсе, которая умирала от лучевой болезни. Люсю я знала. У нее была опухоль щитовидной железы. Ее лечили облучением. Эффект, как нам тогда казалось, был потрясающий: опухоль ушла. Но вскоре обнаружилась лучевая болезнь, от которой спасти Люсю не удалось.
Терновой: Возможно, это была врачебная ошибка. Лечение не должно быть хуже, чем заболевание. Конечно, лучевая терапия проводится большими дозами ионизирующей радиации. Но это в основном локальное облучение. Дозы для лучевой терапии могут быть во много раз больше, чем те дозы, которые вызывают лучевую болезнь. Но это местное, локальное облучение. И оно растянуто по времени. Объясню. Одномоментное облучение всего организма, например, при техногенной катастрофе, дозой в два зиверта приводит к типичной лучевой болезни средней тяжести. При лечении злокачественного образования локально подводим дозу в 40-60 зивертов без повреждения здоровых клеток. И это очень эффективное лечение.
РГ: Оно не чревато в дальнейшем развитием лучевой болезни?
Терновой: Не чревато. В некоторых случаях приходится прибегать к лечению ионизирующей радиацией "изнутри" организма. Для этого пациента помещают в бронированную палату, в которой есть специальные защита и отстойники. Пациенту вводят внутривенно радиоактивные изотопы с большой активностью. Излучение идет изнутри.
РГ: Где такое лечение применятся? Персонал, который его проводит, защищен?
Терновой: Такое лечение - йодотерапия - проводится в научном центре радиологии в Обнинске. Персонал специально обучен и защищен. Приведу известный, но не всем факт. Согласно статистике, медики, связанные с ионизирующим излучением, реже страдают злокачественными образованиями. Меня нередко пациенты спрашивают, не опасна ли та или иная процедура, связанная с лучами? Нередко спрашивают те, кто только что вернулся из поездки на какие-либо солнечные берега. А ведь лежание под солнечными лучами - не что иное, как лучевая нагрузка.
Все наши процедуры должны быть строго обоснованы. Для того, чтобы польза от их применения значительно превосходила риск ионизирующей радиации. Кстати, трансантлантический полет по лучевой нагрузке равен одной компьютерной томографии. А три часа просмотра программ телевидения равно одному рентгеновскому снимку.
РГ: Известно, что самая современная аппаратура претерпевает значительные изменения примерно раз в три года. А совершенствование кадров, которые ею управляют, идет значительно медленнее.
Терновой: Это очень мягко сказано. Наша огромная беда: самое современное, очень дорогое оборудование не только не используется в полную силу, но иногда и вовсе простаивает именно по кадровой причине. Однако это уже тема специального разговора.
Между тем
После аварии в Японии многие россияне "для профилактики" кинулись принимать препараты йода. В этом нет никакой необходимости. Эти препараты надо принимать только тем, кто оказался в зоне риска. Те же японцы грамотно принимают йодистые препараты. Они необходимы для того, чтобы на время блокировать функцию щитовидной железы, которая "забирает" поступающие в организм молекулы йода и использует их по назначению. Если же произошла авария с выбросами радиоактивного йода, то он поступает в организм в избыточном количестве и накапливается в щитовидной железе. А это опасно. Особенно для тех, кому нет двадцати лет.