"Что происходит в нашем теннисе? Провал, катастрофа?" Подобные фразы все чаще слышишь от иных любителей спорта, особенно, когда речь идет об игроках-мужчинах. На эту тему "РГ" расспросила Алексея Селиваненко, вице-президента Федерации тенниса России, директора турнира WTA "Кубок Кремля". Наш собеседник недавно был переизбран также на пост вице-президента Европейской теннисной ассоциации Tennis Europe.
Кафельниковы и Сафины не рождаются каждое десятилетие
Алексей Селиваненко: В последние годы мы приучили всех к успехам в теннисе. Длинная беспроигрышная серия, когда мы побеждали в течение многих лет, - это небывалый период времени. Однако крайне высокий уровень невозможно удерживать бесконечно. Если говорить о мужском теннисе, то уровень поддерживался, прежде всего, за счет того, что у нас были два уникальных по своему таланту игрока: Евгений Кафельников и Марат Сафин. Такие теннисисты рождаются не каждое десятилетие, поставить на поток подготовку спортсменов подобного уровня невозможно в принципе. Да, в прошлом году у нас не было столь ярких успехов во взрослом теннисе, к которым мы привыкли на протяжении десяти лет. Но, с другой стороны, нас порадовали юниоры - они выиграли юношескую Олимпиаду. Что касается мужского тенниса, то вспомните 1989-1990 годы: все были счастливы оттого, что Андрей Чесноков дошел до полуфинала на турнире "Большого шлема", что он был 20-м, 30-м в мире. Мы радовались тому, что у нас было несколько игроков в числе пятидесяти лучших в рейтинге Ассоциации теннисистов-профессионалов (ATP). Кроме Чеснокова, это еще Александр Волков, Андрей Черкасов. Это воспринималось как небывалое достижение советского тенниса. Сейчас у нас Михаил Южный - практически в мировой "десятке", Николай Давыденко, хоть и уступил позиции, по-прежнему считается игроком элиты. И что? Считать это снижением результатов?!
Российская газета: Вы же сами сказали, что приучили болельщиков к высокому уровню профессионального тенниса.
Селиваненко: Успехи и неудачи идут волнами, сменяя друг друга. Это происходит во всех странах, которые принято считать теннисными державами. Сначала - беспроигрышные серии, а потом утрата былых позиций. Так было и в США, и в Германии. Судите сами: в Германии в одно и то же время выступали Борис Беккер, Штеффи Граф, Михаэль Штих. А потом на протяжении довольно долгого времени никого не было. Все идет по кругу. У нас, я считаю, имеется определенное количество параметров, по которым надо улучшать работу. Прежде всего, нужно восстанавливать системность подготовки юниоров, работать над повышением уровня тренерского состава, в том числе, привлекать к работе с молодежью игроков, которые только что закончили профессиональную карьеру. Надо серьезно сотрудничать с нашей кафедрой в Российском государственном университете физической культуры, спорта и туризма (РГУФК). А "программировать" новых Кафельниковых и Сафиных нереально.
РГ: В таком, прямо скажем, не теннисном государстве, как Дания, нашлась девушка - Каролин Возняцки, которая поднялась на высшую ступеньку рейтинга.
Селиваненко: Заметьте, после Открытого чемпионата Австралии-2011 впервые в истории женского тенниса мировая "десятка" рейтинга состояла из представительниц десяти разных стран. О чем это говорит? О том, что подготовку "звезд" поставить на поток невозможно. Продолжая тему о российском теннисе, нужно сказать: средний уровень у нас очень высокий. Наша задача состоит в том, чтобы как можно больше спортсменов приходили в теннис, как можно больше детей играли, чтобы среди них появлялись "звезды". А что такое "звезда"? Это талант плюс везение. Что касается женского тенниса, то у кого-то удачный год, у кого-то нет. Возьмите Веру Звонареву. Раньше она не была на первых ролях, а в прошлом году, когда у других девочек не все складывалось, она добилась великолепных успехов: дважды доходила до финалов на турнирах "Большого шлема", стала второй ракеткой мира.
РГ: Только что Россия получила главную награду Европейской теннисной ассоциации в категории "Профессиональный теннис". А в целом как мы смотримся?
Селиваненко: В общем зачете мы уступили первое место Франции из-за потери нескольких очков в таком разряде, как "колясочники", то есть в теннисе для инвалидов. Это не имеет непосредственного отношения к профессиональному спорту, но говорит о том, каков уровень тенниса в целом, вообще - уровень развития общества. Раньше за счет большого отрыва профессионалов, которые выигрывали Кубок Дэвиса и Кубок Федерации, мы компенсировали отставание ветеранов и "колясочников". Конечно, мы должны заниматься и этим. Работа ведется, но эти, так сказать, виды тенниса требуют более серьезного внимания и финансирования - в том числе и со стороны государства.
Дворец или "теплица"?
РГ: Давно говорят о теннисной инфраструктуре, о необходимости строительства некоммерческих стадионов, центров. Идет процесс?
Селиваненко: Медленно. И он не носит в масштабах страны системного характера. В тех регионах, где традиционно уделяется внимание теннису, там возникают новые центры, перепрофилируются старые. Это - Москва, Казань, Саранск, Пенза, Сургут, Ханты-Мансийск, Тюмень…
РГ: А что значит - "не носит системного характера"?
Селиваненко: Дело в том, что объекты строились и строятся, в том числе, в рамках Федеральной целевой программы Министерства спорта, туризма и молодежной политики РФ. В плане тенниса эта программа не носит системный характер и не учитывает наши предложения в принципе. Министерство финансирует текущую подготовку и выезды наших юниоров на международные соревнования - в этом разрезе бюджет выполняется. Но в отношении строительства объектов нашего вида спорта системность, повторяю, отсутствует.
РГ: Есть ли надежда на то, что в Москве будет полностью возведен Национальный теннисный центр России (НТЦ) имени Хуана-Антонио Самаранча?
Селиваненко: Тут два вопроса. Первый - город должен завершить работы по инженерному обеспечению территории, довести энергоснабжение до границ участка. Дело в том, что мы получили этот участок за десять лет до того, как Москва начала заниматься его инженерным обеспечением. Сейчас эта территория без инженерных сетей, но город занимается этим, можно сказать, завершает работы. Второй вопрос - финансирование строительства Дворца тенниса, основного крытого комплекса.
Финансовая модель теннисного центра основана на том, что входящие в его состав два небольших коммерческих объекта смогут при нормальном функционировании компенсировать текущие затраты на содержание непосредственно спортивных объектов. Но сам Дворец тенниса должен быть построен за счет средств, не связанных с коммерческой окупаемостью. Во всем мире теннисные сооружения - это либо дворец, либо легко возводимая конструкция арочного типа наподобие ангара, теплицы. Второй вариант стоит дешево - такое сооружение мы можем построить за свои средства. И тут возникает вопрос, я бы сказал, стратегический: необходим ли Федерации тенниса России действительно Дворец спорта или достаточно ангара?
РГ: Ответ вроде бы очевиден, но к какому варианту склоняетесь?
Селиваненко: Решение зависит не только от нашего мнения. Еще это вопрос архитектурного стиля - может ли на первой линии Ленинградского шоссе находиться не Дворец спорта, а легко возводимая конструкция арочного типа? Что важнее - стоимость или внешний вид? Сэкономленные средства или престиж России как теннисной державы?
РГ: Тогда сформулируем так: если достраивать Дворец тенниса, когда он может быть сдан в эксплуатацию?
Селиваненко: Через полтора года после того, как будет решен вопрос о финансировании. Все вроде бы "за". Сейчас нам никто не говорит, что, мол, надо останавливать строительство, возводить какое-нибудь простое арочное сооружение. Но сегодня это - гектар фундаментной плиты в огромном котловане. Туда просто нужно влить деньги.
РГ: Иногда кажется, что в нашей стране остыл интерес к теннису со стороны государства.
Селиваненко: На мой взгляд, нужно одинаково относиться ко всем видам спорта. Я в этом плане не вижу разницы между теннисом, керлингом и, допустим, шорт-треком. Каждый вид спорта должен развиваться по своей целевой программе, получать определенное финансирование. Хотелось бы знать систему мотивировок в отношении видов спорта, чтобы понимать: что, где, как и почему финансируется и строится? Нужна, повторюсь, системность. Это значит не просто построить где-то объект, потому что, условно говоря, имеется документация и есть остаток финансирования. В случае со строительством НТЦ должно быть понимание: откуда придут тренерские кадры? Значит, в этот же момент в учебных заведениях необходимы кафедры, готовящие специалистов. Вот этой целостности в решении вопроса мы не видим. Хотя развитие НТЦ как учебно-тренировочной базы и поддержано министерством, что само по себе важно. Вместе с тем механизм реализации в течение двух лет так и не запущен. Поэтому мы двигаемся за счет собственных ресурсов, рассчитываем, что недавно созданный Попечительский совет поможет федерации решать насущные проблемы.
РГ: То и дело приходится слышать от наших, в том числе, и ведущих теннисистов: тренируемся за рубежом, потому что здесь не хватает кортов.
Селиваненко: А мы и не можем, и не должны пытаться соревноваться в этом плане, скажем, с Испанией или Соединенными Штатами. У нас другая специфика. По возможностям для тренировок мы заранее этим странам проигрываем. У них круглогодично тепло, огромное количество бесплатной земли, выделяемой под строительство кортов, и, соответственно, неограниченное число этих самых кортов. Получается, мы, играя в турнирах, даем им фору. Пусть это для кого-то прозвучит и неожиданно, но подчеркну: мы не являемся противниками того, что наши спортсмены тренируются за рубежом. Это в ряде случаев даже полезно. Скажем, хорошо перед турнирами в марте поехать тренироваться в Майами. Но все должно иметь свою цикличность и системность. И если кто-то из наших спортсменов оказывается в Москве, наша задача - предоставить корты. Поэтому-то и нужен в столице Национальный теннисный центр, который может использоваться круглогодично.
РГ: Мы сравниваем нашу страну с другими по количеству кортов, по климату. А если говорить о США, то там очень хорошо развит студенческий теннис. Это - будущий резерв и профессионалов, и любителей.
Селиваненко: Студенческий теннис я считаю некой разновидностью клубного тенниса. Такого, какого у нас никогда не существовало, может быть, только в дореволюционное время. А на клубном теннисе держится наш вид спорта на Западе. Клуб - это сообщество людей по интересам. Это не четыре стены и посредине площадка, куда пришел, заплатил за два часа игры и ушел. В Германии, например, в одном и том же клубе могут играть профессионалы и любители, дети и взрослые. У членов клуба есть шанс потренироваться с ведущими спортсменами. Теннисисты растут, совершенствуются, вращаются в кругу единомышленников. Идет своя интересная жизнь. Несомненно, нам нужно прививать клубную культуру. Что касается студенческого тенниса в Америке, то этот опыт тоже заслуживает самого пристального внимания. Известно, что наш юниор, играющий на уровне первого разряда, если поступит в университет США, может получать стипендию за счет тенниса. Хороший стимул. Кроме приобретения знаний, это отличная возможность не бросать спорт, в 15 - 16 лет перейти от юниорского тенниса к взрослому, безболезненно пережить период становления. Даже если не станешь спортсменом, то реализуешь себя в другой профессии. И пополнишь число людей, занимающихся любимой игрой, а это - основа тенниса.
Турниру нужно лицо
РГ: У нас проводится два профессиональных соревнования: "Кубок Кремля" в Москве и "St.Petersburg Open" в Питере. Говорят, могут появиться подобные состязания в Казани и Сочи. Это турниры ATP, но мы-то сильны женским теннисом. Почему бы не организовать в России турнир WTA?
Селиваненко: Турнир не так просто получить - свободных недель в теннисном календаре нет. Нужно, во-первых, чтобы кто-то выразил желание проводить турнир. Потом найти хорошее, правильное место. Не в географическом смысле, речь идет о месте в ежегодном расписании соревнований, куда можно было бы вклиниться. На примере Казани и Сочи видим, что даже наличие средств и полная поддержка руководства региона не гарантируют немедленного решения вопроса.
РГ: Что же, получается, нужно ждать, пока какой-нибудь турнир рухнет или перекупить его?
Селиваненко: Они не особо-то и продаются - даже за большие деньги. Возьмем Казнь. Изначально разговор шел о том, что турнир в столице Татарстана займет место Бангкока - там как раз походил к концу срок аренды проводящегося турнира. Марат Сафин предварительно договаривался. Мы исходили из того, что в силу нестабильной ситуации в Таиланде, в том числе и в финансовой сфере, они не будут продлевать договор об аренде. Но партнеры в Таиланде, несмотря на все трудности, сказали, что используют свое право на продление аренды. По поводу женских турниров тоже не все так просто. Посмотрите, много ли новых турниров появилось за последние годы? Только Дания получила, учитывая, что Каролин Возняцки стала лидером. И то - этот турнир в Копенгагене самый маленький и начального уровня.
РГ: Выходит, все-таки имеет значение, кто в лидерах, представитель какой страны?
Селиваненко: Естественно. Это весьма кропотливая работа. С нынешнего года в Баку будет турнир. Лейла Месхи, благодаря собственному энтузиазму, контактам, занимаясь этим вопросом несколько лет, добилась права провести соревнование. Вообще, должны найтись люди, желающие это сделать. Наша задача - всеми возможными способами убеждать людей на местах, губернаторов, в том, что турнир может стать одной из визитных карточек региона. Например, если в каком-то городе спортсмен становится "звездой", то губернатор, понимая, что это лицо является символом города, заинтересован, чтобы выдающийся спортсмен как можно чаще появлялся на родине. Проведение турнира - хороший для этого повод. Возьмем, допустим, Саранск, все знаю что это - столица ходьбы. Естественно, там, в первую очередь, будут организовываться соревнования по марафону. В Москве сейчас тенниса предостаточно, подавляющее большинство игроков - из российской столицы. Почему в Сочи, тоже понятно. Ну, а Казань ассоциируется с Маратом и Динарой Сафиными, они представляют Татарстан, несмотря на то, что там не проживают. Так же логично было бы, если бы Мария Шарапова представляла турнир в Ханты-Мансийске. Шарапова - уроженка этого автономного округа. Для мирового тенниса прозвучало бы привлекательно: Мария Шарапова - лицо Сибири.
РГ: В последнее время спорткомплекс "Олимпийский" не собирает во время "Кубка Кремля" и командных матчей полных трибун. Почему люди стали меньше ходить на теннис?
Селиваненко: Отчасти это связано с транспортной доступностью "Олимпийского". И я хотел особо подчеркнуть данный момент в "Российской газете". Сегодня крайне важно сохранить парковки вокруг спорткомплекса. Если будут реализованы планы застройки вблизи стадиона, то "Олимпийский" потеряет свой статус. Застройка территории приведет к полному парковочному коллапсу и отберет большое количество потенциальных зрителей. Поэтому нам бы очень хотелось, чтобы при корректировке нового генплана парковки вокруг "Олимпийского" были сохранены.