Почему мы стали меньше покупать, а нефть перестала влиять на рост экономики? И что даст нам с вами снижение дефицита бюджета на 3-2,8 процента? Об этом корреспондент "РГ" беседует с советником Института современного развития Никитой Масленниковым.
Две России
В среднем каждый из нас за 20 лет стал на треть богаче. Если вы это не почувствовали, значит, находитесь среди тех 40 процентов россиян, уровень жизни которых остался ниже, чем к началу 1990-х годов.
Вот такие особенности уровня и образа жизни населения в 1989-2009 годах обнаружили авторы доклада, подготовленного Научным исследовательским университетом-Высшая школа экономики.
РГ: Рост в 30 процентов за 20 лет - это достижение или провал?
Масленников: Конечно, достижение, но на выходе из кризиса явно переходящее в свою противоположность. Наращивание социальных расходов происходит уже в "сантиметрах" от естественных границ, задаваемых объемом ВВП. Возвращение высокой инфляции делает низкодоходные группы еще менее обеспеченными, качество жизни падает у всех, а так называемые "социальные лифты" движутся преимущественно сверху вниз.
РГ: Эксперты подсчитали, что в 2009 году на среднюю зарплату можно было купить товаров и услуг на 45 процентов больше, чем 20 лет назад, особенно, алкоголя, табака и наши авто. И совсем в другой категории - продовольствие и услуги ЖКХ. О каких перекосах экономики это говорит?
Масленников: На мой взгляд, вывод из этого один: прирост покупательной способности происходит в тех секторах, где сложилась конкурентная среда, и гонка за рублем клиента идет, действительно, "по-взрослому".
Россия, тем самым, подтверждает старую истину рыночной экономики: доступность потребительских благ относительно среднедушевого дохода - функция от уровня конкуренции тех, кто эти блага создает и предоставляет. Соответственно, ограничитель роста потребительского спроса (при прочих равных условиях) - монополизм в производстве и торговле. Отсюда цены, торможение роста доходов и опять ограничения спроса.
РГ: Какую потребительскую модель поведения населения формирует такая ситуация? В чем ее опасность?
Масленников: Очень усредненную и потихоньку деградирующую. Структура потребления у 80 процентов населения примерно одинакова. Разница по децилям (10-процентным группам населения, ранжированных по объему доходов) лишь в ценах на разное качество однотипных благ. К стандартам (с натяжкой) европейского качества жизни можно отнести, по сути дела, лишь "золотой" последний дециль, у людей этой категории высокая доля потребления услуг - одна треть. В целом же потребительская модель далека от постиндустриальной. Соответственно, состав спроса таков, что стимулы, идущие по этому "каналу", для структурной перестройки экономики все еще недостаточны.
РГ: Доступность образования и здравоохранения за два десятилетия упала на 7 процентов. Это критично? Все-таки это были годы реформ, ломки экономики, социальной сферы?
Масленников: Конечно, критично. Поскольку наглядно показывает: состояние образования и здравоохранения таковы, что они уже расширенно воспроизводят тенденцию к снижению качества человеческого капитала. Что, кстати говоря, является прямым следствием отсутствия в этих сферах подлинных структурных реформ.
Ситуация очень наглядно характеризует и то, что нынешняя модель социальной сферы исчерпала себя также, как и нефтегазовая экономика.
РГ: Раньше со средней зарплаты накопить на квартиру в 54 кв. метра можно было за 2,6 года, сейчас на это требуется 4,6 года. Но это в среднем. Некоторые и за всю жизнь не накопят. Тогда как разрыв в доходах населения вырос за 20 лет с 4,9 раза до 16-18 раз и продолжает расти. Как говорит Евгений Ясин, у нас как будто существует два страны. Как можно сблизить "эти две России", чтобы их не испортил "квартирный вопрос"? Некоторые эксперты предлагают поднять зарплаты самым низкооплачиваемым - бюджетникам. Что, на Ваш взгляд, должно быть официальным ориентиром достаточности зарплаты? Сейчас это - прожиточный минимум.
Масленников: Поднять зарплаты бюджетникам, конечно, нужно. Но, это все-таки несколько другой вопрос. Я считаю, что есть еще одна проблема, мимо которой мы как-то постоянно "проскакиваем" - система измерителей, зеркал, в которой отражается социальное расслоение. По жилищным условиям и доступности жилья оно существенно выше, чем по доходам. Почему бы не измерять зарплаты, в том числе, и по минимальной цене аренды квадратного метра на условиях, скажем, социального найма? Тогда и отношение к вводу жилья будет несколько иное. Потому что это будут не просто метры, а социальные "скрепы" между множеством "стран" в одной России.
Настроение в падении
Исследование Высшей школы экономики заканчивается 2009 годом. Росстат на этой неделе представил свое исследование - уровень потребительской уверенности населения в первом квартале. И он, кстати, значительно снизился. Все меньше россиян готовы тратить и откладывать деньги. И о крупных покупках они задумываются все реже.
РГ: В чем причина такого пессимизма?
Масленников: Причин здесь много. Самое простое объяснение - усиливающиеся ожидания сохранения высокой инфляции. Это как бы непосредственный мотив. Вся штука в том, что он устойчив.
А это уже отражение многих других ощущений пополам с разочарованиями. Тот же плохой инвестклимат - это свидетельство, что в общественной атмосфере слишком много углекислого газа. Люди не чувствуют реального драйва. Давление политпогоды напоминает о себе результатами соцопросов: более половины говорят себе "не туда идем".
РГ: И как долго это продлится?
Масленников: Вектор таких настроений будет разворачиваться, когда экономическая ситуация начнет меняться, то есть пауза первого квартала перейдет в повышательную траекторию восстановительного роста, а в перипетиях президентского электорального цикла проявится больше определенности.
РГ: Кстати, в европейских странах индекс потребительской уверенности упал еще больше. В России - на 3 процента, до минус 13 процентов. Во Франции - 19,5, в Италии - 23,9, в Болгарии - до минус 36,3 процента. Значит ли это, что ситуация в нашей стране значительно лучше?
Масленников: Позитивные новости для потребления имеют такое же значение, как праздники для распродаж. В ряде европейских стран индекс потребительских настроений ушел ниже, чем в России. Но, там другая природа мотиваций - "простужена" единая валюта, волнообразно движется кризис суверенных долгов, внушает опасения устойчивость банков, медленно движутся реформы институтов финансовой сферы.
РГ: Во всех этих исследованиях нет ничего о доступности отдыха. Путевки на заграничные курорты стремительно дорожают. А российские - не готовы обеспечить достойный сервис. Не исключено, в России снова могут ввести курортный сбор. Приехал отдыхать - заплати. Поможет это курортам?
Масленников: Возращение курортного сбора - лишь одно из возможных решений. Надо все взвесить. Может ведь оказаться, что "пьедестал будет выше победы", то есть издержки администрирования превысят сами поступления.
С другой стороны, дополнительные средства на развитие курортов тоже необходимы. На мой взгляд, эффективнее было бы продумать стимулы и механизмы для бизнеса в этой сфере. Что же касается увеличения доходов муниципальных образований курортных зон, то один из путей - "расщепление" в их пользу действующих или введение новых штрафов за загрязнение территорий, причинение другого экологического ущерба, нарушение санитарных правил и норм.
Нефть теряет силу?
Молились мы на нефть, молились. Вот уже и минэкономразвития свой прогноз на этот год скорректировало. Средняя годовая цена барреля теперь ожидается 105 долларов, на 24 доллара больше предыдущих планов.
Теперь уж точно снизится дефицит бюджета. По расчетам заместителя министра экономического развития Андрея Клепача, на 3-2,8 процента ВВП и составит не 3,6 процента, а не более 0,6-0,8. А вот рост экономики, увы, останется прежним - 4,2 процента, несмотря на нефтяные успехи.
РГ: Получается, наша экономика теперь не зависит от цен на нефть? Сбылась мечта? Мы слезли с сырьевой иглы?
Масленников: Наоборот, зависимость усилилась. В 2010 году нефтегазовые деньги составили почти 50 процентов всех доходных поступлений бюджета (годом ранее 44 процента), ненефтегазовый дефицит тоже возрос. Другое дело, что увеличение нефтяной цены не сказывается на темпах общеэкономического роста. Главная причина - экономика при существующей ее структуре не способна эти деньги "переварить".
Проблема не новая, но раньше ее острота камуфлировалась "накачиванием" суверенных фондов. Потом кризис заставил потратиться. В итоге получили все вполне предсказуемое - рост цен, обесценение доходов на курсовой переоценке вследствие роста рубля, призванного сдерживать инфляцию, общее заметное ослабление бюджетной дисциплины.
Я считаю, что о нефтяном проклятии говорить уже неинтересно. Оно переросло в "проклятие регулятивной среды".
РГ: А Клепач, наоборот, говорит, что экономику будет сдерживать снижение роста инвестиций, ведь даже крупные компании такие, как "Газпром", по его словам, сокращают свои инвестпрограммы. Все дело, действительно, в инвестициях? И как их можно оперативно подстегуть?
Масленников: Здоровый и устойчивый экономический рост всегда опирается на инвестиционный и потребительский спрос. И тот, и другой у нас пока на грани стагнации. Оперативно подстегнуть не получится. Даже снижение страховых взносов в социальные фонды начнет сказываться лишь к середине 2012 года. Но и стоять на месте тоже нельзя. Состояние инвестклимата таково, что в нем живут только "экстремалы", либо "обитатели оазисов" (естественные монополии, крупные компании и "национальные чемпионы" и т.п.).
"Десять президентских ударов" - начало пути к перестройке структуры экономики, повышению эффективности ее институтов на основе укрепления конкуренции и частной собственности, к сокращению доли госсектора в ВВП. Дистанция не на один год, но идти по ней надо и делать это, как говорит президент Дмитрий Медведев, последовательно, но неуклонно.
РГ: Так какой сигнал бизнесу дают новые прогнозы минэкономразвития?
Масленников: Прежде всего, задействовать "по полной" мощности своих аналитических команд и тщательно отслеживать все действия властей и все реакции экономики. Раз нефтеценовая возгонка не дает явного эффекта, значит, в "машинке" что-то сломалось. Следовательно, переход России к новой экономической модели, основанной на инвестициях частного бизнеса и частной собственности, защищенный правом и государством, пойдет гораздо быстрее, буквально "с колес". Важно не прозевать.
РГ: Не опасно ли сейчас так повышать прогнозные цены на нефть. Многие эксперты уверяют, что на рынке надувается очередной пузырь, который в любой момент может схлопнуться.
Масленников: Я считаю, что с прогнозом цен на нефть надо быть осторожнее. Сейчас они растут - действует в полном объеме "ливийский фактор" и общая политическая неопределенность в отношении режимов в ряде стран Северной Африки и Ближнего Востока. Это поддерживает, безусловно, спекулятивные тенденции. Как долго это продлится? На мой взгляд, ровно столько, пока Федеральная резервная система США не начнет ужесточать денежную политику, сжимая ликвидность. Не исключено, что это начнется в третьем квартале. К этому времени спрос на нефть уже будет ниже из-за высоких цен. Глобальная экономика замедлит темпы, что подтолкнет цены вниз.
Вполне вероятно, что среднегодовая цена нефти определится по результатам двух главных трендов обоих полугодий. Геополитические новости, естественно, будут "качать" рынок. Но весьма возможно, что на более низких уровнях поддержки. Мне кажется, что 105 долларов за баррель - многовато. "Комфортный коридор" (когда цена в целом удовлетворяет и потребителей, и производителей), действительно сдвигается вверх - с 70-90 долларов за мерную "бочку" до 90-110 долларов. Но, средняя цена около верхней границы, конечно, сильно оптимистическая оценка.
Мои ожидания ближе к предположениям Всемирного банка (его эксперты дают 96-97 долларов за баррель). Думаю, стоит быть консервативнее в прогнозах, чтобы иметь свободу маневра. Расчеты минэкономразвития ее не оставляют, а это рискованно.
РГ: Как снижение дефицита бюджета на 3-3,8 процента отразиться на благосостоянии россиян. Что это нам даст? И даст ли?
Масленников: Если не будем тратить нефтегазовые доходы и сдержим аппетиты, то вполне можем уложиться в официальные проектировки по инфляции, то есть в 6-7 процентов. А это уже перелом в динамике реальных доходов и уверенная устойчивость их роста. Кроме того, есть 300 миллиардов рублей дополнительных ненефтегазовых доходов.
Их минфин предлагает потратить на зарплату учителям, доплаты матерям в декрете, повышение стипендий, дополнительную индексацию пенсий, поддержку сельского хозяйства (то есть на "выходе" снижение продовольственных цен), на ликвидацию последствий лесных пожаров и т.п.
Снижение дефицита даст два главных эффекта. Во-первых, финансовую стабильность как условие экономического роста. Во-вторых, гарантии исполняемости принятых социальных обязательств. Мне думается, это очень даже немало.