Людмила Алексеева, правозащитник:
- Люди у нас вполне разумны, обладают и сердцем, и душой. С ними надо разговаривать, а не манипулировать ими. Вы считаете, что вынос тела Ленина из Мавзолея приведет к всплеску народного возмущения? Во-первых, это нужно делать тогда, когда умрут последние его поклонники. Но прежде всего - восстановить историческую память народа. Тогда станет очевидно всем: и пожилым, и не очень людям, кто сейчас против предания земле этого деятеля, - что они сами, их родители, их соседи и друзья пострадали от навязанного им террора. Главное в деленизации и десталинизации не уничтожение потретов Сталина или вынос Ленина, а восстановление исторической правды. А она жестокая и для многих очень болезненная.
Надо, чтобы мы пришли к общему заключению, что 80 лет советского режима стоили нашей стране огромных невосполнимых жертв. Которые до сих пор сказываются на демографической ситуации. Ведь неслучайно смертей в России больше, чем рождений.
У нас не все так плохо. Мы почти договорились по поводу Гражданской войны. Перенос праха белых генералов, нашей эмиграции в Россию, фильм "Адмиралъ" о Колчаке, - все это процесс национального примирения. Теперь нужно искать общий знаменатель по поводу ленинско-сталинского террора. Нужно задуматься: в годы советской власти сначала верные режиму люди убивали по приказу вождей тех, кого те считали противниками и соперниками, а потом эти верные сами попадали под пресс репрессий. Среди них были и чекисты, и политическая элита (многие участники партийных съездов были расстреляны), и высшее чиновничество. Ведь жертвами стала не только оппозиция, не такая уж она была большая, а погибли миллионы. Гибли те, кто не имел никого отношения к политической и даже общественной жизни. За неосторожно сказанное слово. Надо, чтобы современная разговорчивая молодежь поняла, как это страшно. Нет семьи, которая у нас так или иначе не пострадала. Даже среди в высшей степени лояльных этому режиму.
Что значит восстановление исторической памяти? Лишь то, что нужно с большей энергией рассекречивать архивы, вести просветительскую работу, памятники жертвам ставить всюду. Неплохо бы навести порядок в телевещании. Ведь у нас по телевизору, ума можно лишиться, один день идет антисталинский фильм, а на следующий, по той же программе - просталинский. Нужно дать людям возможность узнать их настоящую историю полностью. И особенно важно, обеспечить жертв политических репрессий, которые еще остались живы. Их не так уж и много, с каждым годом все убывает, а живут они в нищете, потому что из закона изъято признание морального ущерба, нанесенного государственным террором.
Смена табличек с названиями улиц, это, конечно, не суть программы, предложенной рабочей группой по исторической памяти президентского Совета по правам человека. Нужно объяснять людям, зачем это делается. Рассказывать, в чем повинен человек, на улице имени которого вы живете. Если это жестокие преступления перед народом, я уверена, никому и не захочется иметь упоминание о нем в своем адресе.
К сожалению, в советское время называли улицы именами "людоедов" и убийц. Сколько угодно. Памятные доски ограничиваются обтекаемым: "Крупный общественный деятель", а этот "крупный деятель" подписывал расстрельные списки. Я уверена, если вы узнаете, сколько людей расстрелями и кто они были, вы потребуете снять доску со своего подъезда.
Елена Яковлева, обозреватель "РГ":
- Высказанные в опубликованной недавно в "РГ" статье Сергея Караганова надежды, что воздвигнутые по всей стране памятники жертвам тоталитарного режима и мягко запущенный таким образом процесс детоталиризации (кто хочет поклоняться Сталину в личном порядке - пожалуйста, но для официальных лиц это дело невозможное) выстроит нашу ценностную логику, помирит народ с элитами и прикрепит к "этой стране" теряющих смысл и энергию и собирающих вещи "лучших людей", мне кажутся весьма спорными.
Во-первых, большой романтизм думать, что кто-то покидает Россию, страдая от ценностного недостроя. Социологи подтвердят, что причины куда прагматичнее: под видом страдальцев из страны часто бежит ворье, укрывшее за границей нажитое неправедными трудами, неворье же не скрывает, что предпочитает развитую социальную мобильность иных стран - то есть возможности куда более быстрого достижения высоких статусов и доходов. И вряд ли тех и других задержат измененная логика символов.
Заводя книги памяти и устанавливая памятник жертвам, хорошо бы помнить, что все держится на жертве и в настоящем. И к лучшим людям страны относить не столько тех, кто по причине страха или сплина бежит из нее, а неизвестных учителей, врачей, рабочих, ученых, которые хорошо учат, лечат, сверлят, исследуют, невзирая на социально-экономические унижения, на которые щедро обрекают их политические сюжеты последних 20 лет. Страну спасают не только люди инициативы, переполнившие подиум публичного интереса, но и люди жертвы. Накануне Пасхи это кажется особенно очевидным.
Как правнучка трех белогвардейцев я хочу, чтобы памятники им стояли. Хотя и судьбу двоюродной бабки - кавалериста Красной армии не готова метить меткой "чума" по причине наступающей в стране детоталиризации. Да, если мы хотим избавить свою историю от идеологической присвоенности ее "красными", нам многое надо переговорить. Но безупречными устами. По мне так лучше недораставленные точки над "и", чем расставленные неправильно. Лучше еще подумать над драмой нашей истории, дожидаясь нового Льва Толстого, который вернет нам ее пронзительное переживание, чем отдать ее в идеологический оборот современным политтехнологам. Такие события, как историческое примирение нации, слишком серьезны, чтобы их идеи оглашались членами каких-либо комиссий. У оглашателя и утвердителя такого рода инициатив должно быть на это этическое право. А все, что он говорит, должно быть признаваемо большинством за истину. Только тогда наводимая в истории высокая справедливость и вытекающее из нее национальное примирение действительно возможны.
Пожалуй, последней фигурой, наделенной столь большой полнотой нравственных прав, и авторитетом был Александр Солженицын. Лагерь в собственной судьбе, мужество его художественного обличения, изгнание, возвращение на Родину, едва это стало возможным, смелость сказать власти, сменившей тоталитаризм, что жизнь народа идет по отвратительному сценарию и становится хуже, чем в последние десятилетия тоталитарного режима, - вот тот моральный бэкграунд, с которым можно выходить с такого рода инициативами.
Поэтому немудрено, что авторов идеи нехудшая часть блогеров уже окрестила в ЖЖ "главными детотализаторами", ассоциируя процесс скорее со ставками на скачках (видимо, политических), чем с нравственно-историческим часом икс.