За месяц пребывания Анатолия Гладилина в Москве мы так и не удосужились сделать обещанное газете интервью. Встречались на нескольких публичных мероприятиях, которых на сей раз в рабочей программе писателя было множество, - от вечера, посвященного 100-летию Виктора Некрасова, в Центральном доме литераторов, где Гладилин был ведущим, до презентаций собственного трехтомника, выпущенного в этом году в связи с 75-летием Анатолия Тихоновича, которое он отметил в августе у себя во Франции.
На всякий случай справка для несведущих. 35 лет назад, в 1976 году, Гладилин, известный писатель и один из родоначальников так называемой молодежной прозы 60-х, вынужден был уехать из СССР после того, как он открыто выступил против суда над Синявским и Даниэлем, а его повесть "Прогноз на завтра", отвергнутая советскими журналами и издательствами, вышла в Тамиздате . Гладилин обосновался в Париже, откуда теперь и совершает свои ежегодные набеги на Москву. И не без грусти, как мне кажется, покидает ее, возвращаясь во Францию.
- Ну и как изменилась страна пребывания после твоего месячного отсутствия? - спросил я для завязки нашего телефонного разговора. А в ответ получил страстный монолог:
- Она не меняется. Она медленно, неуклонно сползает в яму.
- В какую яму? - только и успел вставить я.
- Яму, которую они сами себе вырыли. Безудержная иммиграция, теперь еще ливийские дела породили насилие. Парижские улицы, ранее совершенно безопасные, стали опасными. Когда такое было, чтобы во французских деревнях откуда-то появлялись вооруженные люди, открывали стрельбу, делали все, что заблагорассудится, и спокойно уезжали? Такого никто никогда не видел! У них было три жандарма на 100 квадратных километров, и считалось, что этого достаточно. Куда все подевалось?
Я это к чему говорю. В связи с нынешним наплывом теперь вот тунисских и ливийских иммигрантов популярная новостная телевизионная программа провела опрос зрителей. Знаешь, они каждый день какой-то вопрос придумывают. И вот по следам последних событий спросили: что Франции делать с Шенгенским пространством - оставить все, как есть, или принять некие экстренные меры? Так вот, 73 процента высказались за немедленный выход Франции из Шенгена. Конечно, это зрители только одной телепрограммы, но, думаю, что по всей стране цифра будет неменьшей. Потрясающе! Представляешь, насколько люди уже просто озверели!
А ведь какое хорошее дело задумали, когда 5-7 стран решили объединиться экономически и как-то распределить между собой обязанности, посмотреть, где лучше производить один товар, где другой. Грубо говоря: в одной стране лучше делать ложки, в другой - вилки, в третьей - тарелки. Отлично! Но дальше пошел чистый идиотизм. Началось расширение Европы, безумное расширение, при котором брали всех подряд. В одну упряжку запрягали и крокодила, и таракана, и лошадь, и кошку. И думали, что поедут. Не тут-то было. Мы еще во времена Советского Союза это проходили, когда хотели догнать Америку по мясу и молоку. Европа решила догнать Америку по количеству населения и штатов (государств). Вышло чудовищно. Население Европы обворовали, оно стало в два раза беднее после введения евро. Статистика врет. Цены выросли не на какие-то проценты, как она сообщает, а в разы. Зайти в любое кафе в Париже, в любой магазин, ресторан - цены безумные. Снять квартиру в Париже, тем более купить вообще невозможно.
- Так кто виноват : европейская интеграция или наплыв иммигрантов?
- Я тебе так скажу. Первая обязанность всякого государства - защищать себя и своих граждан. Так было, так есть и так будет. И вдруг после окончания "холодной" войны в Европе решили, что все, будем теперь жить дружно со всем миром. Государство защищать не надо. Отныне все вокруг белые и пушистые. Границы тоже не нужны. Правда, шенгенскую границу где-то в районе Югославии выстроили и показали: вот граница, видите, калиточку поставили на мостике и замочек повесили. Это бред собачий думать, что если в Европе решили, что все люди равны, то все станут жить мирно, дружно, никто никого не будет обижать, никто не будет вторгаться на другую территорию. Раньше-то вторгались с оружием в руках, а сейчас нет, сейчас впереди несут женщин и детей. Вот мы какие мирные... А за ними идут мужики, совсем не мирные. Зачем, скажем, Китаю с кем-то воевать? В один прекрасный день границу перейдут 250 миллионов китайцев, впереди будут женщины и дети. Все. Без единого выстрела.
- Но пока, - вклинился я, - они никуда не идут, у них своих дел достаточно.
- Пока и не надо. Когда будет надо, пойдут. Но я к чему все это говорю. Идиотизм совершается под благими лозунгами. Коммунистическая идея тоже выглядела очень привлекательно: мир, равенство, братство... Красиво! То же самое и здесь. Объединение - это хорошо. Но что за этим стоит? Не скажу за весь мир, но за Европу скажу. В европейских государствах нет такой профессиональной категории, которая не требовала бы увеличения своей численности: мол, нагрузка, не хватает рабочих рук, не хватает учителей, не хватает полицейских, не хватает судей, не хватает парламентариев...
- А где людей взять? Отсюда и иммиграция.
- Из иммигрантов полицейских не делают. Квалифицированных рабочих тоже не из иммигрантов набирают. Нужны высококвалифицированные программисты. А те, кто прибывает из Африки, из арабских стран, это программисты невысокого качества. И только одна категория выиграла от европейской интеграции - чиновники, для которых встроены целые кварталы в Страсбурге и Брюсселе. Огромные зарплаты, сонмы помощников и помощниц... А кто пополняет ряды этой бюрократии? Те, кто не справился у себя в стране. Помнишь, при Миттеране премьером была Эдит Крессон? Не справилась, и Миттеран в конце концов отправил ее в отставку. Куда ее дели? Назначили главой какой-то комиссии в Брюсселе. И европейские чиновники насмерть будут стоять за эту синекуру, за те блага, которыми их одаривает Европейский союз, и пропади все пропадом, и пусть Европа катится в задницу...
Теперь по поводу сегодняшней иммиграции. Мы помним все великие революции. В результате Великой французской из Франции побежали те, против кого она была совершена, а именно: аристократы, принцы королевской крови... Побежали все, кто мог и куда мог, в том числе в Россию. А кто уезжал из России после революции? Элита армии, элита общества, те, против кого был задуман Октябрь. Уезжали не по своей воле, понимали, что если останутся, то их расстреляют.
А что сегодня? Вернее, кто? Убегают те, кто делает революцию. Сделали в Тунисе и побежали в Европу. Делают в Ливии и бегут в Европу. Ты понимаешь эту логику? Кто эти люди? Европа сейчас вмешалась, но никто не знает, кто эти повстанцы, которые воюют с Каддафи, хотя, конечно, он совсем не ангел. Более того, давно пора было его повесить. Но дело же не в этом. Никто не знает, чего хотят эти люди. Все, что происходит в Тунисе, Египте, той же Ливии, очень тревожно. Как и во всех революциях, там открыли двери тюрем. Куда делись те, кто вышел? Тоже в Европу намылились? Для профессиональных преступников Европа - это рай, тут работа для них - не бей лежачего. Здесь же не законы шариата, когда за воровство отрубают руку, а права человека, пусть он даже будет преступником.
- Ну как же. В России популярной была твоя книга "Жулики, добро пожаловать в Париж". И ведь первое название у нее было "Преступники, добро пожаловать во Францию".
- С таким названием она печаталась в "РГ". А когда зашел разговор об издании отдельной книги, мудрый Вася Аксенов сказал: "Нет, Толька, сделай что-нибудь полегче". И сам предложил "жуликов" вместо "преступников". Книга действительно была бестселлером.
- Существует очень тонкая грань между национализмом, ксенофобией, расизмом и неприятием жуликов. Как не переступить эту грань?
- Не возьмусь выписывать России какие-то рецепты. Бывая там пару раз в год, я, конечно, читаю прессу, иногда смотрю телевизор, новости, в которых, к сожалению, мало новостей, слушаю радио. Но этого недостаточно.
Тем не менее мне кажется, что в России эти проблемы решить легче, потому что мы все-таки были одной страной, которая говорила на русском языке. И есть история совместного проживания не только при советской власти, но и в царской России. Разумеется, там все было - и переселение народов при Сталине, и еврейские погромы при батюшке царе, которого даже сделали святым, что меня очень удивляет. Но это была одна страна, и худо-бедно проблемы, о которых мы говорим, удавалось улаживать. А тут, в Европе, пришло совсем иное. "Понаехали", как у вас говорят, люди не только другой культуры, но вообще другого образа жизни.
- Понимаешь, когда мы жили одной страной, была монопольная коммунистическая идеология. А сейчас каждый открыто заявляет о своих националистических или религиозных взглядах. На смену АЖП, активной жизненной позиции, пришла АРП, активная религиозная позиция - то ли исламская, то ли христианская.
- Уступать нельзя. Надо защищать свою территорию. Европейцы первыми добровольно отказались от этого и доигрались.
- Да, но у нас другая ситуация. Люди с АРП приезжают в Москву не из-за границы, а из России, из ее южных регионов. И это такие же граждане, как я, моя семья, мои соседи. Что с этим делать?
- Во Франции свой Юг - Средиземноморье, оккупированное...
- Новыми русскими?
- Если бы. Я думаю, что таким "оккупантам" французы были бы только рады. А сейчас там довольно воинственное население, хотя до взрывов, социальных или реальных, дело пока, слава богу, не дошло.
О российском Кавказе не мне говорить, поскольку я не обладаю всей информацией. Но, по-моему, решение дать чеченцам самим заниматься своими делами и наводить порядок (а порядка там, насколько я слышал, стало действительно больше) было правильным. Зачем русским лезть в их дела? Хотя всегда есть опасность, что при излишней самостоятельности люди начинают сами выходить из-под контроля.
- И все может закончиться развалом России, как это произошло с Советским Союзом.
- Посмотри на Прибалтику. Это другая история, но не совсем счастливая. У них еще будут проблемы, если их еще нет, в связи с отделением от России. Прежде всего проблемы экономические. А Средняя Азия? Уйдя в самостоятельное плавание, тамошние республики, по моим ощущениям, разом ухнули в средневековье.
- Да и Россию, скажу тебе, все время тянет куда-то назад.
- Боюсь, что ты прав. Хотя опять же информации у меня маловато. Месяц, проведенный в Москве, я занимался своими делами, чисто литературными. Но понял, что Москва очень тяжелый город для житья. Меня год там не было, какая у вас официальная инфляция?
- Большая, выше 10 процентов.
- У меня ощущение, что цены выросли раза в два, кроме водки и сигарет. Правда, я не покупал ни обувь, ни телевизор, ни машину, а смотрел в основном на продукты питания.
Самое грустное для меня в Москве - потеря друзей. С каждым приездом их все меньше - возраст. Только что Миша Козаков ушел. А я ведь когда-то про него целую книгу написал - "Козаков и окрестности". "Московский комсомолец" уговорил меня напечатать одну главу из нее, и это сорвало издание книги, потому что появилось письмо-протест народных артистов, которые были недовольны тем, что я восхваляю какого-то мальчишку, а как же, мол, все остальные... В общем, не выпустили. А Миша мне говорил, что в архиве он хранил эту рукопись.
А из положительных эмоций - хорошая статья Ядвиги Юферовой в "РГ" о книге Анны Голембиовской, посвященной ее мужу, главному редактору "Известий" Игорю Голембиовскому. Сейчас передо мной лежит рукопись книги, к которой буду писать предисловие. Это биография Васи Аксенова в серии ЖЗЛ. Это очень серьезная работа Дмитрия Петрова, собравшего огромный материал.
Еще одна радость - выход полного текста аксеновской "Таинственной страсти". Скажу аккуратнее: надеюсь, что это полный текст, в котором наконец-то восстановлены все изъятия, сделанные в первом издании. Я еще не успел сверить текст нового издания с той рукописью, которую мне передал Вася. Первое издание я проверил построчно, то, что там было сделано с текстом автора, который был в таком состоянии, что не мог ничего возразить, ни в какие ворота не лезет.
- Скромно ничего не говоришь о выходе и презентации твоего трехтомника. Собрание сочинений классика?
- Это не собрание моих сочинений. Я написал все-таки раза в три больше. И надеюсь, что когда-нибудь те мои старые книги, которые в СССР принесли мне огромную популярность, а потом, после моего отъезда, были изъяты из библиотек и уничтожены как книги врага народа, будут тоже переизданы у меня на родине. Но пока мне предложили издать три тома. И у каждой книги должно быть свое название. Одна называется "Меч Тамерлана", там две мои старые вещи опубликованы - "Хроника времен Виктора Подгурского" и "Дым в глаза". Вторая - "Жулики, добро пожаловать в Париж", где еще напечатана повесть "Меня убил скотина Пелл". И третья книга - мой последний роман "Тень всадника".
Презентация моих книг, прошедшая в "Библио-Глобусе", меня просто потрясла. Мой читатель уже, мягко говоря, не молод, и люди стояли два часа в очереди, чтобы подписать книгу. Это было трогательно и неожиданно.
- Значит, еще один повод для положительных эмоций: сам Гладилин еще во Франции, но книги его возвращаются в Россию.
Анатолий Гладилин об Аркадии Ваксберге, которого хоронят в четверг в Москве:
- В нем органично сочетались два основных закона журналистики: поиски правды и ненависть к несправедливости. Именно эта неистовая верность главным законам журналистики сделала его первым пером "Литературной газеты". Той "Литературки", которая была окошком правды в условиях тотальной несвободы, агрессивного пропагандистского советского вранья. Поневоле вспоминаешь лермонтовское: "...Были люди в наше время".
Человек, про которого говорили, что он ногой открывает дверь кабинета министра внутренних дел, не имел высоких покровителей. Да и его фамилия для высоких партийных бонз звучала подозрительно. Тем не менее даже наверху его боялись, ибо знали его одержимость: если Ваксберг начал что-то копать, то раскопает до конца.