Номер в отеле Тель-Авива никак не тянул на заявленные четыре звезды: крохотный, без привычных аксессуаров. Мне объяснили: четыре звезды в Израиле и в Европе - две большие разницы.
А потом началось посещение больниц - государственных, частных. В Тель-Авиве, Иерусалиме, в Хайфе, в пригороде Хайфы. На тысячу коек и на 150. Больниц, в которых лечатся россияне. И я поймала себя на том, что меня не раздражает крохотный гостиничный номер, в котором нет даже шапочки для ванны, если в стране такие больницы.
Больницы разные. Но есть то, что их роднит: они не похожи на казенные учреждения. Чистота, удобные диваны, скамейки, магазины, кафе. Не только для тех, кто тут лечится, но и для тех, кто пришел навестить пациента. Навестить практически в любое время. Только в отделения реанимации определены часы посещения. Никаких бахил на обуви. На всем необъяснимый налет домашности. Никаких больничных запахов. Нигде. На спинке коек - иногда на стене в палате - обязательный флакон с дезинфицирующей жидкостью. Мой вопрос, как часто меняется постельное белье, вызывает недоумение. Один раз в день обязательно, иногда два.
В больницу - без пропуска
О посетителях - разговор особый. Бытует поверье: близкие своим присутствием берут на себя часть страданий, облегчают пребывание в больнице. Перед тем, как я отправилась в Израиль, моя ближайшая подруга-врач просила узнать, пускают ли в Израиле в реанимацию. Два года назад в жутких муках ушел из жизни ее единственный сын. Последние дни он был в реанимации, куда у нас пускать не разрешается. И даже я, от имени редакции, не могла это правило обойти. Подруга платила деньги, чтобы ее в реанимацию "втихаря" пускали. А в день смерти дежурили специалисты несговорчивые - не пустили. И она все мучается: не простилась.
В Израиле конец пятницы, суббота - время не для работы. Но субботним утром позвонила знакомая - профессор Анжела Рубан: "Хотите побывать в больнице?" И поехали мы в одну из центральных государственных больниц Израиля Телль Ашомир. Больница, как, впрочем, почти все стационары Израиля, многопрофильная, лечатся в ней и взрослые, и дети. Никакой пропускной системы. Один из корпусов занимает отель для тех, у кого в больнице лежат близкие. Если женщина не хочет рожать в родильном отделении, она может оплатить частные роды в отеле. С ней рядом будут специалисты. Но это уже за деньги - около двух тысяч долларов. А если никаких "капризов" у пациентов нет, то для израильтян больница бесплатна.
Справка РГ
Палаты, как залы - на 6 и даже 8 человек. Каждая койка функциональная, есть тумбочка и кресло (как правило, раскладывающееся для посетителей), отделена от остальных тканевой занавеской от пола до потолка. Обязателен телевизор. Есть палаты и на одного, и на двоих. А еще есть вертолетная площадка.
Мы заходили в палаты, смотрели, как разносят по-домашнему ароматную еду. Пили чай в кафе. Заглянули в реанимацию. И никто нигде нас не остановил. Напротив, нам улыбались, с нами здоровались. Так принято.
Это неправильно? Лечебное учреждение сродни режимному? Но ведь болезнь, немощность уже сами по себе угнетают человека, делают его особенно уязвимым. И если пациент попадает в лечебное учреждение, где на каждом шагу "табу"... Если лежит он в унизительно некомфортных условиях, если поход в туалет мучителен, потому что там дурно пахнет, нет туалетной бумаги. Если постельные принадлежности и ложку с вилкой надо принести из дома. Если свидания с близким строго регламентированы, а иногда и по пропуску. Если за каждый укол, тем более за капельницу надо платить, а за операцию - особые деньги. Хотя закон о бесплатной медицинской помощи никто не отменял. Знакомая картина?
Кабинеты маленькие, палаты большие
Наш, теперь, к сожалению, уже покойный, коллега Николай Боднарук написал удивительную книгу "Хлопчик". Последнюю главу читать мучительно больно. Это рассказ о том, как настигла Николая Давыдовича раковая опухоль легких. Через какие адские муки ему пришлось пройти в ведущих клиниках России. Как платил за все и всем, как стоял в очереди с алюминиевой миской к раздаточному окну, хозяйка которого "благодетельствовала" пациентов половником серой каши и куском хлеба поверх нее. А лечили не от рака - от туберкулеза. Только когда стало совсем худо, провели необходимые анализы, исследования. Поздно, четвертая стадия, метастазы в позвоночнике. Тогда Боднарук полетел в Тель-Авив. Вечером дня, когда прилетел, его принял профессор Моше Инбара. Николай пишет: "Мировая знаменитость, а кабинет скромный и выглядит совсем не по-больничному". Думаю, это фраза не случайна. Меня тоже поражала скромность начальственных кабинетов, не больничный вид самых маститых специалистов. Медицинского директора клиники "Элиша" в Хайфе Моисея Парасона спросила: "Почему у вас такой маленький кабинет?" "У нас палаты большие", - ответил Моисей Израилевич.
Но вернусь к книге Боднарука. Он пишет, что все организационные вопросы, связанные с лечением, с пребыванием в Израиле, взял на себя Григорий Самбуль. У Григория профессия, которой не существует в российском здравоохранении, он организатор и координатор лечебного процесса. В первый же израильский день звоню, а потом еду к Григорию.
Без преувеличения - не многопрофильная клиника на 600 коек, а дворец необыкновенной красоты, изящества, удобства. Впечатляет даже многоярусный паркинг для автомобилей сотрудников, пациентов, многочисленных посетителей.
- Мы сочетаем медицину и бизнес, - рассказывает Григорий. - Не скрываем: заинтересованы в пациентах из-за рубежа. Они платят за лечение. Эти деньги, в частности, идут и на то, чтобы обеспечивать высокое качество и доступность бесплатной медицины в стране. Израильтяне, как правило, отдают предпочтение государственным клиникам, в которых помощь бесплатна. Да, в них нельзя выбрать врача, хирурга, который станет вас оперировать. Иногда приходится ждать очереди на госпитализацию, на операцию. В нашей клинике нет приемного покоя. Она элективная, то есть госпитализация только плановая. Но прежде чем пациент попадет в стационар, он проходит обследование в нашей амбулатории. И ни одного лишнего дня в стационаре не лежит. В частной клинике он не стоит в очереди на госпитализацию. Ложатся пациенты абсолютно подготовленными к операции. После аортокоронарного шунтирования проводят в стационаре пять дней. После операции по протезированию тазобедренного сустава - шесть дней.
- Кто лечится у вас из России?
- И те, кто говорит по телевизору, и те, о ком говорят, и те, кто никому не известен.
- Они сюда попадают после обследования в России? Поставленные в ней диагнозы верны?
- В том-то и дело, что анализы, поставленные диагнозы очень часто неверны. Случай с вашим коллегой, которого лечили от туберкулеза, вместо того чтобы спасать от злокачественной опухоли легкого, не исключение из правил. Он поступил к нам с четвертой стадией болезни.
Российские медики не отстают
- Вы считаете, что российские медики уступают израильским?
- Ни в коем случае! Ни ваши, ни наши врачи не боги. Вашего коллегу смотрели прекрасные специалисты. Но система не сработала: не были проведены необходимые обследования, не было плана этого обследования. Например, у нас ни один онкобольной не минует ПЭТ-КТ - позитронно-эмиссионной компьютерной томографии. Это стандарт диагностики. У вас порой обследование ограничивается УЗИ.
- Но у каждого аппарата свое предназначение...
- Важно правильно использовать аппаратуру. Компьютерные установки стоят громадных денег. Нас поражает, что в России они используются не круглые сутки, а всего несколько часов в день. Это же непозволительное расточительство! В Израиле пациентов не удивляет, когда исследование назначается на два или три часа ночи. В Израиле нет специализированных больниц, скажем, ортопедических или гинекологических. Только многопрофильные. Люди же редко страдают одним каким-либо недугом. И надо, чтобы в случае необходимости можно было провести консилиум специалистов.
- Кому по карману лечение в такой клинике? Уж раз говорим о лечении раковых пациентов, то скажите, во сколько обойдется диагностика, операция, химио- и лучевая терапия, реабилитация больного с раком желудка?
- Примерно в 25 тысяч долларов.
- Круто!
- Я так не считаю. Личные автомобили многих россиян стоят больше. Разве здоровье не дороже автомобиля?
То и дело звонил мобильный телефон Григория. Почти все звонки из России. Наводили справки о близких. Будет ли операция? Когда она будет? Перевели ли больного из реанимации в палату? Какая температура? Начал ли кушать? Григорий о каждом рассказывает подробно. "Вашу маму обследовали. Она была у анестезиолога. Он разрешил оперировать. Операция завтра." Григория не раздражали самые нелепые вопросы.
Медицинский туризм
Было уже половина десятого вечера, когда Григорий предложил пройти в торокальное отделение к нашему соотечественнику, которого оперировали день назад и уже перевели из реанимации в палату. Несмотря на поздний час, в больничных холлах многолюдно: посетители общаются с пациентами, сидят в кафе. Палату, в которой лежит доктор экономических наук москвич Виктор, описывать не стану. Это видеть надо! На прикроватной тумбочке том Солженицынского "Архипелаг ГУЛАГ". Никак не скажешь, что Виктор только день назад перенес тяжелейшую операцию. Он шутит. Говорит, что у него была возможность поехать лечиться в США, Германию.
- Выбрал эту клинику. И не ошибся. Как кормят? Отменно!
Борис Селиванов, владелец туристической компании, прав, считая медицинский туризм важным разделом своей работы. Еще бы! Не счесть желающих лечиться в этой стране. Израильская медицина признана мировым лидером в главных областях службы здоровья, занимает второе место в мире по разработке новых медицинских технологий и первое - в их использовании. Вот и живут израильские женщины в среднем 82 года, а мужчины 79 лет.
Каждое обращение соискателя здоровья в Израиле сотрудники агентства внимательно изучают. Прежде всего, выясняют - в частной или государственной клинике намерен обследоваться, лечиться пациент. Подробно рассказывают о преимуществах тех и других. Государственная - дешевле. Не потому, что в ней хуже лечат - сервис ниже, чем в частной. В государственной пациент попадает к тем специалистам, которые в ней трудятся постоянно. В частной обычно специалисты работают по договору.
Медицинский туризм выгодное, прибыльное дело. И удобное. Пациент не едет "в никуда". Информации о клиниках Израиля есть в офисах, которые открыты во многих странах, конечно, и в России. А еще Интернет, а еще сарафанное радио. Обычно пациент присылает в клинику свое резюме. Клиника его рассматривает и отправляет фактически план предстоящего обследования, лечения, предполагаемую цену. Сообщает, какие специалисты станут заниматься данным пациентам. Да, существуют общепринятые протоколы лечения. Но одну и ту же болезнь каждый человек переносит по-своему. А значит, обследование, лечение должно быть индивидуальным. Принцип, что лечить надо не болезнь, а больного, в Израиле блюдут строго.
- Право выбора врача не у всех...
- Оно за деньги. Человек платит, и значит, очереди для него не существует.
- Выгодно быть туристом. Местных жителей это не возмущает?
- Они тоже могут за определенную плату получить те же права. К тому же в стране велико доверие к медикам. Оно оправдано. Мою бабушку в 83 года оперировали по поводу рака желудка. А ранее, когда ей было 77 лет, провели аортокоронарное шунтирование. Это обычная практика. У нас в ответ на жалобы старого человека медик не скажет: "Что вы хотите - в вашем-то возрасте!" Нет ограничений по возрасту. Потому к нам часто за помощью обращаются именно люди в возрасте. Аортокоронарное шунтирование в небольшой - на 150 коек - частной клинике "Элиша" стоит около 30 тысяч долларов. Судя по всему, эта цена не останавливает россиян. Знают, что основанная в тридцатых годах прошлого века, клиника изначально ориентирована на все самое передовое в медицине, что кроме 350 штатных сотрудников в поликлиническом отделении больницы ведут прием крупнейшие медики страны, авторы уникальных методик, родоначальники новейших технологий.
Заведующий международным отделом клиники Сергей Блох знакомит меня с лечебницей. Средний срок пребывания в стационаре пять дней. Питание по заказной системе. Рядом с операционными на первом этаже небольшой зал с большим телеэкраном. На нем, как и в других больницах, постоянная информация о ходе операции. Тут всегда многолюдно - близкие пациентов не уходят из зала до окончания оперативного вмешательства. Палаты небольшие, но комфортные, со всеми удобствами. Кроме деревянной кровати, тумбочки есть два кресла, холодильник. При необходимости здесь ставят раскладушки для того, кто хочет побыть с близким человеком. Постельное белье предоставляется. Там, где лежат россияне, несколько телепрограмм на русском языке.
История болезни
Михаил Владимирович - москвич. Заместитель директора по экономике одного из холдингов. Ему 50 лет. О клинике "Элиша" узнал через Интернет. 12 апреля он пришел в клинику, сдал анализы, был на осмотре у доктора Бениамина Парасона. Доктор подробно рассказал о предстоящей операции. Больше всего россиянина поразило то, что врач перед операцией пожал руку его жене. 13 апреля Михаил Владимирович приехал в клинику в 17 часов. Операция началась около 20 часов. Продолжалась почти час. Я разговаривала с московским пациентом на следующий день. Михаил Владимирович чувствовал себя нормально. Жена, которая провела ночь в палате на раскладушке, сказала мне, что в два часа ночи и в четыре утра навещала пациента медсестра. Уже в 14 часов Михаила Владимировича выписали из стационара. Попрощаться с ним пришел главный врач больницы. Так принято.
В отеле в Хайфе за завтраком обратила внимание: две женщины и мальчик говорят по-русски. Потом, когда за мной прислали машину, чтобы ехать в клинику "Элиша", оказалось, что и они едут туда. Знакомимся. Это пенсионерка Ирина Михайловна, ее дочь инженер Елена и одиннадцатилетний внук Никита, из Уфы. Втроем живут в номере за 100 долларов в сутки, включая завтрак. В прошлом году они уже были здесь. Прошли полное обследование, за которое заплатили 4 тысячи долларов. До этого безуспешно в разных клиниках России девять лет лечили Никиту от заболевания кожи. В Израиле мальчику помогли.
В Уфе и в других городах обращались только в платные медицинские учреждения. Каждый прием врача 870 рублей. Ни ребенку, ни пенсионерке никаких скидок. Никаких направлений у семьи из Уфы нет. Самотек? Почти. Но их уже в клинике знают - они же были тут в прошлом году. Вот и машину прислали не только за мной, но и за ними. "Мы не из богатых, - говорит Елена. - Деньги считаем. Лечиться здесь дешевле, чем в Уфе. А главное - надежно."
Волонтерская клиника
Университетская клиника Хадасса в Иерусалиме - это ухоженный город на 1200 коек. Собственная санитарная авиация с бригадой, оборудованием для интенсивной терапии. На борту пациента принимают прошедшие специальную подготовку медики. Рассказывает Анна Бернштейн, одна из медицинских директоров Хадасса, ответственная за иностранных пациентов.
- Клиника основана в 1912 году волонтерской американской женской организацией. Существует на пожертвования волонтеров плюс государственная поддержка. Хадасса работает на скорую помощь - значит круглые сутки. Пострадавших в терактах доставляют сюда. Все новейшие медицинские технологии прописаны в Хадассе. Но главная отличительная черта клиники - отношение к пациентам. У нас нет такого, чтобы человеку, которому далеко за восемьдесят, отказали в трансплантации костного мозга или оставили без помощи пациента с четвертой стадией рака. У нас нет запретов на посещение больных. Утром, днем, вечером по три часа можно проводить у постели больного.
Утром в вестибюле пациенты из России, Украины, Молдавии. В Киеве, в Москве, Тбилиси, Ташкенте есть офисы Хадассы. Пациент из России приехал из Саратова - у него третья стадия рака почки. О Хадассе ему рассказал знакомый, которому здесь помогли два года назад. В день, когда я была в клинике, в ней было три пациента, направленных сюда российским минздравсоцразвития. У двоих - злокачественное заболевание крови, требуется пересадка костного мозга. У одного пациента врожденная патология желудочно-кишечного тракта.
Спасти Иванну
У трехлетней украинской девочки Иванны сложнейшая патология сосудов вкупе с опухолью. Природа наградила ее болезнями кишечника, нарушила строение таза, умудрилась не на место поставить мочевой пузырь. 6 часов бригада хирургов наводила порядок в организме ребенка. Иванна провела в клинике 142 дня. Потом ее выписали. Через полгода она вернется на второй этап лечения. Стоимость его примерно 72 тысячи долларов.
Катя из Екатеринбурга появилась в Хадассе восьмимесячной со злокачественной опухолью почек. Катю оперировали, провели курс химиотерапии. Когда Кате исполнился год, в клинике отпраздновали ее день рождения. Потом девочка приезжала на контрольное обследование. Сейчас Кате три года. Она здорова.
Сорокалетнюю жительницу Самары с опухолью надпочечника, проросшую в крупные сосуды, доставила в Хадассу санитарная авиация. В России оперировать не взялись. Лечение в Израиле прошло успешно. Опухоль оказалась доброкачественной. Пациентка заплатила за исцеление 35 тысяч долларов.
Одна из крупнейших - на тысячу коек - государственных больниц в Израиле, открытая в 1967 году в Хайфе, носит имя первого министра здравоохранения страны Иосифа Мейера. Медицинский туризм в ней возглавляет Даниэль Шефер из Воронежа. В самом начале нашего обхода больницы Даниэль мне говорит: "У нас медицина превентивная. Граждане Израиля обращаются к врачу за три года до инфаркта. А репатрианты - через две недели после инфаркта". Возразить мне нечем. Вынуждена согласиться и с тем, что менее 5 процентов диагнозов, поставленных в России, соответствуют действительности. Чаще других в клинику Мейера едут из Москвы, Питера и Казахстана.
- Вот очевидно, что пациенту требуется исследование на МРТ. А на него в Израиле очередь иногда на два-три месяца.
- Человек прилетает всего на пару недель, - объясняет Даниэль. - Он платит деньги. Потому для него очередей нет. Операцию по протезированию тазобедренного сустава израильтянин может ждать полгода. Приезжему ее проводят тут же. Стоит такая операция от 5 до 7 тысяч долларов. Цена одного койко-дня в нашей больнице 1000 долларов, в отделении интенсивной терапии - 1700 долларов.
Более всего впечатляет детское отделение - нарядное, солнечное, с креслами в виде тигров и львов, с детскими рисунками на стенах. В отделении трудятся... клоуны. Они развлекают малышей, снимают страх уколов, болезненных процедур, участвуют в подготовке к операциям.
Послесловие к командировке
Когда мои коллеги прочли этот репортаж - первая реакция: реклама. Только тысячи богатых россиян могут позволить себе лечиться за рубежом. Миллионы - лечатся дома, в России. Хотя я и назвала эти заметки "Лечу в Израиль. Лечиться", сама в Израиле никогда не лечилась. При этом, поверьте, перенесенные мною операции - из самых сложных. Их успешно провели в московских больницах. И много лет работы посвятив вопросам охраны здоровья, могу уверенно сказать: в нашей стране - отменные специалисты, они владеют всеми современными методами диагностики и лечения. Вопрос в другом - насколько все это доступно. Как мы иногда горько шутим: у нас есть все, но не для всех.
Есть болезни, перед которыми бессильны и великие врачи, и большие деньги, в том числе и в Израиле.
Но... я пишу отчет об этой командировке, чтобы сказать другое: нашей системе не хватает не только финансирования. Ей не хватает человеколюбия.