Сразу несколько интересных книжных новинок - дань не проходящей моде на исторические и историко-приключенческие романы. В России (как, впрочем, и во всем мире) они заметно превосходят по тиражам издания по истории, причем не только академические, но и научно-популярные.
В литературе человеческая история постепенно становится лишь набором предметов быта и событий, на фоне которых действуют выдуманные герои. Причем неважно, идет речь в книге речь о прошлом или автор конструирует будущее. Каноны есть каноны, мода есть мода. Всегда найдутся бдительные критики, которые скажут, что писатель глубоко неправ: в разгар "правильного" Апокалипсиса небо падает на голову совсем не так, как он описывает.
О доблести, о подвигах…
"Нормальные герои всегда идут в обход" (и по времени, и по судьбе). Если почитать, к примеру, недавно вышедший роман Евгения Гаркушева "Призраки будущего" (Экслибрис, 2011) - с первой страницы почувствуешь тоску по неподдельной доблести, по временам, когда еще не царствовало "вместо храбрости нахальство, а вместо подвигов психоз". Поэтому автор и бросает своего героя то в прошлое, то на полтора столетия вперед, когда "век управляемых ракет закончился. Снова можно доверять только пушкам, пулеметам и реактивным снарядам, которые по привычке называют ракетами… И с боевыми машинами пехоты, танками и солдатами противника обороняющиеся смогут бороться на равных. Пусть только подойдут... Когда начнется ближний бой, все будет зависеть от мастерства людей".
Такое вот будущее. Что прошло навсегда, увы, так это время книг о светлом завтра, где все братья, а если свирепо спорят, то только о способах решения научной проблемы…
А какое же прошлое нынче в моде? Одна из эпох, к которой обращается Гаркушев, - сравнительно недавние восьмидесятые годы. Достаточно близкие, чтобы часть читателей прекрасно их помнила, и более чем экзотические для другой части, для тех, кому абсолютнейшей фантастикой и экзотикой покажется такая сцена: "Кафетерий оказался на удивлением пустым. Макаренко заказал две бутылки "Тархуна", два коржика и два заварных пирожных. Настоящий пир! Продавщица, пощелкав на больших деревянных счетах, громко объявила: - Один рубль".
Есть в книге еще и годы двадцатые минувшего века, время голода и лозунгов, мир чекистов и бандитов. Ходит по этому миру парень из восьмидесятых, угодивший туда через XXII век, и соображает, как бы не дай Бог не приблизиться к хате, где в люльке посапывает младенец - его собственный дедушка. Нельзя встречаться с родственниками - всесильное Время в порошок сотрет нарушителя, и ни в какой эпохе он уже не воскреснет. Даже предостеречь от опасности родных не получится.
Впрочем, тоска по доблести может иной раз проявляться весьма своеобразно. Для начала вернемся на полтора с небольшим столетия назад, в то самое время, когда "цивилизованный" мир еще подразделялся на метрополии (среди которых звездой первой величины была Британская империя) и многочисленные колонии, обреченные на прозябание в тени матушки-Европы. Сколько романов посвящено несгибаемым британским джентльменам, ревнителям приличий и хранителям благородных традиций - и писателями-современниками, и теми, кому достались лишь воспоминания о викторианской эпохе, золотом веке Англии. Но вот пришел Джордж Макдоналд Фрезер и принялся "с чувством, с толком, с расстановкой" разносить в пух и прах все вышеупомянутые святыни в серии романов о Гарри Флэшмене. Недавно как раз вышел впервые на русском языке "Флэш по-королевски" (Вече, 2011). Кто мог прослыть, по мнению автора, "настоящим героем" в чопорной викторианской Англии?
Гарри Флэшмен коварен, лжив, подл, беспринципен, труслив, и вдобавок, гордится всем этим. Благодаря всем этому, а также недюжинному везению, ему всегда удается выходить "сухим из воды", получая за каждую очередную кампанию новые награды и чины. "Да, в свое время мне довелось побывать датским принцем, техасским работорговцем, арабским шейхом, псом-воином племени шайенов, лейтенантом американского флота - и это еще не полный перечень, - но ни одна из этих ролей ни в какое сравнение не идет с необходимостью пожизненно носить личину английского офицера и джентльмена". Помимо много численных авантюр, в романе нашлось место и глобальным рассуждениям: "Мир пришел в движение: великие державы вступили в гонку друг с другом за обладание верховной властью, и благодаря импульсу, придаваемому наукой и промышленностью, гонка эта будет жестокой… Германии нужен свой Наполеон, если она намерена получить свое…". Эти слова английский писатель вкладывает в уста молодого, но уже перспективного политика - Отто фон Бисмарка, с которым судьба столкнула Флэшмена при весьма сомнительных обстоятельствах (других у Гарри, кажется, вообще не бывает)… Флэшмен - грубоватая пародия на вояк, прошедших с приключениями множество стран, но равнодушных ко всему, кроме собственной персоны. Самое смешное, что писатель Фрейзер, по воспоминаниям современников, был ревностным традиционалистом и искренне горевал, что солнце Британской империи закатилось навсегда.
О чувствах и людях - бережно
Иногда исторические экскурсы позволяют писателю говорить о том, что циничная современность отказывается воспринимать всерьез.
Амария Рай в сборнике "Примула" (Старая Басманная, 2011) - в изящно стилизованной под восточную притчу "Легенде" - использует средневековый антураж, чтобы свободно писать о чувствах. С нашим временем история о влюбленных, которые умерли, не в силах перенести вечную разлуку, увы, не монтируется. XXI век ироничен и жесток, и хотя толика здравого отношения к "сантиментам" в чем-то даже и полезна, но без прекрасных сказок мир становится намного беднее. Пусть даже они бывают печальными: "И показалось Наставнику, что это сон ему снится: вот закрыл он глаза свои на мгновение, и провалилась в это мгновение дюжина солнечных лет. И увидел он перед собой прекрасного юношу и прекрасную девушку. И увидел он перед собой их любовь и опечалился, потому что был мудрым и мог заглянуть вперёд… и увидел там то, что причинило ему нестерпимую боль... Но и возрадовался он, как только может радоваться человек любви".
Современный сюжет из той же книги демонстрирует, что искреннее чувство почти неразличимо в мельтешении житейских мелочей и реалистически выписанных мелких страстишек. В одиночестве плохо всем и каждому, но, но даже на простую честность мало кому хватает сил. Слаб маленький человек в большом городе… "Внутри неё самой было так тихо, что от попыток докричаться, спросить, "что дальше?", "что ты здесь уселась?", "что ты делаешь?", "ау, ты здесь вообще?" - все ходило воющим сквозняком, без отклика, без эха…".
Известная американская писательница Джоди Пиколт каждый свой роман посвящает какой-нибудь проблеме современного процветающего общества. В книге "Последнее правило" (Книжный клуб "Клуб семейного досуга", 2011) рассказывается история подростка-аутиста. Когда-то он мог бы стать признанным мистиком, мудрецом, затворником, не тратящим время на суету сует. Но в мире, ставящем во главу угла коммуникативные способности и командную игру, его воспринимают только как больного.
"Раньше существовала теория, что мозг аутиста функционирует неправильно из-за пробелов между нейронами, из-за недостаточной связанности. Сейчас появилась другая теория, что мозг аутиста функционирует слишком хорошо. В моей голове столько всего происходит, что мне нужно "работать" сверхурочно, чтобы все охватить. Иногда повседневная жизнь становится тем младенцем, которого вместе с водой выплеснули из купели". Как мы относимся к тем, что отличается от нас? Хватает ли у нас терпения к детям с различными отклонениями? Одна из главных тем романа - материнская любовь, которая во все времена способна творить чудеса.
У истоков
То, что мама отбирала книжку, не позволяя читать ночью, и приходилось с книжкой и фонариком прятаться под одеяло, можно, пожалуй, простить… И книжки те сейчас - всем классикам классика. Романы Фенимора Купера издавались неоднократно, однако новое иллюстрированное издание книги "Пионеры, или у истоков Саскуиханны" (Альфа-Книга, 2011), подарившей читающему миру знаменитого Натаниэля Бампо, достойно внимания прежде всего из-за аутентичных рисунков (более 150). Тут все одобрено автором - визуальные образы героев, подробное изображение их одежды, оружия и предметов быта, причем в "натуральном", то есть реальном историческом виде. Действие "Пионеров" происходит в 1793 году, когда автору было четыре года от роду. Но рассказы старших родственников, множество старых вещей - все это окружало писателя, поэтому работы художника Андриолли (который при своей итальянской фамилии был подданным Российской империи и одно время - учителем Виктора Васнецова) Купер отбирал не только за художественную выразительность, но и за достоверность. Множество более поздних рисунков не только упрощали необходимые для полного восприятия романа детали, но порой и искажали их.
В той же серии изданы и прославленные "Приключения Шерлока Холмса. Записки о Шерлоке Холмсе" (Альфа-Книга, 2011) Артура Конан-Дойла с более чем двумя сотнями иллюстраций. Тут-то с исторической достоверностью вроде бы не могло поначалу возникнуть никаких проблем - писатель, герой и первые иллюстраторы были современниками. Но художники почему-то считали нужным изображать великого сыщика в комическом ключе. Поговаривают, что однажды Конан Дойл, увидев очередной комплект гротескных иллюстраций, дал волю своему ирландскому темпераменту и долго, с громкими проклятьями гонял злосчастного живописца по редакции журнала, в котором эти рассказы печатались. Проблемы кончились, когда появился Сидни Пэджет. Он написал не одну монументальную картину, однако истинную славу ему принесли иллюстрации к книгам о Шерлоке Холмсе. Только Пэджет сумел придумать тот образ Холмса, который был одобрен Конан Дойлом и впоследствии стал каноническим, - высокого, худощавого интеллектуала в пальто с пелериной и клетчатой кепке с двумя козырьками. Именно на иллюстрации Пэджета ориентировался режиссер Игорь Масленников, когда снимал свой знаменитый сериал с Ливановым и Соломиным в главных ролях.