В мультимедиа Арт Музее (он же МДФ) в рамках года Италии в России показывают arte povera (в переводе - "бедное искусство"). В 1960-1970-х оно поразило прогрессивное человечество антибуржуазным радикализмом, а сегодня рассматривается как классика ХХ века.
Достаточно сказать, что 150-летие объединения Италии планируют отпраздновать осенью экспозициями arte povera в пяти крупнейших музеях современного искусства. Ретроспективы Микеланджело Пистолетто, Марио Мерца, Лучано Фабра, Джулио Паолино, как и других "партизанов" "бедного искусства", заняли лучшие площадки Старого и Нового Света. Их выставки были показаны в Центре Жоржа Помпиду в Париже, в Галерее Тейт в Лондоне, в музее Соломона Гуггенхайма и МоМА в Нью-Йорке, в Музее искусств ХХI века в Риме... Кастелло ди Риволи, откуда впервые привезли в Россию около 30 произведений классиков arte povera, располагает богатой их коллекцией. Благо многие из этих художников работали, выставлялись, общались в Турине, который во времена экономического бума 1960-х привлек также философов, кинематографистов, писателей, критиков. Неудивительно, что около Турина, в старинном замке, возник первый в Италии музей современного искусства.
Глядя на снимки лаконичных работ Янниса Куннелиса, Пьера Паоло Кальцолари, Джулио Паолино, Лучано Фабро в интерьере замка Кастелло ди Риволи, начинаешь догадываться, что artе povera появилось не только из бунта против общества потребления, в пику которому художники обратились к вызывающе бедным, грубым материалам: к тряпкам и цементу, углю и джутовому холсту... Оно стало еще и попыткой найти язык для разговора о современности в окружении хрестоматийных образов идеальной красоты. Как заметил Марио Мерц, "есть ностальгическое искусство, и есть искусство, которое не знает, что делать с ностальгией". Художники arte povera явно ностальгировать не желали. Но, похоже, при этом вовсе не жаждали по примеру футуристов сбрасывать классику с корабля современности. Скорее, они не прочь были ввести ее в гущу низкой повседневности.
Примерно так, как Микеланджело Пистолетто привел свою Венеру, копию греческой статуи, к куче старых тряпок. Его "Венера Тряпичная" (1967) создана не из мрамора - цемента и покрыта слюдой. Понятно, что контраст между античной скульптурой и ее грубой копией из стройматериала разил наповал в стране, которая не знала клонированных "девушек с веслом" в качестве украшения городских парков. Но о северных двойниках италийской красавицы Пистолетто, конечно, не думал. Он бросал резкий, как "Нате!", вызов арт-рынку, приспособившего башню из слоновой кости под нужды торга. С другой стороны, образ античной богини на городской свалке - это, конечно, образ поруганного, опошленного идеала. Это упрек массовому обществу с позиций классических представлений о личности. Таким образом, художник вел войну на два фронта - против высоколобого презрения к социальным проблемам и против общества потребления с его масс-культом.
Для других итальянских художников опорой становится природа. Джузеппе Пеноне сравнивает скульптуру с... деревом, растущим в открытом мире. Он пытается даже, как садовник, привить скульптуру к дичку дерева. Он делает бронзовую руку, которую заставляет сжимать дерево на альпийском склоне. Он пытается освободить ствол и сучья из промышленной деревянной балки. Получается "11-метровое дерево" (1969) - диковатый мутант, заставляющий вспомнить о природе, обтесанной и репрессированной человеком индустриального века. Наконец, он создает совершенно восхитительную инсталляцию "Вдыхая тень" (1999). Ее тоже можно увидеть на Остоженке. Теперь он скрещивает уже комнату и лавровую рощу, скульптуру бронзовых легких и почти театральное пространство, созданное тремя стенами. Стены возведены... из лавровых листьев, которые уложены меж двумя рядами металлической сетки. Зритель, входя в это пространство, ощущает тонкий запах лавра. Лавровый венок, символ славы, остается невидимым, как и древние герои-лауреаты, увенчанные им. Но образ славы, былой красоты и величия сохраняет природа. И - обычная кухня, где запасливые хозяйки хранят "лаврушку" для супа.
В отличие от американских минималистов итальянские художники arte povera даже в любви к умозрительным концепциям остаются на редкость жизнелюбивы. Казалось бы, что может быть более отвлеченным, чем математический ряд? Но Марио Мерц из чисел Фибоначчи (эта такая серия, где каждое число - результат суммы двух предыдущих чисел ряда) создает оду дружескому застолью. В работе под условным названием "Реальная сумма - это сумма людей" (1972) он под светящимися неоновыми цифрами поместил фотографии зала туринского ресторанчика. На первом снимке сидит одинокий мужчина. На других, как быстро выясняется, количество посетителей растет в соответствии с рядом чисел Фибоначчи. На последней фотографии в зальчике уже не протолкнуться. Публика пьет вино, флиртует, беседует... В общем, радуется жизни. И кто осмелится сказать, что искусство такой жизни - это бедное искусство? Нет уж, воля ваша, но arte povera не о мизерабельности настоящего, а о поэтичности, драматичности, богатстве подлинной жизни.