17 июня Виктору Некрасову исполнилось бы 100 лет. К этой дате вышла книга "Все на свете, кроме шила и гвоздя. Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове. Киев - Париж 1972-87 гг.".
Книгу эту даже сложно назвать воспоминаниями. Здесь почти на каждой странице присутствует сам Вика - так называли его близкие. И вместе с ним жизнь между Киевом, Москвой и Парижем через героев того времени. Все те, без кого сейчас мы не представляем культурную историю нашей страны. Откроешь на случайной странице, а тут Виктор Некрасов беседует в Переделкино с Евтушенко. Полистаешь дальше - пьет чай с Семеном Лунгиным или вино с Булатом Окуджавой.
А вот уже не люди, а события, и очень неприятные - обыск в киевской квартире на предмет запрещенной литературы. И почти всегда, словно неизменный спутник автора, рядом с ним его пасынок, благодаря которому сейчас мы можем прожить эти пятнадцать лет замечательного писателя, открывшего своими "Окопами Сталинграда" послевоенную эпоху русской литературы. Подарившего нам первый глоток литературной и просто человеческой свободы, которую принесли с собой вернувшиеся с Великой Отечественной фронтовики. После того, что они видели на полях сражений, после того, как с триумфом прошагали половину Европы, им нечего было бояться. И в этом было одно из великих, хотя и парадоксальных достижений той войны: она вернула людям свободу дыхания. Тем, кто остался в живых...
Виктор Кондырев не просто вспоминает, он передает свои беседы с отчимом, и читатель чувствует все бурлящие эмоции и переживания Некрасова, которые не уложить в простое повествование. Одними из самых горьких моментов жизни для него были расставания с друзьями, некоторые из которых переставали быть ими из-за страха перед советской властью. "Не понимаю, не хочу понимать! Ну, нельзя же так бояться! Тридцатилетняя дружба!" - сокрушался Некрасов. Они боялись... На их место приходили новые.
Сложившиеся обстоятельства откладывали свои отпечатки на характер Виктора Платоновича. Диалектика сознания Виктора Некрасова отразилась на страницах, где он со стыдом признается, как пренебрежительно относился к эмиграции десять лет назад, в своих первых очерках, а теперь сам оказался ее представителем.
Не без внимания остались и впечатления Некрасова о поездках по Европе. Он объездил ее всю, не доехал только до Португалии, о чем жалел уже тяжело больным, когда жить ему оставалось чуть больше месяца. Рассказы о бурном сотрудничестве с зарубежными периодическими изданиями, которые давали Некрасову возможность публиковаться и просто жить, не чувствуя себя отлученным от литературы.
Ночные разговоры с Довлатовым. Неожиданное благоговение перед романом
"Это я - Эдичка" Эдуарда Лимонова. Извинения тех, кто лишь спустя некоторое время смог признаться, что, притворяясь некрасовским другом, "стучал" киевским органом о происходящем в доме у Некрасовых. Через книгу о пятнадцати годах жизни проходит столько лиц, сколько порой не узнаешь и за сто лет.
Издание содержит множество фотографий из личного архива писателя. Представлены коллажи и шаржи на близких и друзей: маму Зинаиду Николаевну Некрасову, Марлена Хуциева и других.
И даже есть рисунок того самого герба, который дал название этой замечательной книге, букву бранного слова в котором закрывает один из лучей короны.