Как разрешаются проблемы правового регулирования деятельности рыбохозяйственного комплекса, могут ли рыбаки края работать с еще большей отдачей и насколько им в этом помогает закон?
Эти и другие вопросы обсуждали накануне Дня рыбака участники круглого стола, проходившего в хабаровском филиале "РГ".
Российская газета: Рыбная отрасль, как никакая другая, остро испытывает на себе издержки законодательных несовершенств. Так было, например, при гигантском подходе лососей к камчатским берегам. Тогда глава региона лично разрешил вылов сверх установленных лимитов и за это попал под суд. Как быстро происходят изменения в законодательной базе и как это отражается на работе отрасли?
Сергей Рябченко, руководитель комитета рыбного хозяйства министерства природных ресурсов Хабаровского края: Справедливости ради скажем, что федеральный закон о рыболовстве 2004 года разрешил многие рыбацкие проблемы. Деятельность рыбаков вошла в понятное русло. Среди инновационных решений - введение конкурсов на рыбопромысловые участки, закрепление долей квот на десять лет. Сейчас этот процесс проходит на правовой основе и подлежит регулированию. Но, к сожалению, не получили четкого решения вопросы, связанные с правом коренных малочисленных народов Севера (КМНС) на бесплатный доступ к рыбным (и особенно - лососевым) ресурсам.
Сергей Михеев, заместитель руководителя Амурского территориального управления Росрыболовства: Есть виды водно-биологических ресурсов, на которые не устанавливается объем допустимого улова. Я считаю, законодатели немало поработали над этим вопросом, теперь осталось определиться с отдельными видами, например, кальмаром, морской капустой - чтобы упростить схему пользования ресурсами по заявительному принципу.
Радует, что сдвинулась с мертвой точки "лососевая проблема": сейчас регион может оперативно менять объемы вылова, исходя из ситуации. В Хабаровском крае рыбохозяйственную комиссию возглавляет губернатор, и вот уже третий год мы "разруливаем" на месте все острые ситуации, которые преподносит жизнь. В прошлом году, таким образом, объем вылова увеличили на семь тысяч тонн, рыбаки не потеряли прибыль, бюджет не потерял доходы. Происходит это так: оперативная группа вылетает на нерестилище, оценивает ситуацию, направляет информацию в комиссию и в течение суток предприятие получает разрешение на дополнительный вылов. В Росрыболовстве понимают важность каждого часа во время путины, еженедельно проводят мониторинг ситуации и принимают быстрые решения.
РГ: То есть ситуация, когда в отношении губернатора могут возбудить уголовное дело за самоличное разрешение лова во время путины, невозможна?
Михеев: Нет. Этот вопрос отрегулирован законодательно.
Рябченко: Сам факт утверждения закона о рыболовстве, который мучительно принимался десять лет, конечно, знаменателен. Но почему многие изменения наши законотворцы принимают 28-30 декабря? Для примера: в декабре 2010 года среди прочих были внесены изменения в порядок распределения водно-биологических ресурсов в пресноводных объектах. Закон вступил в силу 13 января 2011 года. А как теперь распределять доли на текущий год?
Далее. Раньше коренные малочисленные народы Севера подавали заявки на рыбалку только общинами. Теперь же каждый представитель КМНС может делать это в индивидуальном порядке. Не успел дать заявку - останешься без рыбы. Прокуратура тщательно следит за тем, чтобы этот заявительный принцип соблюдался. Число заявок неуклонно растет. А при разделе общей квоты на количество заявок оказывается, что одному представителю КМНС достанется, образно говоря, лишь глаз от сома или полхвоста от щуки.
РГ: Прежний подход был удобнее?
Рябченко: Конечно. Администрация села составляла списки представителей коренных малочисленных народов, и всех обеспечивали нормовой рыбой. Заявительный принцип надо убирать, он вызывает недовольство населения.
Михеев: Коренные народы, несмотря на эту проблему, не остаются без рыбы: мы направляем оперативные предложения в рабочую группу при Федеральном агентстве по рыболовству, далее с помощью минрегиона этот вопрос решается.
Владимир Островский, начальник методико-прогностического отдела Хабаровского филиала ТИНРО-центра: Хотел бы обратить внимание еще на одно законодательное несовершенство. Мы должны сжигать всю рыбу, которая прошла биоанализ. Российские ученые ежегодно вынуждены уничтожать сотнями тонн обитателей морей и рек, выловленных для научных расчетов и опытов. А использование этой рыбы для ненаучных целей закон приравнивает к браконьерству. В итоге нашим специалистам приходится везти с места вылова десятки килограммов биоресурсов в специально оборудованные места для сжигания. Это, по мнению моих коллег-ученых, настоящая глупость.
Комиссия по регулированию вылова анадромных видов рыб в Хабаровском крае, в которую я вхожу, отслеживает соблюдение рыбаками запретов, которые прописаны в Красной книге. Казалось бы, это документ, который помогает регулировать все вопросы, но он устаревает. На самом деле, в любом месте рыбак может достать из сети краснокнижный вид: кто-то подцепит ауху, кто-то - черного леща, которого расплодилось довольно много. Для рыбаков такой нечаянный улов - уголовная статья. На наш взгляд, книга составлялась формально и внесение в нее десятков видов означает полное отсутствие мониторинга. Ряд видов пора, на наш взгляд, выводить из Красной книги.
Антон Самойленко, заместитель директора "Восточно-промысловой компании": Отдельная история, которая волнует рыбаков, - судовая переработка биоресурсов. Мы столкнулись с ситуацией, когда судьи приговаривают к огромным штрафам рыбопромысловые компании, которые перерабатывают краба на судне. Сотрудники морской инспекции, вооружившись законом, обязывают их доставлять весь улов в непереработанном виде на берег. Однако не учитывают того, что промысел порой ведется на таких участках, например, как район Шантарских островов, откуда до ближайшего возможного места переработки надо добираться более 200-300 километров. При этом и понятие "улов" рыбаки и пограничники в законе читают по-разному. Если судить всех крабодобытчиков, то мы потеряем этот вид деятельности вообще.
Рябченко: Дело доходит до того, что продукцию, выпущенную рыбопромысловыми судами, признают незаконной. Этот вопрос до сих пор не урегулирован, что самым негативным образом может отразиться на промысле краба в текущем году. Причем с такой проблемой сталкиваются рыбодобытчики не только Хабаровского края, но и Камчатки и Сахалина.
Безусловно, требуется законодательное решение этого вопроса. Необходимо совершенствовать и законодательство о рыбопромысловых участках. Не секрет, что отдельные компании, договорившись, предлагают огромные суммы (они доходят до 300-400 миллионов рублей) за участки, явно не имея таких денег, что дает недобросовестным участникам конкурса на основе этого сговора выигрывать участки всего за 15-20 тысяч рублей. Правительство края уже подготовило и направило изменения в действующее постановление правительства в части паритетного состава комиссии, внесения 50-процентного залога от заявленной суммы и другие. Подобные предложения направила и Законодательная дума Хабаровского края.
В настоящий момент существует и такая коллизия в законодательстве - физическое лицо, например, представитель коренного народа, участником конкурса быть может, а заключить с ним договор в случае победы нельзя.
РГ: В таких спорных вопросах и нужна инициатива государственных органов власти.
Рябченко: Мы стараемся действовать через депутатский корпус, сенаторов. По вопросу о рыбопромысловых участках, находящихся в акватории морских портов, ведем диалоги с минтрансом, администрациями портов. Как видите, еще много правовых лакун, которые мы пытаемся закрыть. К слову, наш губернатор лично выезжает в Москву на правительственную комиссию по рыбохозяйственному комплексу. А задача власти на местах - помогать бизнесу, чтобы он прозрачно и эффективно работал.
РГ: Несколько лет назад вы сказали, что рыболовство - это не бизнес. Это способ поддержания жизнедеятельности в регионах, прилегающих к морскому побережью. Изменилась ли у вас точка зрения на этот счет спустя годы?
Рябченко: Знаете, я профессиональный рыбак. Окончил Дальрыбвтуз, ходил на судах в те самые времена, когда эта профессия была почетной, уважаемой и по-настоящему мужской. Находиться в море оторванным от дома на шесть-семь месяцев, в небольшом коллективе, поддерживая связь через радиоэфир, могли только романтики и трудяги. А сейчас есть так называемые "рыбаки на диване" - те, кто получил долю, не имея флота и мощностей, - вот для них это так называемый бизнес, возможность делать деньги из ничего. Для рыбаков же профессия - это повседневный труд. Поэтому с теми, кто считает, что лишь количество денег определяет место рыбака на социальной лестнице, я не соглашусь.
Михеев: Сегодня рыбацкий труд - это работа, в которой большое значение придается удаче и риску. Бизнесом ее можно будет назвать, когда рыбак сможет работать при соблюдении четко прописанного закона, чтобы его незаслуженно не называли халявщиком и браконьером.
Рябченко: Будет рыба, будет и развитие. У нас ежегодно увеличиваются объемы вылова, растет освоение ресурсной базы. Если в Дальневосточном регионе в целом оно составляет 74 процента, то в Хабаровском крае эта цифра на 10 процентов больше. Свою положительную роль играют и преференции, которые дают рыбакам - по единому сельскохозяйственному налогу, по сбору за водно-биологические ресурсы. Несмотря на имеющиеся сложности, труженики нашей отрасли смотрят вперед - у них для этого есть все основания.