Черногория, становящаяся в июльские дни туристической меккой для российского среднего класса, в последние недели потрясена конфликтом вокруг храма Святого Александра Невского на острове Святой Стефан.
- Вас ждет полиция, - группе российских журналистов пришлось прервать чтение подлинного письма императора Павла I о пожаловании черногорскому монастырю Прасковице 150 червонцев и срочно спускаться с гор к побережью.
Мы не на шутку встревожены. Накануне из Черногории выслали отца Синишу (Смилича) - черногорского священника, сопровождавшего нас, из-за формальных придирок к документам - отсутствию разрешения на работу. Но на самом деле за конфликтный оборот событий вокруг храма святого Александра Невского на острове Святой Стефан. Хотя отец Синиша - удивительный красоты молодой священник с постоянной нотой страдания в глазах - конфликту никак не способствовал. Его судьба и служение сегодня заслуживают внимания и заступничества Русской и других братских православных церквей.
Все дело в том, что храм, точнее, его остатки, находятся на "закрытом острове" - в престижнейшем черногорском отеле "Святой Стефан". Остров, целиком перестроенный в 1960 году в гостиницу и принимавший у себя таких гостей, как Софи Лорен и Елизавета II, взяла в долгосросочную аренду сингапурская компания "Аман Ризортс". Этот экономический сюжет никого особенно не волновал до тех пор, пока остров, на котором стоят дома, выстроенные дедами и прадедами веками живущего в этих местах рода Паштровичей, без особых объяснений ни закрыли на замок. Такого режима у него не было со времен перепрофилирования в отель. И он вызывает как минимум недоумение, а как максимум возмущение живущих вокруг и приезжающих сюда отдыхать туристов. Паштровичи помнят, кому принадлежали какие дома на острове, до сих пор рассказывают, как двух женщин, отказавшихся покидать родные места, в титовские времена выносили на носилках... В общем, это что-то вроде их "Прощания с Матёрой".
Но особый градус возмущению придают затруднения, которые создал "закрытый режим" для православных верующих. На острове стоят три храма, и проход к ним несвободен. А вера сегодня здесь, как нигде, горяча. Может быть, потому, что теснится хитрой политикой, постулирующей модную толерантность и одинаковую равноудаленность для всех церквей, а на деле, как считает веками сохраняющее православную веру большинство населения, склоняющее души людей куда угодно, только бы не к каноническому православию.
Когда на острове были обнаружены следы храма Святого Александра Невского, разрушенного в 1959 году, о сущестовании котрого помнили многие старожилы, вблизи этого места стали служить молебны. На месте храма побывал известный в России оптинский схиигумен Илий, духовник Патриарха. Он не благословил восстановление храма на сваях, рядом с проектированным инвесторами бассейном. Для Паштровичей стало очевидно, что храм должен быть восстановлен на собственном основании. Возмущенные закрытостью острова, этой весной они прошли на него - каждый нес по кусочку стройматериала - и "миром" до крыши восстановили храм. Власти приказали его разрушить ("Российская газета" уже описывала эту ситуацию, см. "РГ" N от 29 июля).
Чтобы узнать будущую судьбу храма, группа российских журналистов встретилась с главой республиканской службы по сохранению культурного наследия Дордже Вушурович. Ссылаясь на множество благодарностей и наград за восстановление православных культурных памятников, он методично доказывал нам культурную неправомерность "народного" восстановления храма Св. Александра Невского. Но на вопрос, может ли осенью, по окончании туристического сезона, начаться "профессиональное" восстановление храма уже с учетом всех экспертных мнений реставраторов, ответил, что по закону должен востанавливаться старейший вариант храма - а до храма Св. Александра Невского на этом месте стояла церковь ХIV века, посвященная Пресвятой Богородице. Но она была в руинах еще до того, как в 1938 году югославская королева Мария Карагеоргиевич восстановила храм и посвятила его русскому святому. И восстановить ее невозможно, поскольку закон дозволяет воссоздание лишь в том случае, если есть точные описания и проектная документация. Таким образом, остатки храма предполагается накрыть стеклом и оставить на обозрение любопытных туристов.
- Никто же не восстанавливает Помпею? - разводит руками чиновник.
- Но никто же не разрушает православные монастыри на Афоне, чтобы обнажить и взять под стекло для обозрения остатки языческих капищ, на которых они стоят, - возражает российский адвокат Максим Косарев, который помогает местной церковной общине и роду Паштровичей защитить свои права на храм.
На вопрос корреспондента "РГ", почему никто не вступил в диалог с возмущенными местными жителями, чьи религиозные чувства были явно оскорблены, чиновник ответил: "Религиозные ощущения и деньги не ходят вместе".
Может быть, это и правда. Но если они ходят по одному, то кто сказал, что единственным путником на дороге должны остаться именно деньги.
Максим Косарев, адвокат, член адвокатской палаты г. Москвы:
- Инкриминирование представителям церковной общины "нарушение общественного порядка" никак не подходит для характеристики действий людей, восстаналивающих храм, это явная натяжка. На их стороне - закон о свободе веросповедания. Эта свобода гарантирована им конститутцией, и никто не может ее ограничить. Представителям церковной общины, в ведение которой отнесен этот храм, должна быть предоставлена возможность отправлять там религиозные обряды. Отец Синиша по закону имеет право находиться на территории храма и служить. Но компания, арендующая остров, решила ограничить на него доступ, дабы не нарушать покой гостей. Но это же явное нарушение прав местного населения. Я как адвокат обратился в суд от имени общины монастыря Прасквице с иском о нечинении препятствий по реализации права на свободу вероисповедания. Попытка возродить храм мне не кажется беззаконной. Они же не пытались построить там гостиницу, а восстанавливали бывший здесь храм, фотографии которого у них сохранились. Они восстанавливали храм, чтобы начать служить в нем Литургию, и все права на это у общины есть. Их можно реализовать. Но теперь уже в судебном, а не самостийном порядке.