Всю историю человечества большие страны не только старались максимально обезопасить себя от влияния чужих интересов, чужой политики и вмешательства в свои дела извне, но и активно боролись за расширение своего влияния на мир. Межгосударственная конкуренция шла по разным направлениям, делая одни страны победителями, а другие - побежденными и вынужденными следовать моделям, принесшим успех победителям. В прошлом веке конкуренция сконцентрировалась вокруг противостояния двух мировых систем. Если даже отбросить чисто идеологические, вторичные различия между ними, то надо признать, что все равно тогда в мире существовали две очевидные модели устройства, которые пытались не просто конкурировать друг с другом, но и уничтожить своего партнера. Конкуренция в период "холодной войны" приобрела не только поистине глобальный масштаб, но и самую острую форму за всю историю человечества.
К счастью, это противостояние не обернулось войной, а закончилось распадом одного из лидеров тогдашнего мира. Более того, тот мир тоже исчез. Созданные тогда экономики, социальные системы и соответствующие им политические менталитеты национальных элит все очевидней становятся препятствием для достижения лидирующих позиций в современном мире. На повестку дня выходит важный вопрос о том, что обеспечивает той или иной державе создание условий для развития и конкурентоспособности в современном мире. Этот вопрос стоит остро не только для России, но и для США, Китая, Европейского союза и других потенциальных геополитических игроков.
Многие аналитики полагают, что следующее противостояние, которое будет определять основное содержание мировых процессов, - конкуренция между ослабевающими США и набирающим силу Китаем. Сомнений в том, что нынешний век не будет "американским веком", то есть периодом полномасштабного доминирования США, почти нет. Если многие в бывшем СССР сожалеют о распаде страны и упущенных в свое время шансах на ее сохранение и реформирование, то в отношении США можно сказать, что они упустили исторический шанс стать настоящим лидером глобального мира после "холодной войны", оказались не готовы к той ответственности, которая на них обрушилась с распадом СССР, их элита не проявила понимания своей истинной роли и возможностей. Конечно, США сегодня остаются еще самой мощной в экономическом и военном отношении державой, но уровень их влияния на международные процессы заметно сокращается. Американская модель развития, еще недавно являющаяся самой привлекательной в мире, сегодня выглядит сильно потускневшей, и нет никаких гарантий того, что она вновь станет примером для подражания других стран. Но нельзя исключать возможность того, что Америка найдет в себе силы для серьезных внутренних реформ и переоценки своего места в современном мире, но пока этого не видно по поведению американской элиты.
Китай тоже был приспособлен для конкуренции прошедшего века, где он периодически вмешивался в спор двух гигантов и путал их карты. Однако, как ни парадоксально, Китай, о котором многие говорят как о возможном новом мировом лидере, все еще остается страной прошлого века, где роль страны определялась несколькими важными факторами, в том числе вооруженными силами, размером капитала и количеством рабочей массы. Сегодня развитие Китая в значительной степени основывается на эксплуатации последних двух факторов. В новом веке конкурентная гонка между большими державами определяется другим: количеством появляющихся новых идей и скоростью реализации этих идей, причем не только из области технологии, но и в социальном управлении; уровнем динамичности национального капитала и объемом инвестиций извне; эффективным использованием энергоресурсов и т.д. Слов нет, Китай успешно пытается перестроить свою экономику с учетом этих факторов, и если ему удастся это сделать, то эта страна действительно станет главным конкурентом США со всеми шансами на то, чтобы опередить их и стать лидером нашего века. Но успех Китая пока тоже не очевиден.
В свою очередь США не стоят на месте. У них самый мобильный капитал в мире, они пока продолжают являться магнитом для иностранных инвестиций и чужих вложений, в том числе российских, арабских и китайских финансов. В Америке не просто располагаются лучшие учебные центры мира, университеты и колледжи, но и созданы надежные связи между образованием, научными исследованиями, производством нового продукта и его капитализацией. Америка активно поддерживает свое крайне разнообразное во всех отношениях общество, веря в то, что именно его разнообразие дает самые интересные результаты. Рожденные в США идеи быстро подчиняют себе весь мир: от Twitter и Facebook до Google и Ipad. Ни Китай, ни Россия похвастаться новыми идеями уже давно не могут.
Конечно, у Китая дела обстоят гораздо лучше, чем у России. Его экономика является производящей экономикой. Огромное количество хорошего товара во всем мире имеет надпись "Made in China". Однако это не китайский в массе своей товар. В нынешнем веке, когда все могут произвести любые товары, вопрос только в организации и финансировании, производство товаров не делает страну лидером, не позволяет создавать условия для перестройки экономики по лекалам XXI века. Китай, однако, предпринимает все, чтобы уйти от модели прошлого века и создать основу для рывка вперед по новым правилам глобальной конкуренции.
В России дела обстоят гораздо хуже: ее экономика не только не производит новые идеи, но и не воспроизводит старые товары. В ней продолжают царствовать, говоря словами Дмитрия Медведева, ничего не производящие производители. При огромном частном капитале, который скопился в России, и невероятном количестве миллиардеров, заполонивших списки "Форбса" и других финансовых журналов, Россия остается страной без экономики. Страной, которая вообще ничего не производит, продолжая в своей ежедневной жизни пользоваться или товарами, закупленными за рубежом, или тем, что ей досталось от СССР. Россия не создает основы для своего собственного рывка, напротив, она все больше отстает от быстро убегающего вперед мира.
Интересно, что у всех трех стран одним из главных препятствий успешного развития являются их внутренние политические системы, менталитет и управленческая культура национальных элит, которые сформировались в прошлом веке и сегодня далеко не всегда способны осознать вызовы нового времени. В этих странах остро стоит задача обновления политических элит. Это означает то, что эффективность механизма смены элит играет в нынешней ситуации первостепенное, первоочередное значение. Более важное, чем, скажем, инвестиционный климат или наращивание производственных мощностей. Все это вторично по отношению к вертикальной мобильности в политических системах и ее конкурентности. Мир находится в поисках новых привлекательных моделей. Новая национальная элита, которая сумеет предложить ее своей стране, обеспечит лидирующие позиции этой страны в новом миропорядке.
По крайней мере, так это сегодня видится мне из Вашингтона.