В течение девяти дней будут показаны все картины, снятые режиссером за пределами России. Программу открыл сам Кончаловский, представив фильм "Стыдливые люди", снятый им в Америке в 1987 году, .
Параллельно в фойе "КИНОклуба на "Винзаводе" будет развернута выставка афиш и редких фотографий со съемочных площадок режиссера.
Специально для "РГ" Андрей Кончаловский ответил на несколько вопросов:
Российская газета: Что отличает для вас картины, сделанные в американский период, от тех, которые создавались в СССР и России?
Кончаловский: Трудно сказать. Отличие в первую очередь в образе жизни. Я был советским человеком, а когда приехал на Запад, мне пришлось учиться искать деньги на кино, искать работу, по-другому снимать. Это не меняло художественную составляющую. Но состояние души было совсем другим.
Например, когда мне предложили снять коммерческий проект "Танго и Кэш" со Сильвестром Сталлоне, пришлось учиться снимать коммерческое кино. Это оказалось мне не под силу. Потому что в таких проектах кино снимает, в сущности, не режиссер, а "комитет". Режиссер - только исполнитель, а все решения принимаются в кабинетах руководителей студий. И огромное влияние имеют звезды. Когда я понял, что выступаю просто в качестве нанятого служащего, мне понадобилось время, чтобы адаптироваться к этому.
РГ: У вас есть опыт, редкий для нашего кино, съемок и в Советском Союзе, и в Голливуде, и в России. Каковы преимущества в работе в этих трех странах?
Кончаловский: В Советском Союзе режиссер существовал в совершенно иллюзорном мире. Достаточно было не касаться острых проблем -и были деньги, была возможность снимать и переснимать. Очень небольшое количество фильмов запрещалось - ноони "ложились на полку" в законченном виде. Кинорежиссеры были баловнями, пользовались привилегиями. Но это, конечно, создавало ложное представление о жизни.
Так и у меня, и у Тарковского была иллюзия, что, уехав на Запад, мы получим все то же самое, но вдобавок еще и свободу самовыражения. Свободу мы получили. Но требования рынка сделали самовыражение невозможным. Или ты снимаешь кино, которое возвращает деньги, или сидишь и без денег и без картин.
В Америке есть преимущество в более высоком профессионализме групп. У людей выше чувство ответственности. Но картина может быть снята более профессионально, а оказаться пустой. Высокий технологический уровень не заменяет личность.
Я снял только один фильм в Голливуде - "Танго и Кэш", остальные восемь картин были сделаны на независимой американской студии. И только две мои картины, снятые в Америке, вышли в прокат: "Танго и Кэш"и "Поезд-беглец", имевшие коммерческий успех. А остальные семь картин выходили тремя копиями, как запрещенное кино в СССР. В США большинство картин не выходит в прокат, так как рынок жестко контролируется компаниями-мэйджерами.
В современной России я не вижу каких-то очевидных преимуществ для режиссера. Да, есть свобода самовыражения и выбора тем, но эта свобода сама по себе не приносит удач: шедевров выходит маловато. И потом, у нас до сих пор существует цензура. И если в СССР это была только цензура Кремля, то сейчас она двойная. Потому что самая страшная цензура - прокатчиков. Их интересует только один вопрос: принесет кино деньги или нет. И большинство картин просто не может дойти до зрителя. В результате положение в нашем кино сейчас очень печальное - государство сняло с себя всякую обязанность по кинематографическому воспитанию зрителя.
РГ: Почему, на ваш взгляд, современным кинематографистам в России не удается создать успешное зрительское кино, способное конкурировать с голливудскими фильмами в прокате?
Кончаловский: Трудно сказать. Голливуд занимается созданием и тиражированием мифа об Америке. Это мифотворчество. А у нас нет мифа о России. И киномифа. Поэтому попытки просто скопировать Голливуд обречены на провал. Это как если бы из "Жигулей пытаться сделать роллс-ройс. Лучше хорошие "Жигули", чем плохой роллс-ройс. Основная сложность сейчас в России - это то, что нашим прокатом владеет Голливуд. А в результате в кино ходят только подростки: кока-кола и "возьми от жизни все!".