С того дня, 19 августа 1991 года, когда весь мир облетело известие: "В России - государственный переворот", прошло 20 лет...
В это трудно поверить, но, если вдуматься, все перемены в России, отсчет которым был начат в 2000 году, когда к власти пришел Владимир Путин, поддавались прогнозу еще тогда, когда Ельцин стоял на танке, а Горбачев был загнан не в Форос, а в последний тупик коммунистического правления. В те дни империя в очередной раз рухнула. Дальнейший путь - путь по кругу - был предначертан стране ее историческим опытом. Сколь бы смелыми надеждами ни был пропитан воздух Августа (тогда этот август удостаивался прописной буквы), следовало ожидать, что пройдет какое-то время, и жизнь, по Бродскому, "качнется вправо, качнувшись влево". Так и случилось. Маятник российской истории совершил привычный попятный ход. От пьянящих реформ - к пореформенному похмелью. От тотального сокрушения основ - к их частичному восстановлению и модернизации.
После Августа-91 кому-то в России, в том числе и на верхних этажах власти, казалось, что достаточно извести под корень зримые знаки советской эпохи - серп и молот, краснозвездные флаги, портреты Ленина, - и страна в одночасье преобразится. Кто-то и сегодня склонен думать, что причина возврата к способам правления, чем-то напоминающим советские, только в том, что двадцать лет назад страна не до конца свела счеты со своим тоталитарным прошлым. В частности, не были поражены в правах те, кто работал в советских спецслужбах, занимал руководящие посты в компартии и комсомоле: им не было запрещено работать в представительских и исполнительных органах, правительстве, администрации президента и аппарате парламента.
Хотя разговоры о необходимости люстрации в ту пору возникали, до такого расчета с историей дело не дошло. И слава богу. Потому что подобное самоочищение привело бы к грандиозному расколу общества. Но и решительной, недвусмысленной черты под своим тоталитарным прошлым страна после Августа не подвела. Например, был проигнорирован Указ президента от 6 ноября 1991 года "О деятельности КПСС и КП РСФСР", предписывавший роспуск всех коммунистических комитетов. И уже в 92-м году запрещенная КПСС начала возрождать обкомы, горкомы, райкомы... Головные подразделения "обновленной" Компартии вернулись на места, со страниц красной печати потянуло родным и знакомым: "Пленум ЦК рассмотрел... Бюро обкома, заслушав и обсудив..." Отнюдь не тайное - открытое, широкое, повсеместное и совершенно при этом антизаконное воссоздание коммунистических комитетов проворонили все. Президент, гарант Конституции. Законодатели, упоенные нескончаемой тяжбой с правительством и главой государства. Генеральная прокуратура и минюст.
Тогда же, сразу после путча, началось неуклонное размежевание в рядах демократов первой волны. Некоторые ушли во власть, получили государственные посты и сделались статусными политиками. А такие, как Пономарев и Якунин, вольно или невольно оказались у них на подхвате. "Массовики-затейники". Постановщики шествий и демонстраций, потребность в которых новая власть испытывала в ту пору постоянно.
Перемены в России не могли не оставить свой отпечаток на жизни ее ближайших соседей. Бывшие братские республики, провозгласившие независимость и суверенитет, стали строить свою государственность. После грузинской "революции роз" никто не спрашивал, в какой еще из постсоветских стран вскоре произойдет смена режима. Казалось, произошедшее в Грузии имело особую политическую природу. Кому-то верилось, что "розы" или иные цветы, если они высажены не властью, не приживутся на почве бывших республик СССР. "Оранжевая революция" на Украине сильно поколебала эту веру. А смена власти в Киргизии, мятеж в Андижане развеяли последние иллюзии.
Чем же ответила политическая элита России на этот вызов? В большинстве своем - толками о заговоре внешних сил, стремящихся взорвать стабильность на постсоветском пространстве. Но природа массовых волнений в Узбекистане, смены власти в Грузии, на Украине, Киргизии при всей непохожести этих стран была все-таки универсальна. И экспортом революций из США ее едва ли можно было объяснить. Она объяснялась массовой бедностью, серьезными экономическими проблемами, отсутствием реформ и еще тем, что протестные настроения не имели свободного выхода.
Для кого-то перемены в России оказались вдохновляющими, для кого-то - не очень. В свою очередь, опыт стран, переживших бурную смену власти оказал корректирующее воздействие на ход российских дел. Самый яркий тому пример - создание молодежных заградотрядов ("Наши", "Местные" и т.п.) на пути проникновения в Россию "оранжевых" настроений.
Август-91 положил начало эпохе Ельцина. Теперь эту эпоху называют не иначе как "лихие 90-е". На смену ей пришла эпоха Путина. Если кратко: эпоха стабильности. Вехи этой эпохи - вот они. Расставание общества с надеждами и иллюзиями первых послесоветских лет. Кризис идеологии и упорные, до сих пор не оставляемые попытки найти национальную идею. Укрепление государства и всех его институтов путем строительства властной вертикали. "Суверенная демократия" в разнообразных ее проявлениях. Мода на патриотизм и прогрессирующая ксенофобия. Утверждение новых стандартов свободы слова.
Высокий рейтинг Путина и рекордные мировые цены на нефть - под таким "наркозом" можно было решительно приступать к либеральным реформам, но запас "обезболивающего", как нам кажется, не нашел применения. Ни пенсионная система, ни жилищно-коммунальное хозяйство, ни все прочее, требующее неотложного оздоровительного вмешательства, так и не подверглось хирургии.
Как долго продлится теперешний этап? Самый простой ответ: он завершится ровно в тот момент, когда резко пойдут на убыль нефтяные и газовые деньги. Дескать, тогда-то хозяйственная и общественная сферы снова освободятся от чрезмерного государственного внимания, все двинется по прерванному после "лихих 90-х" пути, и "лихими", глядишь, будут уже объявлены нынешние времена. Так кто-то в радужных мечтаниях, а кто-то в страшных снах представляет себе последующие перемены. Но подобные представления слишком одномерны, слишком похожи на схему, чтобы в полном объеме воплотиться во что-то определенное. В конце концов вовсе не факт, что нефтегазовая "засуха", если она когда-нибудь случится, спалит дотла все взращенное на ниве государственного капитализма, "суверенной демократии", "социальной ответственности бизнеса" и т.п. и вновь вызовет к жизни либерализм гайдаро-чубайсовского образца. Реформирование страны так или иначе все равно продолжится, но - с ответом на новые вызовы, новый политический, экономический, общественный запрос.
Начнется ли движение в сторону реальной модернизации после того, как в 2012 году состоятся президентские выборы и Россия вступит в новый политический цикл? Должно начаться. Иначе стабильность, в жертву которой принесены назревшие преобразования, окажется самоцельной. Тогда как отсутствие потрясений - лишь необходимое условие для реформаторской работы.