Нефть и газ пока что наше все, от того как обстоят дела в нефтегазовом комплексе во многом зависит "здоровье" нашей экономики. О проблемах отрасли, о проектах и инвестициях корреспондент "РГ" побеседовал с президентом Союза нефтегазопромышленников России Геннадием Шмалем.
РГ: Геннадий Иосифович, насколько привлекателен нефтегазовый комплекс для инвесторов?
Шмаль: Есть отрасли куда более привлекательные, например, торговля. Там вложенные деньги окупаются достаточно быстро. В этом отношении нефтегазовый комплекс является не таким уже привлекательным, потому что это, как правило, капиталоемкие объекты. То есть для того, чтобы реализовать любой самый простенький проект, нужны десятки, а то и сотни миллионов долларов. Возьмем простейшее месторождение, допустим, с запасами 100 млн тонн. Из этих 100 миллионов можно добывать примерно 5 миллионов тонн в год. Для круглого счета пусть дебет будет 20 тонн в сутки, хотя максимальный дебит сейчас 13 тонн. Одна скважина нам даст 6 тысяч тонн за 300 дней. Чтобы добыть 5 млн тонн, нужно пробурить тысячу скважин. Каждая скважина стоит сегодня миллион долларов. Вот пожалуйста: 1000 скважин - уже миллиард.
Инвестировать в нефтегазовый комплекс сегодня стремится определенная группы финансистов, это те, у кого есть "длинные" деньги. Для нефтегазового комплекса кредиты, которые выдаются на 2-3 года, не представляют интереса. Речь может идти о том, чтобы брать кредиты на 7-10 лет. Реализация проектов достаточно длительна по времени.Если брать среднее месторождение, то от того момента, когда мы начали его осваивать, до реального выхода проходит 5-7 лет минимум. Конечно, потом затраты окупятся сторицей, и общий доход от этого месторождения раз в 10 превысит затраты.
РГ: Что мешает росту инвестиций?
Шмаль: Главным образом то, что у нас нет четко прописанных правил игры. На словах мы вроде за создание благоприятного инвестиционного климата, но на деле не всегда готовы действовать в интересах инвестора и производителя. Целый ряд документов, который был принят, несомненно, дал толчок притоку инвестиций в отрасль. Сегодня нет препятствий для вывоза капитала, заработанного у нас в стране, капитала вывозится даже больше, чем заработано. Но многие положения налогового законодательства по-прежнему мешают развитию отрасли. Административные барьеры также очень сильно вредят.
Полтора-два года уходит только на согласование. Скажем, отвели вам место под бурение одной разведочной скважины, вы пробурили, получили положительный результат, а чтобы пробурить вторую скважину на километр в сторону, нужно опять пройти весь курс согласований. Опять потратить полтора-два года. Вот эти бюрократические рогатки отталкивают от нас потенциальных инвесторов.
РГ: Какие законодательные акты могут способствовать активности инвестора?
Шмаль: Налоговое законодательство - это отдельная песня. Оно неэффективно и препятствует нормальному развитию нефтегазового комплекса. Сегодня изъятие из выручки компании Exxon Mobil составляет 32%, другие мировые лидеры платят и того меньше - 28-30%. У нас изъятия из выручки компаний составляют 65-70% за счет НДПИ и таможенных пошлин и т.д. Я считаю совершенной глупостью то, что у нас сегодня налог на добычу полезных ископаемых привязан к мировой цене на нефть. Горно-геологические и географические условия должны диктовать уровень налога на добычу. Вот пример: есть два месторождения - одно, где дебет скважин 100 тонн в сутки, а второе -10 тонн. Так, чтобы выйти на уровень 100 тонн, во втором случае нужно пробурить 10 скважин, и затраты будут в 10 раз больше.
РГ: Какие проекты нуждаются более всего в инвестировании?
Шмаль: Сегодня основной наш район добычи нефти и газа - это Западная Сибирь. Если посмотреть на карту, то там все в кружочках и в линиях, а дальше уже ничего нет. Я думаю, что 20 лет еще Западная Сибирь будет основным районом добычи нефти, а по газу еще лет 50, но дальше все сместится в Восточную Сибирь. Сегодня уже нужно заниматься поиском и освоением новых нефтегазоносных провинций. Кое-что уже сделано. Благодаря нефтепроводу ВСТО появилось желание у нефтяных компаний заниматься освоением месторождений на Востоке. Я думаю, что и газопровод пойдет рядом с ВСТО, но нужны дороги, причалы. Нужно извлечь уроки из создания Западносибирского нефтегазового комплекса.
РГ: Какова роль иностранного инвестора в российском нефтегазовом комплексе?
Шмаль: Сегодня на компании с участием иностранного капитала приходится примерно 18% добычи нефти в нашей стране. Иностранные инвестиции в отрасли работают, но главное - это новые технологии. Производство СПГ появилось у нас на Сахалине благодаря тому, что этим занялась компания Shell, которая является лидером в мировом производстве сжиженного газа. Компания Exxon Mobil, которая пришла на Сахалин-1, пробурила самую протяженную скважину в мире в рамках проекта - почти 13 км. Salym Petroleum, который создан компаний Shell, осваивает очень сложное месторождение, внедряет самые современные технологии, позволяющие повысить коэффициент извлечения нефти. Многие сервисные компании также вносят свой вклад в модернизацию отрасли. От 25 до 30% нашего нефтегазового сервиса - это компании с очень интересными технологиями, с хорошим оборудованием, поэтому я считаю, что надо только приветствовать присутствие в отрасли иностранцев. Если Норвегия сегодня уже умеет добывать нефть и газ в условиях Севера с подводных комплексов, нужно использовать этот опыт, привлекать норвежских специалистов для разработки месторождений на нашем арктическом шельфе.
РГ: Почему наши компании не вкладываются в нефтепереработку?
Шмаль: Ну, во-первых, это не очень дешевое дело. Для того чтобы заменить одну установку каталитического крекинга, надо затратить примерно 500 миллионов долларов. А у нефтяных компаний средств на это совершенно недостаточно.
Чистая прибыль всей нефтяной промышленности нашей страны в последние годы составляет 25-30 миллиардов долларов. Тогда как только одна корпорация Exxon Mobil в 2008 году получила доход 35,6 млрд долларов. За счет чистой прибыли мы не можем решать вопросы технического перевооружения добычи, геологоразведки, социальные проблемы и многие другие. Поэтому нужны определенные преференции для тех компаний, которые собираются проводить реконструкцию своих нефтеперерабатывающих заводов.
Во-вторых, сегодня у нас очень мало собственного оборудования. На комплекс нефтеперерабатывающих и нефтехимических заводов "Танеко" в Нижнекамске, который строит "Татнефть", большая часть оборудования поставляется из-за рубежа. Но за рубежом нас никто не ждет с нашими заявками.
В последние годы наблюдается бум на рынке оборудования для нефтепереработки. Китайцы строят очень много НПЗ: уже построили 98 заводов, сейчас строят 99-й. У американцев 147 заводов, часть мелких заводов они даже закрыли, а другие постоянно обновляют оборудованием. На Ближнем Востоке ведется довольно активное строительство перерабатывающих мощностей.
Все это говорит о том, что проблему нужно решать в комплексе. Нужна серьезная четко продуманная программа проведения реконструкции наших НПЗ, развития нашей химии, нефтехимии и газохимии. Сюда же я бы включил и проблему ценообразования.
Наша нефтепереработка нуждается в серьезном переоснащении. Некоторые проекты сегодня реализуются. Но серьезной государственной программы нет.
Я убежден, что нужно строить и новые заводы. Неправильно то, что мы сегодня половину нефти вывозим за рубеж и таким образом поддерживаем там нефтепереработку. Нам нужно у себя строить заводы и отправлять на экспорт бензин, дизельное топливо, керосин и другие продукты переработки.