15 сентября на российские экраны выходит фильм "Джонни Инглиш. Перезагрузка".
Сотрудник британской разведки МИ-7 Джонни Инглиш вновь не ищет легких путей и не знает провала. На сей раз он спасает мир в лице британского премьер-министра и ему не важно, что в страшном заговоре подозреваются глава МИ-7 и даже Ее Величество. Все враги падут под напором невероятного Инглиша.
Исполнитель главной роли, а также продюсер картины Роуэн Аткинсон, он же Чарли Чаплин нашего времени и легендарный мистер Бин, перед премьерой фильма ответил на вопросы журналистов.
Российская газета: Агент Джонни Инглиш невероятно смешной персонаж. Как его создателю что вам в Инглише нравится больше всего и все ли шутки придумываете заранее?
Роуэн Аткинсон: Главное в Инглише - он такой тип, который всегда готов превзойти самого себя. Эго амбиции намного сильнее, нежели умения: он думает, что хорош на все сто, а фактически оказывается, что его хватает только наполовину. Ну да и пусть, ведь Инглиш уверен в себе больше, чем в ком бы то ни было. Это зазор между желаниями и возможностями - именно то пространство, в котором рождаются отличные шутки. В себе Инглиш никогда не сомневается, а за такими людьми всегда интересно наблюдать, потому что они вечно попадают в истории. Во время съемок мы, честно говоря, не слишком поддаемся импровизации, хотя есть некоторые находки, которые действительно могут родиться только на площадке. Например, сцена совещания у премьер-министра, когда офисный стул Джонни Инглиша самопроизвольно начинает двигаться то максимально вверх, то вниз до отказа. Конечно, вы догадываетесь, что такая сцена в кинематографе не первая, нечто подобное происходило, скажем, с Остином Пауэрсом. Но что лично для меня сделало этот прием смешным, так это та абсолютная серьезность, которая была на лицах и руководителя МИ-7, и премьер-министра, и самого Инглиша, пока он театрально ездил на своем стуле. Это, знаете ли, очень по-британски - сохранять лицо, когда вокруг происходит нечто дурацкое.
РГ: Вы шутите над национальностями и расами, над религией и властями, и у вас это получается тонко, изысканно даже. В юморе, по-вашему, вообще нет табу?
Аткинсон: Теоретически нет такой темы, на которую нельзя было бы шутить. Суть не в том, о чем шутка, а в том, когда она рассказана и кому. Даже после трагедии, которая случилась в США 11 сентября, люди шутили по этому поводу, и очень хорошо, уже на третий день. И главное, что все этого ждали, потому что шутка один из способов пережить самую невероятную трагедию. Это помогает осмыслить происходящее и справиться с болью. Посмотреть на события с другой стороны. Но, запомните, что такие шутки нельзя рассказывать по федеральному телевидению. Самое им место - в Интернете, в клубе, в баре, в пабе или в компании друзей, которых вы хорошо знаете.
РГ: Есть ли у зрителей шанс еще раз увидеть вас в образе мистера Бина или Джонни Инглиш навсегда занял его место?
Аткинсон: Хотя я надеюсь, что зрители еще увидят меня в образе Джонни Инглиша, я очень сомневаюсь, что снова сыграю мистера Бина. Я чувствую, что староват уже для мистера Бина. Не физически, наверно, но проблема в том, что я всегда считал мистера Бина таким мультяшным героем без возраста и вне времени. Если он будет выглядеть староватым или, ну хорошо, мужчиной средних лет, мне будет за него стыдно. Мне бы хотелось, чтобы мистера Бина запомнили на пике формы, а единственный шанс, что это случится, - я не должен больше его играть.