Таджикская картина про азербайджанского врача вскрыла самые больные российские проблемы. Она о прагматизме, гастарбайтерах и о том, что должно всегда оставаться в нас, чтобы быть людьми.
Совместная таджикско-российская картина "Презумпция согласия" на ХХ открытом фестивале кино стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии затронула тему, о которой обычно подробно и часто говорят в новостных хрониках происшествий, но объектом серьезного художественного исследования делают крайне редко и неохотно.
Она - о роли гастарбайтера в нашем мире. Возвращающей на наши экраны разговор о морали - за что уже автору фильма Фархоту Абдуллаеву и продюсеру Наталие Ивановой на "Киношоке" было сказано большое спасибо.
О том, что выходцы из бедных южных республик ради благополучия своих семей на родине готовы терпеть любые лишения на чужбине, тогда как во многих благополучных российских семьях сам институт семьи зачастую начинает носить чисто деловой характер партнерства. Когда никто никому ничего не должен и не обязан. Когда прагматизм делает из людей законченных циников и вытравляет из человека человека. И когда тех, кто существует вопреки жестоким законам времени, относят в разряд травоядных. Фактически - недееспособных.
Итак, в районную подмосковную больницу приезжает работать молодой врач-кардиолог, азербайджанец по национальности. Его зовут Эмин, он пишет диссертацию, честно лечит людей и искренне недоумевает: почему если в спецфондах больницы необходимые лекарства есть, то разрешения главного врача использовать их - нет? Почему нельзя госпитализировать людей, если это экстренно необходимо по состоянию их здоровья? И таких почему, не укладывающихся в сознании молодого доктора, но составляющих ежедневную практику в нашей страховой медицине, у него возникает очень много. А однажды в больницу привозят избитого скинхедом гастарбайтера. Без документов, в глубокой коме. Знакомый нейрохирург на просьбу Эмина помочь несчастному парню откликается охотно. Быстро увозит на "скорой" пострадавшего в Москву, обещает, что обо всем сам позаботится. А позже Эмин узнает: никто и не собирался лечить и оперировать неизвестного гастарбайтера, - его просто увезли на органы.
Таджикский режиссер и автор сценария Фархот Абдуллаев рассказал, что означает презумпция согласия с точки зрения медицинского права:
- В России, Финляндии и странах третьего мира любой из нас, оказавшись в больнице, в случае наступления клинической смерти, если у него в кармане нет письменного отказа от того, чтобы его использовали как донора органов, будет использован как донор органов.
Сейчас в Думе уже утвердили проект закона, и он лежит на подписи у Голиковой, чтобы это распространялось на несовершеннолетних. Я живу рядом с больницей, которая была уличена по громкому делу в том, что в ней умышленно доводили людей до смерти и использовали их органы. Поэтому об этой проблеме я знаю не понаслышке, и мы эту больницу обходим стороной.
Но когда я брался за картину, меня поразила другая мысль. Что еще, допустим, лет тридцать назад, снимать фильм, герой которого просто любит свое дело и старается делать его хорошо, просто сострадает людям, переживает за них и остается неравнодушен к их проблемам, мне бы сказали: ты что, сумасшедший? Какой же это герой, давай, найди что-нибудь более выдающееся. А по нашим временам такой человек - это герой, потому что общество катится в такую сторону, когда мы видим не людей, - субъектов, озабоченных только самими собой, сборище эгоистов. Ощущение, что нас больше ничего не связывает. Сделать главного героя врачом - это было некоей провокацией, через которую проявились многие вещи. А вообще место таких людей в наше время - в заповеднике. Что отыгрывается в фильме, но вовсе не спасает в жизни...
Фото: РИА Новости