Как хотите, но Жак Оффенбах писал оперетты интеллектуальные: изощренные пародии на мифологические сюжеты, известные тогда каждому читающему человеку, становились бомбой - в них читалась насмешка над современными нравами.
С той поры Россия ушла далеко: классическое образование отменено, читающих людей почти не осталось, и практически нет таких, кто помнит миф об Орфее и Эвридике. Значит, бомба не сработает? Кто оценит пародию на неведомый сюжет, смешное перелопачивание неизвестных героев, издевку над мифом о загробной жизни? Кто заметит смешную цитату из забытой в России оперы Глюка? Кто оценит культ личности Юпитера и восстание толп под звуки "Марсельезы"? По идее, сегодня нужно играть сюжет в два вечера: сначала рок-оперу Журбина, где всё всерьез, потом оперетту Оффенбаха, где всё вывернуто наизнанку. В мифе влюбленный поэт отправляется за умершей в ад, чтобы вернуть любовь и счастье. В оперетте ненавидящий жену-изменщицу муж вынужден, подчиняясь лицемерному общественному мнению, идти ради нее в пекло. Причем общественное мнение дано в облике идеологической дамы: для Оффенбаха "все смешны - и люди и боги!"
Театр "Московская оперетта" рискнул. Новое либретто по старой канве сочинил Алексей Кортнев. Идея кажется плодотворной: скандал в семье обсуждается в телепередаче "Острая кнопка", напоминающей пресловутое шоу "Пусть говорят", причем ведущий (Александр Каминский) повадкой и экстерьером срисован с Малахова. Общественное мнение изображают три не имеющих своего мнения "эксперта", а дрессированная массовка по сигналу выражает свое отношение к происходящему. Кортнев пародирует, иронизирует, высмеивает механику того, как ТВ "дурит нашего брата", - но зал безмолвствует, на взрывы смеха со сцены не откликается. Наверное, потому, что "Пусть говорят" уже осточертело, и смотреть его еще раз в театре - скучно. Этого Кортнев не учел: его подтрунивание над телевидением имеет вкус осетрины третьей свежести.
Действие переносится в райскую канцелярию. Буквально - в канцелярию. Письменные столы, офисный планктон в сером, уборщица шваркает шваброй, босс заведения - Юпитер (Юрий Веденеев). И много разных богов и богинь в деловых костюмах. Если театр хотел доказать, что ничего нет скучнее постного рая - ему это удалось.
Второй акт все круто меняет: мы в аду, куда с видимым облегчением спускаются боги. Здесь полная коллекция Оффенбаха как певца технического прогресса: пузатые котлы с вентилями, снующие там-сям лифты, языки пламени, какие встречают посетителей модных ресторанов. Театр тоже с облегчением отдается разгулу и успешно доказывает, что лучше весело гореть в аду, чем в раю вечно умирать от тоски. Чего и хотел Оффенбах. В финале - восторг публики: она с авторами солидарна.
В театре "Московская оперетта" происходит что-то хорошее. Пришел новый главный дирижер Константин Хватынец - и еще вчера спящего оркестра не узнать, хор тоже стал живым, действенным, полнозвучным. Постановочная бригада под водительством Алины Чевик работает увлеченно и азартно, придумывает множество забавных пародийных деталей, вплоть до махровых халатиков вип-отеля "Ад". Сценограф Владимир Арефьев водружает на сцене феерический павильон с виртуальными небесами, где летают орлы, реактивные лайнеры и космические ракеты (компьютерная графика Виктора Васильева). Изобразительное решение спектакля для наших театров можно считать технологическим прорывом. Оно не только эффектно, в нем еще один смысл спектакля: мир вокруг деловито мчится вперед и выше, и навек застывшая "небесная канцелярия" кажется нелепым анахронизмом, как монастырь посреди мегаполиса. Это актуальное ощущение абсурдности важно для спектакля - здесь он ближе всего к дерзкой оффенбаховской стихии.
Наибольшая промашка вышла, увы, с Орфеем и Эвридикой, которые в силу исполнительской безликости перешли в разряд героев второго ряда (Олег Корж и Светлана Криницкая). Эти роли претерпели странную трансформацию и в либретто: лютая ненависть жены к мужу, главный источник всех смешных коллизий и кладезь вдохновения для актеров, стала легким и невнятным семейным конфликтом, который завершается всеобщей любовью - стандартный хэппи-энд здесь подобен холодному душу, он гасит весь взрывной запал спектакля.
Зато самым живым персонажем стал Юпитер у Юрия Веденеева: знаменитый герой-любовник дает волю своему комедийному дарованию, и сцена соблазнения Эвридики богом в обличье мухи, всегда наиболее рискованная с точки зрения вкуса, становится главным аттракционом вечера. В этой точке спектакль наконец обретает вихревой ритм и азартно мчится к знаменитому финальному канкану, к торжеству духа, свободного от канонической мертвечины.
Этот московский "Орфей в аду" - спектакль на вырост. Он еще крайне неровен: первый акт в силу несовершенств либретто и унылости юмора кажется затянутым, а идея одеть героев в офисную униформу лишает опереточный театр одного из козырей - броской парадоксальности характеров и костюмов. Либретто Кортнева несомненно требует "доводки": слишком много подмокшего пороха и выстрелов вхолостую. Но главное: актеры нового поколения не владеют тем опереточным "куражом", без которого шампанское становится газированной водичкой. Я говорю не о комиковании, к которому они как раз пристрастны, а о том особом внутреннем состоянии, которое необъяснимо преобразует простенькие опереточные коллизии в калейдоскоп талантов и в праздник души.
Но в театре "Московская оперетта" явно происходит что-то хорошее. Он проснулся, и арктический лед, его сковавший на многие годы, наконец, тронулся.