Прочел 1 сентября в "Российской газете" размышления на тему модернизации образования ("Баба ЕГЭ и другие страхи") и огорчился.
Что же сказано читателю? Пафос автора сводится к тому, что ЕГЭ - дело хорошее. А все проблемы образования - от злокозненности педагогического сообщества, которое "и себя настроило против такой формы проверки знаний, и родителей с учениками запугало". Народ наш против модернизации потому, что ленив и охоч до взяток. Безумные родители не хотят, чтобы их детей хорошо учили, натаскивая для сдачи ЕГЭ. Плохие школьные учителя боятся, что ЕГЭ выявит их недоработки. Профессора хотят брать взятки в ходе приемных экзаменов.
Лично я думаю, что народ у нас умный. Не глупее власти. Просто почти каждый, кто учился в советское время, и теперь наблюдает за учебой своих детей, видит разительные перемены к худшему. И никакая пропаганда реализуемых реформ не убедит людей в их полезности. Более того, продолжение осуществляемого насилия над сферой образования - реальный путь к дальнейшему понижению его качества и усилению социальной напряженности.
С моей точки зрения, ни один аргумент автора в пользу ЕГЭ не выдерживает серьезной критики. К примеру, его огорчает, что в некоем "шанхайском рейтинге" почти нет российских вузов. Журналист, видимо, не знает, как этот рейтинг составляется. Знал бы - сам бы сильно посмеялся. Составление рейтингов сродни ремеслу наперсточников: число полок в библиотеке вуза надо сложить с числом книжек, написанных его профессорами, разделить на число пирожков в университетской столовой и умножить на количество девушек легкого поведения в местном общежитии. Методики этого сомнительного ремесла выбираются составителями в зависимости от результата, требуемого заказчиком.
Есть и аргументы, на первый взгляд более серьезные: "ЕГЭ становится инструментом социального лифта - позволяет получить образование тем, кого раньше в этот лифт не пускали обстоятельства различного характера, - географические, имущественные, этнические...". Кажется, с этим спорить невозможно. В Петербурге, например, количество иногородних первокурсников в этом году впервые за 2 минувших десятилетия превысило 60 процентов.
Однако для решения подобных задач существуют совсем иные методы. В вузе, где я 20 лет работаю ректором, и без ЕГЭ социальный лифт работал прекрасно. У нас и раньше было 2/3 иногородних. Если в советское время мы были вузом для детей номенклатуры, то в 90-е годы к нам пришли свыше 30 процентов выходцев из семей интеллигенции, около 15 процентов - из семей рабочих. Безупречность экзаменов достигалась отсутствием "ректорских списков" и подбором экзаменаторов. Каждый год мы направляли письма в три ближайших района города, просили зав. РОНО выделить лучших учителей из школ. Независимые от вуза учителя принимали экзамены. Пришлось, конечно, и последить за порядком. Что характерно: за многие годы ни один госчиновник нашим опытом не поинтересовался.
Теперь нам строгим министерским указанием предписано принимать абитуриентов по результатам ЕГЭ. Вроде бы интересы нашего коллектива это не ущемляет. Раньше на платном обучении у нас обычно было 10-11% золотых медалистов. Это достигалось предварительным отбором, работой со школами страны. А в прошлом году правительство впервые выделило нам бюджетные места. И конкурс 2 года подряд составляет 21 человек на место. Однако при переходе на новые правила приема качество подготовки абитуриентов резко ухудшилось. Их готовят не к тому, что нужно университету.
Мы располагаем методиками, позволяющими померить на входе в вузовскую систему наполненность школьной оценки реальными знаниями. Если 5-6 лет назад, к примеру, реальное наполнение среднего школьного балла 4,2 составляло 3,8, то теперь - 2,8. Теперь среди старшеклассников со средним школьным баллом 4,2 свыше 70 процентов не способны к элементарному анализу получаемой информации. "Скачать" текст из Интернета умеют, способны учебник пересказать, а приступить к простейшим формам исследовательской работы не могут. Мы фиксируем падение у выпускников школ умения работать в коллективе, снижение мотивации к учебе и соблюдению дисциплины. Сказывается коммерциализация школы, влияние телевидения и многое другое. Но и неумелое внедрение ЕГЭ - одна из причин.
Вынужден сказать и про Болонский процесс. Признаюсь, я долго не мог понять, кто это такие - бакалавр и магистр. Теперь государство заставило нас перейти на эти программы. И стало понятно, что бакалавр - это специалист, на обучение которого вуз должен потратить времени на год меньше, чем раньше. Сокращение следует произвести за счет фундаментальной подготовки. А магистр - это тот же аспирант, что и раньше, только прошедший подготовку не за 3, а за 2 года. Неужели можно радикально сократить сроки профессиональной подготовки молодежи без серьезного ущерба для качества?
Странная у нас получается модернизация: что ни шаг властей - то очевидное ухудшение качества образования. И это при наличии прекрасно образованных и, безусловно, пользующихся доверием народа национальных лидеров, уделяющих образованию огромное внимание, при заметно увеличивающемся финансировании нашей сферы и наличии реально высококвалифицированных менеджеров в минобрнауки, работающих буквально на износ.
Кстати, вот уж кого совсем не хочется критиковать в связи с происходящим - так это министра А. Фурсенко и его сотрудников. Это - преданные государству люди. Реализуемая ими политика разработана в иных ведомствах и научных центрах. В тех же, где разработаны и другие провалившиеся в стране проекты и реформы. Накапливающиеся в современной российской науке данные говорят о том, что страна вступает в системный кризис, обусловленный базисными дефектами социально-экономической формации, построенной в постсоветский период. К сожалению, об этом говорит не только наука, но уже и практика. Все чаще падающие самолеты, тонущие корабли, взрывающиеся шахты, разрушающиеся плотины складываются в систему событий, вынуждающую задуматься.
Для меня ситуация с ЕГЭ - не безобидная страшилка, а один из симптомов серьезной болезни, поразившей страну. Сам по себе ЕГЭ, разумеется, не страшен. Проблема в том, что во взрослую жизнь вступают новые и новые поколения врачей, учителей, инженеров, военных, получающих все ухудшающееся по качеству образование.