Известие, что полторы сотни старших и высших офицеров минобороны переводу из столицы предпочли досрочное расставание с погонами (материал "Генералы бьются за Москву", "РГ" от 6 сентября с.г), вызвало заметный общественный резонанс.
Судя по откликам, мнение читателей разделилось. Одни уверены, что генералы и полковники поступили правильно.
Главный аргумент в их защиту - сегодня армия не может обеспечить офицерам достойное существование, поэтому надо держаться за уже приобретенные блага вроде московской прописки и хороших связей в столичных кругах. Другие читатели называют генералов ренегатами, променявшими офицерскую честь на уютную жизнь внутри Садового кольца.
А что армейское руководство? К чести главных чинов минобороны, неприятную тему генеральского демарша они не спрятали за дверями министерских кабинетов. В этом корреспондент "РГ" убедился, побеседовав с начальником Генштаба Николаем Макаровым.
Российская газета: Николай Егорович, почему в минобороны решили, что кадровых военных надо обязательно заменять?
Николай Макаров: Раньше вопрос с перемещением офицеров был четко отлажен. Человек прослужил три года в приграничном районе, и следовала замена. В дальних округах и группах войск срок службы ограничивался пятью годами. Во внутренних округах ротация наступала через 10 лет. Подходы к организации замены везде были примерно одинаковыми. Они, в общем-то, не изменились и теперь. Главное - чтобы человек, хорошо узнавший один театр военных действий, смог бы так же хорошо освоить другой. Однако за последние 20 лет сложилась такая практика, что офицер может служить в одном полку до самого увольнения.
Пришел туда лейтенантом, там же и снял погоны, к примеру, в звании майора или подполковника. Это влияет на уровень командирской выучки: в разных частях она становится различной.
РГ: Но в Москве офицеры частями почти не командуют. Главным образом они сидят в учреждениях, штабах, главках и управлениях. И солдат там нет.
Макаров: В таких условиях человека нередко больше интересует материальное благополучие, а не служба. В Москве и других крупных городах есть офицеры, которые думают о даче, рассадах, помидорах, а не о службе.
Поэтому мы решили, что продолжительность офицерской службы в конкретном регионе не должна превышать трех лет. А дальше, в зависимости от личных качеств, человека надо переводить либо на вышестоящую должность, либо на аналогичную, но в другом регионе. Быть может, определять в преподаватели.
Одновременно заменить всех в Вооруженных силах нельзя. Поэтому было решено: сначала перемещаем командующих, затем - офицеров оперативного звена, наконец - тактического. Замена должностных лиц до командира батальона включительно идет под руководством министра обороны. Других офицеров до командира взвода включительно - под руководством заместителя министра обороны.
РГ: Исключения в этой схеме возможны?
Макаров: Наша принципиальная позиция состоит в том, что ротация должна касаться всех. Никаких исключений для отдельных военнослужащих, даже за их заслуги, быть не должно. Стоит только сделать одно исключение из правил, как исключение само становится правилом.
В то же время, переезд офицера к новому месту службы не должен стать потрясением для его семьи. Стараемся так организовывать замену, чтобы в другом регионе человеку предоставили квартиру, чтобы его супруга могла трудоустроиться, а дети ходить школу или в садик.
РГ: Тогда почему полторы сотни генералов и полковников категорически отказались уезжать из Москвы?
Макаров: Есть офицеры, которые 15-17 лет прожили в Москве. У них здесь работают жены, устроены дети. Поэтому, когда подходит время заменяться, у таких людей идет ломка на подсознательном уровне.
Знаете, как это делается в Турции? Офицер 3 года служит в Анкаре, а потом отправляется в район боевых действий с курдами.
Да, у нас есть случаи, что офицеры отказываются уезжать из Москвы. Не буду скрывать, что отказываются покидать столицу, как правило, люди, которые служат здесь с лейтенантов. Думаю, что в этом больше женский аргумент присутствует. Не сам офицер, а за него кто-то принимает решение.
РГ: И что дальше?
Макаров: В этом случае он вправе увольняться, мы его не держим. Но стоит подумать перед тем, как писать рапорт. Если у человека есть квартира в Москве, он всегда может туда вернуться.
Как видим, к оценке военных-отказников начальник Генштаба подошел весьма дипломатично. В войсках о таких офицерах высказываются куда категоричнее. "Коренных" арбатцев там не любят и справедливо считают паркетным начальством, которое совершенно не знает гарнизонной жизни, зато любит устраивать подчиненным разнос по малейшему поводу.
Прав Макаров, когда утверждает, что в Москве сформировалась целая когорта армейского начальства, чья служба ограничилась границами мегаполиса. В основном это родственники крупных военачальников, которым в свое время большие папины звезды открыли путь и к столичной жизни, и к стремительному карьерному росту. Автор этих строк знает, по меньшей мере, трех генералов, которые за полтора десятилетия столичной службы сменили две маленькие звезды на погонах на одну большую и вышитую.
Так называемые блатные офицеры в нашей армии были всегда. И ротация советской поры, о которой упоминал начальник Генштаба, их, как правило, не касалась. В лучшем случае такие офицеры на 5 лет заменялись из столицы в группу войск и затем благополучно возвращались в Москву. Однако погоду в армии эти люди никогда не делали, а их количество было небольшим.
Сейчас "стойких арбатцев" в минобороны гораздо больше. Кто-то купил себе должность в Москве в лихие 1990-е. Другие обосновались в столице благодаря изворотливости и нужным связям. Третьим подсобили в карьере жены.
Об этой теме в военной среде распространяться не любят, но факт остается фактом. Особенности женского поведения в гарнизонах, тонко подмеченные режиссером Петром Тодоровским в фильме "Анкор, еще анкор", мало чем изменились с послевоенной поры. В армии как были, так и остаются начальники, чья армейская карьера состоялась благодаря слабой половине. И, когда встает вопрос о переводе супруга из Москвы, эта самая половина готова костьми лечь, чтобы не допустить замены.
Помнится, я знавал офицера, который переезжал из города в город вслед за командующим округом. Его жена давно работала в штабном так называемом генеральском магазине, и, видимо, приглянулась высокому начальнику. Он и таскал ее за собой, переводя покорного супруга из округа в округ с повышением. До генеральских лампас тот, впрочем, не дотянул. Зато, не имея высшего военного образования, стал полковником и обладателем отличной квартиры в престижном районе Москвы.
Материальные приоритеты у таких людей с годами не меняются. Поэтому не стоит удивляться их готовности снять погоны, едва этим приоритетам что-то грозит. Просто одни офицеры честно говорят: "Столицу не покину, потому что не вижу в этом резона. Здесь у меня есть квартира, жена работает по специальности, сам после увольнения смогу зарабатывать хорошие деньги". А другие под свое решение стелют мягкую постилку. Мол, увольняюсь, потому что из армии выживает начальство. Или ссылаются на более модную сейчас в офицерской среде причину: написал рапорт, так как не согласен с проводимой министром Сердюковым и начальником Генштаба Макаровым реформой.
По идее, принципиальность чиновника, готового пожертвовать военной карьерой ради отстаивания своих взглядов, должна вызывать уважение. Но не вызывает. Потому что, мягко говоря, странным выглядит факт, что эту принципиальность полковники с генералами проявили лишь после того, как встал вопрос об их переводе из Москвы.
Между тем
Армейская реформа коснулась и военно-исправительных учреждений - дисциплинарных батальонов. Сегодня из пяти спецбатальонов в армии осталось два - в поселке Мулино Нижегородской области и местечке Каштак под Читой. Туда переводят сейчас осужденных солдат из сокращенных краснодарского 595-го, новосибирского 40-го и уссурийского 62-го дисбатов.