По мнению российских властей, острый период экономического кризиса на нашем рынке труда благодаря предпринятым мерам прошел без особых потрясений - обвального роста безработицы удалось избежать. А как ситуация выглядит со стороны, с точки зрения независимого эксперта? По просьбе "РГ" ее прокомментировал Иcполнительный директор Сектора занятости Международной организации труда Хосе Мануэль Салазар-Ксиринакс.
Российская газета: В период кризиса многие страны использовали похожие способы борьбы с безработицей. Но везде это дало разный эффект. Как вы оцените эффективность антикризисных мер на рынке труда в России?
Салазар-Ксиринакс: Кризис начался в Соединенных Штатах в первую очередь и в некоторых странах Европы. Такие страны, как Россия, лишь испытывали последствия кризиса, которые шли различными путями к разным странам. Например, через финансово-денежные системы, сокращение торговли, инвестиций, через падение цен на сырье. Поэтому единственной верной политики для всех стран не существует.
По моему мнению, антикризисный ответ России был очень весомым. И вы знаете об этом не хуже меня. Прежде всего, это финансовые, инфраструктурные и другие специальные меры, в том числе регионального характера. Это и расширение спектра услуг в области занятости. И мы видим желание проанализировать наиболее оптимальные меры и перевести их в новую программу содействия занятости.
И еще одно замечание по этому вопросу. Россия - большая страна с динамично развивающейся экономикой, с рабочей силой, составляющей 70 миллионов человек. Не только природными ресурсами богата Россия, но и человеческим капиталом. У России создан целый ряд хороших институтов и инструментов, рычагов влияния на ситуацию. Теперь, как показывает опыт других стран, необходимо применение не отдельных изолированных мер, а, скорее, большая согласованность и координация общей политики. Включая участие в решении этих вопросов самых высоких органов государственного управления.
РГ: Вы принимали участие в московской конференции по развитию рынка труда. Там прозвучало предложение, и уже не впервые, о том, что нам необходимо отдельное министерство труда. Как вы на это смотрите? Или это не принципиально?
Салазар-Ксиринакс: Нет смысла советовать правительствам, какую структуру они считают наиболее оптимальной. У нас есть примеры стран, в которых есть министерство труда и даже министерство занятости. И мы можем их оценить как не особенно эффективные и даже слабые. Я бы только подчеркнул: наиболее важным является согласованность и вовлечение самых разных министерств в разработку и реализацию политики занятости.
Важно и другое - хорошие взаимоотношения между работодателями и работниками. Потому что наилучшие результаты достигаются там, где нет большого разрыва между спросом на квалификацию рабочей силы и ее предложением. Партнерство компаний и учреждений профессионально-технического образования должно строиться таким образом, чтобы программы обучения не сильно отставали от требований рынка, а в лучшем случае даже забегали вперед и соответствовали будущим требованиям.
РГ: Давайте уточним: подготовка кадров для экономики - это задача государства или бизнеса?
Салазар-Ксиринакс: Я думаю, это совместная деятельность. Многие компании сейчас ищут талантливые кадры по всему миру. Теперь идет речь о том, насколько система профподготовки в России готова к тому, чтобы предложить талантливые и грамотные кадры по всему миру. И если это случится, то Россия может стать тем притягательным магнитом, который привлечет и инвестиции в российские предприятия. Получается, что привлеченные человеческим капиталом зарубежные компании будут инвестировать материальные активы в производство. А уже потом Россия может только наращивать свою привлекательность для инвестиций со всего мира. Это такой своеобразный механизм самоусиления.
РГ: То есть остается угроза дальнейшего экспорта качественных трудовых ресурсов из России?
Салазар-Ксиринакс: Такая угроза всегда существует, пока существуют хорошие рабочие места, созданные в других странах. Я дам абсолютно крайний пример. В Карибском море есть остров с хорошим университетом, называется Университет Вест-Индии. Выпускники хорошие. За последние 15 лет две трети выпускников уехали из этой страны Карибского бассейна. Естественно, они не могли найти работу на месте в виду географической узости пространства. Не хочу никоим образом сравнивать Россию ни с островом, ни с такими цифрами. Но всегда нужно иметь в виду: до тех пор, пока есть инвестиции, есть отраслевое развитие в других странах, всегда есть риск того, что наиболее успешные выпускники рискнут попробовать себя в другой стране.
И еще один фактор, который способствует этому, - многонациональные корпорации, которым безразлично, где, из какой страны привлекать штучный товар - талантливых специалистов. Например, из Индии сейчас многие вербуют инженерный состав. Я думаю, что и российских инженеров эта тенденция не обойдет.
РГ: Правильно ли я понимаю, что в системе подготовки кадров бизнес должен выступать в качестве заказчика, а государство - в качестве производителя качественных кадров?
Салазар-Ксиринакс: Можно и так сказать. Но вообще ситуация более сложная. В первую очередь, надо говорить о наличии качественной системы общего образования - начального, среднего, высшего. Это часть государственной политики во многих странах. Я знаю, что в течение многих десятилетий Россия вкладывала в образование большие капиталовложения. У вас отличные университеты, другие учебные заведения. Что касается частного сектора, нужно признать, что они тоже много вкладывают, в том числе и финансовых средств, в обучение. Очень многие, даже средние компании, имеют системы ученичества, когда они принимают молодых специалистов на ученические места. Известно, что выпускники и колледжей, и университетов не полностью готовы сразу перейти от учебы к работе. Это и есть та самая зона, где и государство, и бизнес могут объединиться и совместными усилиями решать этот вопрос.
Также во многих странах (я думаю, Россия здесь не исключение) есть субсидирование рабочих мест для студентов, какие-то формы практики, летней временной работы в компании, что гарантирует их лучшую подготовку к будущей работе и большую привлекательность для работодателей в последующем.
РГ: Иногда складывается впечатление, что наши власти не очень хорошо себе представляют, что реально происходит на рынке труда. Я ошибаюсь?
Салазар-Ксиринакс: Не хочу давать личные оценки, поскольку я не отслеживал позицию государственных органов власти. Но могу сказать: даже если такое было в прошлом, из того, что я услышал на московской конференции, из проекта программы по содействию занятости, с которой мне довелось ознакомиться, я могу сказать, что существует достаточно серьезное осознание всей проблематики.
И последнее. Взаимодействие между федеральным и региональными уровнями - очень важный компонент. Для России и для других стран сейчас основной проблемой выступает проблема внутренней трудовой миграции. Насколько я осведомлен, у вас существует ряд барьеров. В том числе абсолютно бытовых и житейских: затруднение при нахождении жилья, когда переезжаешь в другое место, высокие цены на билеты, расстояние. Внутренняя трудовая мобильность может стать одним из составных механизмов, который будет способствовать перетоку профессиональных кадров, талантливых людей в те регионы, города и отрасли, где реально существуют возможности для трудоустройства. Я был очень рад, когда увидел в проекте программы занятости России, что эта проблема, ее важность признается и что правительство думает над путями решения именно этого вопроса.
РГ: Стратегическая цель российского правительства - инновационная экономика. При этом мы не можем умолчать о трудовых мигрантах, которых в России и сегодня немало, а прогнозируют, что понадобится 10 миллионов. Мне не очень понятно их место в инновационной экономике. Ведь они либо вообще не имеют никакой профессиональной подготовки, либо минимальную.
Салазар-Ксиринакс: Страны со стареющим населением испытывают нужду в мигрантах и тогда экономическая польза от их присутствия бесспорна. Но когда мы пытаемся четко выяснить вклад мигрантов, то нам нужно, в первую очередь, думать о возможностях расширения внутренней рабочей силы. Например, больше вовлекать женщин на рынок труда. Это один из способов уменьшить эту цифру - 10 миллионов мигрантов, которую я слышал. (Кто ее подсчитал, не знаю.) Но может быть, и не возникнет необходимости в 10 миллионах дополнительных рабочих рук, потому что большая часть экономического роста может быть достигнута за счет роста производительности труда.
Но я не могу не сказать об одной очень важной теме в отношении трудящихся мигрантов. Чувствительная тема, практически во всех странах она остается чувствительной. Но если существует четко разработанная политика и четкие положения, регулирующие миграцию, если проведена хорошая разъяснительная работа правительством, если действительно проанализировано, какова экономическая польза от привлекаемой рабочей силы из-за рубежа, то можно считать, что определенная часть социальной напряженности будет точно снижаться. А тот факт, что многие мигранты неквалифицированные работники, по большому счету, это не проблема. Потому что всегда есть профессии, которые не требуют высокой квалификации. С другой стороны, есть возможность путем развития систем профессиональной подготовки повышать квалификацию и этих работников тоже.
РГ: Одна из серьезнейших проблем нашего рынка труда - неформальная (или нелегальная) занятость. МОТ может предложить России какие-то рецепты борьбы с такой занятостью?
Салазар-Ксиринакс: Сразу скажу, что эта проблема касается не только России. И кризис усугубил положение с неформальной занятостью - количество неформальных контрактов увеличилось очень существенно. Один из фундаментальных путей решения этой проблемы - обеспечение устойчивого экономического роста на обозримый период, то есть количественное наращивание новых рабочих мест, чтобы компании не испытывали необходимости создавать временные рабочие места. И, конечно, здесь большое значение имеет контрольная функция правительства. Ответственность правительства, правоприменительная практика в области трудовых отношений, контроль за нею - именно такая активная работа правительства может способствовать сокращению неформальных контрактов.
Мы все признаем, что такая проблема существует. Теперь задача - вовлечь всех социальных партнеров в конкретное и подробное обсуждение этой темы. Я не очень хорошо знаю российский Трудовой кодекс, но вполне допускаю, что могут потребоваться изменения в трудовом законодательстве.
РГ: Кстати, известно ли вам, что сейчас российские работодатели активно выступают за пересмотр Трудового кодекса? В частности, они предлагают увеличить продолжительность рабочей недели при согласии работника до 60 часов. Вы могли бы это прокомментировать?
Салазар-Ксиринакс: Международная организация труда является такой организацией, где обсуждаются, разрабатываются и принимаются международные трудовые конвенции. В том числе о продолжительности рабочей недели, отпусков и многом другом. Во многих случаях конвенции совершенно недвусмысленно делают заявления по таким вопросам. А с другой стороны, мы как организация во многом полагаемся на результаты социального диалога, который ведут правительство, работодатели, профсоюзы в конкретной стране. Можно сказать, мы как организация не предписываем какие-то конкретные нормы странам. Но МОТ следит и просит государства - члены МОТ следовать принятым международным нормам и стандартам.