Россия намерена создать несколько крупных уникальных научных комплексов мирового уровня - так называемых установок "мегасайнс". О сути инициативы рассказывает заместитель министра образования и науки РФ Сергей Мазуренко.
Российская газета: Когда в России была построена последняя крупная научно-исследовательская установка? Сколько она стоила?
Сергей Мазуренко: В конце 1999 года в РНЦ "Курчатовский институт" начал работать источник синхротронного излучения "Сибирь-2", которое используется во многих областях науки: в медицине, физике, биологии и химии. Осенью этого года в Петербургском институте ядерной физики начнет работать высокопоточный исследовательский ядерный реактор ПИК. Его сооружение обошлось почти в 18 миллиардов рублей. Но такие затраты на научно-технологическое развитие страны оправданы.
РГ: Мегапроекты крайне дороги, и сегодня страны стремятся действовать в кооперации, в складчину. А ведь во времена СССР мы самостоятельно создавали мощные ускорители...
Мазуренко: Да, ведущие страны объединяют усилия и ресурсы для создания такого оборудования. И дело не только в больших затратах, хотя они действительно очень велики и часто не под силу даже самому богатому государству. Объединяться вынуждает сложность проблем как при создании мегаустановок, так и при решении сугубо научных задач.
У России есть богатый опыт создания и использования очень крупных установок: ускорителей, нейтронных источников, токамаков. Именно благодаря этому опыту нас приглашают участвовать в сооружении и использовании уникальных международных установок, как, например, БАК, европейский рентгеновский лазер на свободных электронах, международный термоядерный реактор (ИТЭР), работать в ЦЕРНе, в европейском центре по исследованию ионов и антипротонов (ФАИР). И, конечно, ярким примером масштабного международного сотрудничества является Объединенный институт ядерных исследований, где много лет работают ученые всего мира.
Но в то же время сегодня складывается парадоксальная ситуация: обладая мощным потенциалом, участвуя в крупных международных проектах, которые реализуются на территориях государств-партнеров, Россия не создает такие установки у себя. В итоге мы проигрываем конкурентам по многим направлениям. Так, Европа намерена создать на территории членов Евросоюза 44 уникальных установки. Их общая стоимость более 17 миллиардов евро. Поэтому сейчас встал вопрос о том, чтобы построить в России несколько крупных уникальных научных комплексов мирового уровня.
РГ: Кто входит в Межведомственную комиссию, которая отбирала проекты?
Мазуренко: Это ведущие российские ученые: академики Сергей Алдошин, Анатолий Григорьев, Евгений Велихов, Виктор Матвеев, Владислав Панченко, Александр Скринский, член-корреспондент РАН, директор НИЦ "Курчатовский институт" Михаил Ковальчук, ректор НИЯУ "МИФИ" Михаил Стриханов и другие известные специалисты. Предварительно названы шесть проектов, которые имеет смысл реализовывать в России. Это токамак "ИГНИТОР", высокопоточный исследовательский ядерный реактор ПИК, источник специализированного синхротронного излучения ИССИ-4, ускоритель на встречных пучках тяжелых ионов NICA, центр исследований экстремальных световых полей на основе лазерного комплекса субэкзаваттной мощности, ускоритель со встречными электрон-позитронными пучками.
Проекты отбирались по нескольким критериям. Например, требуется научная программа, позволяющая получить принципиально новые знания в области фундаментальных наук и открывающая новые технологические возможности. И, конечно, наши ученые в данной области должны соответствовать мировому уровню, а иностранные партнеры заинтересованы в создании и использовании мегаустановки на территории России.
РГ: Выбор названных шести проектов - это окончательное решение или еще предстоят экспертизы? Будут ли в них участвовать иностранные специалисты? Как будет учитываться их мнение?
Мазуренко: На заседании Правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям премьер-министр отметил, что сначала надо разработать "дорожную карту" по каждому из предлагаемых проектов, провести их международную экспертизу, обсудить в научном сообществе. Необходим полный цикл подготовительных работ - от заключения международных договоров, где надо жестко зафиксировать финансовые обязательства всех стран-участниц, до выбора управляющей компании. Речь о немедленном выделении денег на сооружение мегаустановок пока не идет. Проекты должны быть обоснованы с научной, экономической, финансовой, технологической стороны.
РГ: Какие страны заинтересованы в наших проектах и готовы войти в кооперацию? На каких принципах?
Мазуренко: Одно из главных условий выделения средств на российские мегапроекты - софинансирование иностранными партнерами. Уже сегодня есть интерес ученых Италии, Германии и ряда других стран. Как это будет выглядеть конкретно? Варианты самые разные - от поставки современного оборудования до прямого финансирования на основе международных договоров.
РГ: По финансированию науки Россия существенно отстает от ведущих стран, во многих институтах РАН оборудование и приборы давно устарели, зарплаты ученых мизерные, для молодых ученых в институтах нет вакансий. На этом фоне мы заявляем о необходимости создавать крупные и очень дорогие установки. Какова здесь логика?
Мазуренко: Об этом часто спрашивают, поэтому отвечу подробнее. Думаю, в вопросе есть стереотипы прошлого. Начнем с финансирования российской науки. Существует стереотип, что оно крайне низкое. А что в реальности? За последние десять лет расходы на исследования, оснащение научных центров, создание современной образовательной и технологической инфраструктуры в России выросли почти в два раза и достигли примерно 500 миллиардов рублей. Но важно учесть, что сегодня изменились формы организации и науки, и исследований, а потому и расход денег идет по несколько иным принципам. Например, при поддержке минобрнауки на базе ведущих институтов и вузов создана сеть из 76 центров коллективного пользования, которые по технической оснащенности ничем не уступают лучшим западным университетам и институтам. Хочу подчеркнуть, что эти центры распределены по всем федеральным округам. На их оснащение государство выделило около 15 миллиардов рублей. Средний возраст оборудования менее 7 лет, в то время как в среднем по стране - 19 лет. Подобная концентрация современной и очень дорогой техники, а также высококлассных специалистов повышает эффективность научных исследований. Так что мнение, будто бы наши ученые работают на устаревшей технике, мягко говоря, не совсем верное.
Теперь о самом больном для нашей науки вопросе - о привлечении в нее молодежи. В последнее время делается многое, чтобы переломить негативную тенденцию. И здесь политика поддержки молодых ученых отличается от той, что была в СССР. Что естественно, ведь мы живем в другой экономике, в другой системе организации науки. Перечислю лишь некоторые из принимаемых мер. Поддержка осуществляется как напрямую, адресно, так и через целевые программы, где одним из индикаторов их выполнения служит как раз привлечение молодых ученых и студентов.
К примеру, молодые ученые выигрывают гранты президента РФ: 400 грантов для кандидатов наук - по 600 тысяч рублей и 60 для докторов наук - по одному миллиону рублей. А, скажем, в рамках программы "Развитие научного потенциала Высшей школы (2009-2011 годы)" только в этом году выполняются почти шесть тысяч исследовательских работ на общую сумму более 6,1 миллиарда рублей. В ней участвуют тысячи студентов, аспирантов, кандидатов наук в возрасте до 35 лет и сотни докторов наук в возрасте до 40 лет. Перечень самых разных форм поддержки молодых можно перечислять долго. Кстати, выделены очень большие средства на приглашение в российские вузы ведущих ученых мирового уровня для создания здесь высококлассных лабораторий, где будут работать наши молодые ученые.
РГ: Надо понимать, что одна из целей создания мегаустановок - остановить "утечку мозгов", сохранить в стране молодежь?
Мазуренко: Конечно. Например, сегодня знаменитый Большой адронный коллайдер - это магнит для лучших умов со всего мира. Кстати, и из России тоже. Это не только нобелевские лауреаты и другие, очень известные в мире ученые, но и талантливая молодежь, которой еще предстоит сделать себе имя в науке. И мегаустановки дают такой шанс. Когда посещаю БАК, вижу сплошь молодые лица. И у нас будет то же самое, если будем создавать мощные уникальные установки.
И, конечно, они будут стимулом для организации высокотехнологичных производств, создания новых рабочих мест в наукоемких отраслях, повышения квалификации инженерных и рабочих кадров. Вокруг мегапроектов будут сформированы научные кластеры, инновационная инфраструктура, что позволит осуществить прорыв в будущее и в фундаментальных знаниях, и в технологиях.