В Ульяновске на Первом международном форуме "Культура как ресурс модернизации" был представлен доклад "Культурные факторы модернизации". Его авторы президент Института национального проекта "Общественный договор" Александр Аузан , телеведущий и профессор Высшей школы экономики Александр Архангельский, режиссер Павел Лунгин и директор Института национальной модели экономики Виталий Найшуль.
По мнению авторов, в традиционных установках русской культуры есть факторы, которые не только не противоречат целям модернизации, но и могут служить ее опорой. В российской истории, вопреки распространенному мнению, есть множество примеров успешной модернизации по ряду направлений, от создания науки, армии и флота при Петре I до модернизации русского литературного языка пушкинским поколением писателей. Предлагаем основные тезисы доклада.
Чтобы проверить, причем в максимальном приближении к реальности, насколько верны наши предположения и тезисы, было проведено социологическое исследование, основанное на опросе наших соотечественников, живущих и работающих в модернизированных странах или в западных компаниях, представленных в России. То есть в тех условиях, которые должны возникнуть в случае успешного запуска модернизации в России. Исследование было проведено весной 2011 года Центром независимых социологических исследований в России (Санкт-Петербург), США (штаты Мэриленд и Нью-Джерси) и ФРГ (Берлин и Северная Рейн-Вестфалия).
Два главных исследовательских вопроса, сформулированных авторами:
- Существуют ли специфические культурные черты, принципиально отличающие российского работника от его коллег в ведущих странах Запада?
- Какова связь между выявленными чертами и процессами экономической модернизации?
В результате были выявлены специфические черты российского работника, которые при определенных условиях могут рассматриваться как факторы (а в некоторых случаях и как ограничители) модернизационных процессов в стране, а именно, значимость призвания, интереса к работе, творческого начала в работе и индивидуализм.
Интервью, проведенные в США, в качестве дополнительных черт национального характера выявили: нежелание следовать правилам, отсутствие "культуры производства", потенциальную конфликтность, "трудоголизм", инертность, автократический стиль руководства.
В Германии респонденты особо подчеркивали, что российского работника отличает универсальная квалификация, приобретенная в российской системе образования, в отличие от узкоспециализированных навыков немецких специалистов.
Несмотря на наличие некоторых специфических культурных черт российского работника, выявленных в ходе социологического исследования, авторы считают, что при исчезновении внешних социально-политических, экономических и прочих институциональных барьеров молодой "креативный класс" легко раскрывает свои модернизационные возможности, на равных конкурируя с западными коллегами в рамках устоявшихся правил. И никакие факторы традиционности им в этом совершенно не мешают; наши культурные установки вполне совместимы с модернизированной средой обитания. (Хотя стоит отметить, что культурные установки помогают российским работникам в большей степени строить карьеру предпринимателей на малых инновационных предприятиях, чем карьеру исполнителей в крупных корпорациях.) Более того, рефлексия на тему устойчивых культурных установок ("Что русскому здорово, то немцу карачун") сохраняет актуальность лишь для тех, кто временно и в зрелом возрасте переместился в новую институциональную среду. А у тех, кто закончил американскую или европейскую школу, никаких специфически национальных установок в сфере трудовой и организационной этики нет; культурная принадлежность к "русскому миру" выражена не в особенностях социального поведения, в том числе экономического, а в особом эмоциональном, эстетическом, бытовом обиходе.
Таким образом, можно предположить, что если не ломать, не обнулять традицию, не идти на колоссальные цивилизационные риски и культурно-политические издержки, связанные с практикой "культурной революции", но просто убирать барьеры и втягивать людей в модернизационные процессы, то зрелая часть "креативного класса" сумеет вписать свои сложившиеся ценности и установки в новую среду и новую реальность. А что до следующего поколения, то оно станет носителем модернизационных ценностей, если удастся превратить российскую школу в институт ненасильственной гуманитарной модернизации. Это не предполагает разрыва с культурной традицией, но меняет ее наполнение.
1 Неформальные институты и культурные установки могут служить не тормозом, а драйверами модернизации.
Тема национальной специфики, культурного кода, культурных констант русской цивилизации спекулятивно-философски разрабатывалась с конца XIX века, став затем уделом эмигрантской философии (от Ивана Ильина до Николая Бердяева). После выхода брошюры Дмитрия Лихачева "Заметки о русском" (1981) тема была легализована в СССР и стала достоянием политизированной публицистики. Позже были предприняты попытки научным образом верифицировать вопрос о российской идентичности и связать его с проблемой модернизации, предпринятые социологами, лингвистами, социопсихологами и экономистами. С 1989 года Юрий Левада и его последователи изучают проблему "человека советского" и приходят к выводу, что на русскую традицию наложилась советская, с ее установками на социальную аморфность, недоверие как условие выживания и многим другим. По словам нынешнего главы Левада-центра Льва Гудкова, Юрий Левада исходил из того, что для преодоления стереотипов массового советского сознания понадобятся десятилетия, если не столетия.
Тем не менее мы избегаем термина "культурная константа" и говорим о "неформальных институтах" и "культурных установках". Почему? Потому что слишком часто формула "Культура имеет значение" служит доводом для охранительства: все уже сложилось, не надо ничего менять, давайте плыть по течению. А неформальные институты и культурные установки могут как способствовать застою, так и противостоять ему. Все зависит от того, как мы с ними работаем, используем ли их промодернизационный потенциал. Например, из поколения в поколение в России складывалась склонность к отрицанию стандартов, к поиску нетипичных решений. Это стало неформальным институтом, то есть поведенческой характеристикой большинства россиян. К чему это может приводить при неудачном стечении обстоятельств, мы знаем из рассказа Николая Лескова "Левша". А при удачном - становится мощным преимуществом на международном рынке труда: так, преимуществом китайцев и корейцев является их "конвейерная кропотливость". Как показывает социологическое исследование группы Виктора Воронкова, наши соотечественники, востребованные за рубежом, твердо знают: "Если вам нужна одна уникальная вещь, закажите ее у русских. Если вам нужно 10 одинаковых вещей, закажите их где угодно, только не у русских". Изменить, "перекодировать" культурную установку на отрицание стандартов в короткие сроки невозможно, и, напротив, при разработке программ модернизации необходимо делать ставку на уникальные производства. В этом - наш модернизационный шанс, подсказанный жизнеспособной традицией.
Описание таких институциональных условий, которые позволят неформальным институтам оказывать промодернизационное воздействие, должно стать ключевым аспектом разработки всей политики модернизации.
2 "Длина взгляда" - необходимое условие модернизации.
Одно из главных препятствий на пути модернизации в России заключается в "коротком взгляде": горизонт планирования у подавляющего большинства граждан, включая элиты, не превышает года. Появлению долгосрочного горизонта во многом препятствует нерешенная проблема легитимности власти и собственности, усугубляющаяся в последнее время. Разумеется, сам по себе "долгий взгляд" не дает гарантий запуска модернизации, но без него начать этот процесс нельзя. Возникает институциональная ловушка, эффект блокировки: бесполезно строить планы, обсуждать методы модернизации, расписывать этапы и ставить конечные цели.
Между тем опора на ценности как традиционные, так и формирующиеся заново, на формальные и неформальные институты, связанные с культурными факторами, позволяет "нащупать" твердую почву под ногами, "продлить" горизонт модернизационных решений и отчасти компенсировать оптику "короткого взгляда". Любые факторы, которые воздействуют на "продление взгляда", являются промодернизационными.
3 "Дефицит ценностей" - шанс на обновление культурных установок.
Мы исходим из того, что ценности (согласно Рональду Инглхарту) - это редкости, они всегда "здравы и трезвы" и не конструируются идеологами, а возникают сами, в ответ на массовый запрос, на ощущение дефицита чего-то жизненно необходимого. В такой ситуации каждый человек, социальная группа в отдельности и гражданская нация в целом стихийно начинают поиск новых "точек опоры". Сконструировать их, повторимся, нельзя, но зато элиты могут создавать условия для того, чтобы этот поиск был не охранительным, сверхконсервативным, и не революционным, ведущим к расколу, а промодернизационным. То есть вел к естественному обновлению устаревших и к ненасильственному отсеву неработающих ценностей. Одна из целей нашего доклада - попытаться сформулировать эти условия.
4 Вытеснение метафизических ценностей - угроза для модернизации.
Сегодня мы являемся свидетелями того, как происходит замена метафизических ценностей материальными, поскольку повседневный опыт людей расходится с декларируемыми ценностями. "Карстовые пустоты" смыслов заполняются социальными обещаниями и материальными стимулами, и в целом складывается ситуация "отложенного распада", поскольку такая среда не продуцирует значимых стимулов для долгосрочного развития.
Следствием вытеснения метафизических ценностей является прагматизм как философия нового поколения. Новые элиты, как и молодое поколение в целом, полагают, что прагматизм - это ответ на все жизненные вопросы. Если на вопрос есть конкретный ответ, то вопрос действительно существует; если конкретный ответ дать невозможно, вопроса нет. Данная установка антимодернизационна по своей сути: это хорошо иллюстрируется современной реформой среднего образования. Из школы "вымывается" гуманитарная составляющая, уходит понимание, что ценностная среда, формируемая в рамках таких дисциплин, как литература и история, навряд ли может быть корректно воспроизведена в иных условиях.
Однако подобная "прагматическая ситуация" близка к своему самоисчерпанию. Скоро наступит обратный и не менее опасный процесс романтического бреда - реакция на избыток прагматики. Молодежь романтически полевеет, шарахнется из крайности в крайность. И если не осуществить операцию "ценностного перехвата", если вовремя не предложить программу восстановления в правах метафизических ценностей, то нас опять ждут трудные времена. Безответственная романтика терпима в развитых странах, поскольку там работает сложившаяся система институтов, ограничивающих ее разрушительный потенциал. В России же, если не предложить внятную ценностную альтернативу как сугубой "прагматике", так и "романтике", любая возможность позитивных изменений будет закрыта.
5 Новые ценности - стимулы для модернизации.
Несовместимыми с модернизацией, негибкими могут быть не только традиционные неформальные институты и культурные установки, но и современные, ставшие результатом отрицательного практического опыта. Наша задача: сформулировать такое институциональное устройство среды, которая будет способствовать модернизации и самореализации российского человека, а значит, и проявлению промодернизационных ценностей. На наш взгляд, это невозможно без создания позитивного образа нашего общего будущего, которое улучшит жизнь детей. Как бы ни было большинство населения далеко от идей модернизации, как бы ни расходились языки элит и "улицы безъязыкой", есть один простой довод, который одинаково понятен всем. Хорошо то, что на пользу нашим детям; давайте вместе работать на будущее, чтобы дети получили шанс на достойную жизнь. Мотивация "через детей" позволит сделать ценности модернизации "своими" для всех слоев и поколений.
6 Артикулирование ценностей - роль независимых групп.
Неверно думать, что модернизационное развитие сознания зависит в первую очередь от государства. Реальные сдвиги происходят не в результате бюрократических решений, а в силу изменений представлений активных групп общества о том, что хорошо, а что плохо, что надо делать, а что нет. Сегодня в России уже есть множество групп, скрепленных неким общим интересом или целью, и эти группы могут быть активны в производстве промодернизационных ценностей и новых неформальных институтов. Следовательно, необходимо искать способы тиражирования этих ценностей и превращения новых неформальных институтов в нормы социального поведения.
7 Развитие институциональной среды - поддержка культурных факторов модернизации.
Власть, как было сказано, не может конструировать ценности, но она может и должна создавать условия для их трансляции и воспроизводства. В ее руках находится, быть может, ключевой формальный институт такой трансляции - средняя общеобразовательная школа, через которую проходит практически все население страны. Школа, ставшая носителем идей ненасильственной модернизации, даст России шанс превратиться в цивилизованную страну с правовым сознанием, не порывающей со своим прошлым и мирным путем идущей в будущее без социальных потрясений и территориальных потерь. Другими ретранслирующими институтами являются кино и телевидение, при определенной постановке дела - литература и библиотечная система, вписавшаяся в цифровую эпоху.