Принятые на недавнем съезде "Единой России" решения вызвали немалый резонанс не только в нашей стране - ясности в опросе о выдвижении кандидатуры на пост президента России с большим нетерпением (судя по реакции) ожидали и за ее пределами.
В принципе, отклики выглядят достаточно предсказуемыми. Есть крайне недовольные, правда, большинство из них из той категории, про которую заведомо ясно: если эти недовольны, значит, решение правильное, в пользу России (как говорил поэт: "Мы слышим звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья").
Это было ожидаемо, и наивно было бы предполагать, что Россия при выборе своего лидера будет руководствоваться желанием понравиться кому-либо вовне. Такой мотив был актуален для многих наших действий на рубеже 80-х - 90-х гг. прошлого века. Но сегодня восклицания из серии "Ах! Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!?" хотя и звучат порой из уст фигур полусистемной оппозиции, смотрятся довольно нелепо.
Есть вполне трезвые и прагматичные позиции, которые делают акцент не на симпатиях-антипатиях к персоналиям, а на отношениях между государствами. Если налицо объективные причины к тому, чтобы они были хорошими, партнерскими, то такими им и быть, и грядущая смена руководства в России (тем более если речь идет о столь близких по мировоззрению лидерах, как Д.А.Медведев и В.В.Путин) на это существенно не повлияет. В таком духе высказалась федеральный канцлер Германии, официальные представители Белого дома и многие другие авторитетные политики мира.
Считать, что были основания надеяться на некие радикальные перемены в российском внешнеполитическом курсе, обусловленные сменой лиц в Кремле, по меньшей мере наивно. Но чаще спекулировали на эту тему люди, разумеется, не столько наивные, сколько политически мотивированные, имеющие собственные основания пугать своих читателей-избирателей очередной реинкарнацией традиционной страшилки "русские идут!".
Прагматики более правы потому, что у стабильности и преемственности российского внешнеполитического курса действительно есть весомые объективные основания, как внешние, так и внутренние (у этой стабильности есть, как ни парадоксально, и оборотная сторона, о чем будет речь далее).
Внешние основания - прагматичные отношения с другими государствами. Евросоюз был и остается главным торговым партнером России, "перезагрузка" с США объективно разгружает и без того напряженную повестку дня в интересах и обеих стран, и всего мира, тесные связи с Белоруссией, Украиной, Казахстаном, Китаем важны при любом лидере что у нас, что у них, и т.д.
Внутренняя точка опоры - существующий, хотя и не всегда признаваемый гласно, консенсус в обществе и между политическими силами, порой в иных вопросах антагонизирующими друг друга, но во внешнеполитических темах в целом поддерживающими курс руководства страны (могу судить об этом по дискуссиям в стенах Госдумы).
Возможно, одни хотели бы более близких отношений, например, с Китаем, а другие, скажем, с США или ЕС. Но на практике наше движение в ту или иную сторону сдерживается, как правило, не политико-идеологическими предпочтениями внешнеполитического руководства страны, а готовностью и желанием других сторон идти на сближение с Россией. На мой взгляд, с большинством государств, соседних и дальних, у нас достигнуто состояние, в котором наша страна идет на сближение настолько, насколько этого хочет другая сторона. И степень близости определяется именно собственными мотивами руководства других стран: их взглядами на происходящее в самой России, либо опасениями излишней близости к нам, либо собственными планами в том или ином регионе, где вследствие этого могут возникать конфликты интересов с Москвой и т.п.
Тот положительный в целом факт, что ожидать скачков внешнеполитического курса страны в обозримом будущем по объективным причинам не приходится, заслуживает более внимательного анализа, если говорить применительно к потенциалу российской политики в мировых делах.
И с этой точки зрения стабильность курса выглядит не только обусловленной преемственностью и последовательностью линии руководства страны вне зависимости от персоналий, но и следствием относительно узкого коридора возможностей. Российская внешняя политика порой вынуждена действовать в весьма жестких рамках, очерченных ей другими, где нам предлагают играть роли в чужих сценариях. Причем чаще всего ей стремятся отводить роли опереточных злодеев, отказаться от которых, то есть хлопнуть дверью "театра", было бы еще хуже (уйти из региона, пренебречь своими интересами).
В итоге раз за разом отстаивание своей позиции, вполне даже естественной, представляло Россию в глазах общественности в версии "злой", а опция признания в качестве "хорошей" обусловливалась бесконечной чередой односторонних уступок только ради того, чтобы доказать отсутствие недобрых намерений.
В такой парадигме мы существовали достаточно долго. НАТО расширялась под постоянный рефрен на тему "остановить Россию". Пытались использовать свое транзитное положение соседи - опять говорили: что делать с Россией, а не с транзитерами. Грузия атаковала столицу тогда еще непризнанного государства и миротворцев - и снова проблема: как решить "российский вопрос"?
Та же ситуация и с другими конфликтными точками (Приднестровье, Косово): задача вроде бы не в том, чтобы подвигнуть стороны к компромиссам и устраивающим всех решениям, а в том, чтобы убрать досадную "российскую помеху", которая мешает продавить решение в пользу "правильной" стороны. По инерции в похожем ключе подаются и прочие международные темы - Ливия, Сирия, Иран, роль СБ ООН в урегулировании конфликтов, настоящее и будущее ОБСЕ, перспективы глобальной и Евро-ПРО, ДОВСЕ, тактическое ядерное оружие, энергобезопасность, положение русскоязычного меньшинства в странах Балтии и т.д., и т.п.
Практически в каждом из перечисленных случаев навязываемый России выбор вроде бы один: либо присоединиться к чужому решению, порой откровенно вопреки не только и не столько даже своим интересам, сколько элементарной справедливости, либо играть ту самую роль "злодея", позволяя трансформировать ситуацию в пропагандистском плане из "надо решить проблему по существу" в "надо решить проблему России".
Такое существование на протяжении весьма долгого времени (по разным причинам: от первоначальной слабости страны и субъективных просчетов и неоправдавшихся надежд 90-х до сознательного противодействия превосходящих по возможностям оппонентов в мировых делах) существенно сужало поле для маневра российской дипломатии на всех уровнях.
И тем не менее с нашей стороны именно в последние годы предпринимались шаги, которые были направлены на то, чтобы выйти из этого порочного круга, сломать логику "или подчинись, или стань злодеем".
В определенной степени рубежной стала известная мюнхенская речь В.Путина в 2007 году, когда было однозначно заявлено: у России, как и у других государств планеты, есть свои законные интересы, с которыми надо считаться, и односторонние модели для мира больше не пройдут.
Но при этом Москва не просто стучала кулаком по столу, а выдвигала конкретные проекты, которые заставляли ее визави реагировать. Если вы говорите о неделимости безопасности, давайте заключим обязывающий договор и создадим единую архитектуру безопасности. Если обещаете, что ПРО направлена не против России, а против третьих стран - давайте сделаем ее совместной, по секторам ответственности, не залезая в пространство друг друга. Вы за то, чтобы Россия была в ВТО? Так что мешает этому поспособствовать? Вы за взаимную открытость для инвестиций? Зачем тогда вводить ограничения на российские капиталы? Вы за открытые общества? Давайте откажемся от виз.
Ответы на эти вопросы выглядят для многих неудобными, ибо честно сказать непросто, а умолчать - значит поставить под сомнение концепцию "или как мы, или неправильно".
В этом смысле, разумеется, гораздо удобнее не отвечать по существу, а заведомо дискредитировать источник неудобных вопросов. И потому уже сейчас раскручивается кампания с целью показать, каким трудным партнером будет Россия в ближайшем будущем и как от нее следует ожидать лишь агрессивности, строптивости, противостояния всем "правильным" инициативам "из принципа" и т.п.
Соответственно, заведомо готовится почва для односторонних шагов и представления конфликтных тем в нужном пропагандистском свете. В частности, это может касаться тематики глобальной ПРО, где наша сторона четко обозначила свою позицию: если ее развертывание нарушит стратегический баланс, Россия будет вынуждена выйти из договора по СНВ.
Возможно, заранее мостится путь к тому, чтобы потом перейти "красную линию", за которой для России неизбежно (не в силу соображений "НАТО/США плохие", а просто в количественном и качественном отношении) начинаются риски и потенциальные угрозы. Естественную реакцию Москвы на это представят (что уже бывало) как параноидальную и мотивированную агрессивной природой ее руководства ("а мы же предупреждали еще в сентябре 2011!").
Поэтому о грядущем якобы неизбежном ухудшении климата в связях, прежде всего с Западом, говорят сегодня в основном те, для кого хорошие отношения - это когда Россия действует в рамках чужой логики. Просто потому, что эта логика исходит от заведомо "хорошей" стороны. Ведь в этих странах лучше развиты демократические институты, обеспечены права и социальные блага граждан, они вообще лучше развиты экономически и технологически. Значит - они правы, и России надо смириться со сменой режимов у соседей на антироссийские, с расширением НАТО и ее участием в конфликтах на стороне одного из участников, с игнорированием ООН, неадекватными оценками событий в Грузии в 2008 году, вмешательством во внутренние дела самой России (досудебные "списки", поддержка "своих" и т.п.) и многими другими вещами, которые бы никто не потерпел, будь это совершено в обратном направлении: "что дозволено Юпитеру, не дозволено быку".
Лукавство здесь в очевидной подмене понятий. Действия государств в международных делах мотивированы не столько возвышенными идеологическими соображениями, сколько вполне материальными (геополитическими, экономическими и т.п.) интересами. Не случайно именно поэтому ключевыми государствами, к внутренним событиям в которых "вдруг" резко обостряется международный интерес, часто становятся страны, богатые ресурсами, либо имеющие стратегическое транзитное положение для прокладки трубопроводов или для доставки сырья и т.п. (удачная шутка в тему: "В Антарктике найдена нефть. Кровавому режиму пингвинов недолго осталось мучить свой народ").
Международные отношения далеки от тех демократических норм и принципов, которые эффективно действуют для граждан в развитых странах. Порой как раз для того, чтобы дома граждане жили в мире и достатке, самые демократические страны ведут себя весьма брутально вовне.
Это лишь подтверждает тот факт, что ни одна из сторон в мире не имеет права считать свои правила для мира единственно верными, а общая польза может быть обеспечена лишь разумным компромиссом законных интересов всех стран. Нет никаких оснований предполагать, что внешняя политика России претерпит существенные изменения в ближайшие годы: мы свои интересы вполне осознаем, и их отстаивание вовсе не означает желания ухудшить отношения с кем бы то ни было.
И это абсолютно объективная, а не субъективная субстанция. Как говорится, "ничего личного".