На прилавках появилась замечательная книга - устная история рэкета. Ее собрал и подготовил питерский автор - Евгений Вышенков. Главные персонажи - гангстеры северной столицы. Но эта книга не про Санкт-Петербург, она - о времени, о стране и о нас.
Вопреки устоявшемуся мнению, бандитский разгул 90-х годов прошлого века нельзя приписывать исключительно криминальному миру, по крайней мере, в обычном его понимании. Пусть в нас как-то незаметно проник уголовный жаргон, однако вовсе не уголовники - особая каста людей, живущих по собственным законам - правили в тот раз кровавый бал.
Логичней сравнить то время с бунтом атлантов, вышедших из советских спортзалов. Они, будущие авторитеты, вначале были романтиками, рыцарями, бойцами по жизни. А потом превратились в злодеев. Как же так вышло?
Детство и юность авторитета
Когда-то Владимир Кумарин, которого журналисты потом окрестили "ночным губернатором" Санкт-Петербурга, был простым советским парнем. В феврале 1972 года будущий знаменитый российский журналист Юрий Щекочихин процитировал десятиклассника из Тамбовской области Володю Кумарина в "Комсомольской правде": "Володя Кумарин сказал мне: "По-моему, как-то странно учиться в школе, чтобы стать инженером. Школа для того, чтобы узнать весь мир, и плохое в нем, и хорошее. Мне хочется узнать отношения между людьми: почему, например, один человек смелый и чистый, а другой дрожит за свою мебель. Мне хочется понять это еще в школе, узнать как можно больше, чтобы уметь отстаивать то, что хорошо". Статья называлась "Чтоб мир познать".
А в 1976 году на экзаменах в Ленинградский институт точной механики и оптики Владимир Кумарин написал сочинение на тему "В мой жестокий век восславил я свободу". Про Пушкина, естественно.
Это эпизоды пролога будущей трагедии. Развязка давно миновала. Сегодня мы наблюдаем давно затянувшийся эпилог, в детали которого посторонним не особо хочется и вникать. Лишь вспомним примечательный факт: Владимира Барсукова-Кумарина (он поменял фамилию, но от старой избавиться не смог) побоялись судить в северной столице. Вот в кого превратился мальчик из Тамбовской области, говоривший очень правильные слова.
Питерские судьи - уникальный случай! - приехали в Москву, чтобы разобраться с подсудимым вдали от мест его преступной славы. Иначе правоохранители не гарантировали ничью безопасность.
Атланты побеждены, но даже тени их таят угрозу. Поэтому неплохо бы оглянуться.
Карьера только для своих
История, в которой мы никак не можем поставить точку, началась не в 90-х, а гораздо раньше. В 90-х только начали стрелять. Но дело уже шло к развязке. Точка отсчета - в 70-х, когда застопорились социальные лифты. Молодежи перестало что-то светить.
"К началу 1970-х годов верхушка карьерных лестниц во всех сферах была прочно оккупирована, - пишет в своей книге "Крыша. Устная история рэкета" Евгений Вышенков. - На самом верху - сверстники Леонида Брежнева, выдвинувшиеся в 1937-м, чуть пониже - уцелевшие фронтовики, поколение Григория Романова (прим. - партийный босс Ленинграда). Шестидесятникам был дан шанс в годы оттепели, потом их карьера резко затормозилась. И все же те, кто родились одновременно с Владимиром Высоцким или Олегом Ефремовым, сумели закрепиться в академической науке, творческих союзах, в реферантурах ЦК и обкомов. Собственно, все эти три поколения - брежневское, романовское и евтушенковское, из которого потом вырастут Горбачев и Ельцин, - и образовали пробку на дороге к успеху".
Для молодого человека не существовало каких-то четких рецептов, как выбиться в люди. "Государство больше не нуждалось в янычарах, - пишет Евгений Вышенков. - Правящие элиты сложились, им ни к чему приток свежей крови. Статус передавался по наследству. Дипломат - сын дипломата, молодой полковник - сын генерала, директор комиссионки - из семьи мясника. Перепрыгнуть с одной социальной ступеньки на другую становилось все трудней". Можно вкалывать до посинения, сродниться с работой, забыть семью, но все равно ты будешь никто, и звать тебя никак. Наверх пойдет чья-то родня. И что с этим делать, непонятно.
Наверное, исключения бывали, но не меняли главного течения.
Хотя был один более-менее рабочий вариант, чтобы пробиться в жизни: это спорт. Большой спорт. "Простой паренек мог к двадцати годам оказаться в турне на Западе, о нем могли писать газеты. Не было в СССР другой возможности так стремительно стать небожителем, маленьким Гагариным".
"Государство подкармливало своих легионеров. Для них существовали специальные повышенные стипендии, им выдавались талоны на дополнительное питание, их одевали в дефицитные шерстяные костюмы, а большинство просто подвешивали на хорошо оплачиваемых должностях". Но "отработанный материал" государство выбрасывало.
Атланты превратились в чудовищ
Как пишется в книге, уже к концу 70-х спортсмены увидели, что работники торговли имеют гораздо больше. Атлеты же по окончанию карьеры все чаще оказывались не у дел. Синекуру отставным чемпионам советская власть предоставляла редко. Государство как бы рассчитывалось с бывшим спортсменом. "Диплом о высшем образовании есть, все - в добрый путь".
"Я мечтал быть чемпионом, чтобы в мою честь сыграли гимн СССР, - рассказывает автору книги Владимир Химченко, чья исповедь начинается с фразы "я имел отношение к организованной преступности"... - Когда я смотрел по телевизору, как выигрывали наши спортсмены, то у меня наворачивались слезы, я был абсолютно советским человеком, мечтал быть членом партии, правда, больше потому, что хотел получить высшее образование". Но судьба сделала поворот.
Примерно в 1975 году спортсмены начали подрабатывать вышибалами (или, как их называют в книги - воротчиками) в барах. Драки, темные делишки, спортивное братство - так закалялась гангстерская сталь."Парни пришли в общепит скромными и бедными. Первоначально они были счастливы заработать 20 рублей за смену, улыбались заведующему..." А потом они вошли во вкус, ощутили себя хозяевами жизни.
Самые мощные преступные группировки северной столицы берут начало в барах 70-80-х годов, теневые хозяева города 90-х начинали карьеру вышибалами и барменами.
Пикантно, что уже в конце 80-х доросшие до криминальных вершин спортсмены сами создали пробку на пути к успеху для бандитов-новобранцев. Ведь по "криминальному призыву" в банды рванули массы юных отморозков. "Новобранцев набирали из социальных низов. Это были чаще всего дети, чьи родители с трудом дотягивали до каждой следующей зарплаты, а отцы пили и время от времени избивали матерей".
"В большой город они тянулись не для того, чтобы заниматься спортом или учиться, а от отсутствия других перспектив. Само собой, это была далеко не самая способная молодежь страны. Жили такие работники ("работники" банд! - прим "РГ") по восемь человек в съемных квартирах, буквально на матрасах. Новым сотрудникам назначали зарплату в 500 долларов и выдавали подержанную "девятку" на пять человек".
Сначала различные банды как-то уживались друг с другом, а потом началась стрельба... Это - если пересказывать упрощенно и вкратце. Бандиты образца 90-х прошлого века теперь уже окончательно стали легендой. Сейчас самое время задаться вопросом: а что это было? Надо разобраться, чтобы сделать правильные выводы и не повториться в следующих постановках. Поэтому устная история рэкета вышла весьма кстати.
ЛОХ - это звучит гордо
Фарцовщики и мошенники, обманывавшие иностранцев, как ни странно, помогали развивать туризм. "Мало кто из "фирмы" (прим. - иностранцев) ехал в Ленинград за колоннадой Биржи и Зимним дворцом. Путешествовали, скорее, как в Африку - поглазеть, как это в Советах все устроено. А за это получали настоящие приключения, которые запоминались на всю жизнь и которые можно десятилетиями пересказывать знакомым. Иностранцев обманывали, обкрадывали, травили клофелином, порой били. Они, как завороженные, останавливались против грязных витрин-сирот и получали ощущения куда более яркие..."
"Три буквы ЛОХ с начала 80-х стали популярнее, чем самые известные три их коллеги на заборах. Ленинградская этимология этой аббревиатуры чрезвычайно проста. ЛОХ - это три буквы государственных номеров на автомашинах Ленинградской области. В области были зажиточные люди. Некоторые крестьяне зарабатывали правильным трудом: выращивали свиней, картошку и привозили товар на рынки... Центровые (фарцовщики - прим "РГ") всегда высокомерно смотрели на кулака-труженика. Он был иначе одет, говорил по другому и для них был простаком-мещанином. Они и прозвали таких лохами".
"Вскоре лох стал тем, кого просто невозможно не обмануть, не кинуть. Теперь именно лохами крестят всех, не думая, что именно тот областной лох выиграл. Фермер - нэпман, лавочник остался, несмотря на все невзгоды. А центровые вымерли, как мамонты".
В связи с этим новое звучание приобретает прибаутка жуликов: лох не мамонт, не вымрет.
"Заметные фигуры из "тамбовских" быстро стали общаться с большинством людей через "секретарей", а лично к ним обращались только старые знакомые или равные по статусу".
Валерий Курченко, представитель уголовного мира (скажем так), работавший с "тамбовскими". "Мы растолковывали, мы же были как военспецы в царской армии после революции". "В августовские дни 1991 года - сидел дома - прикалывался на Лебединое озеро по телевизору. Мы при старой власти тоже вопросы решали, но теперь стало полегче. Так что болел за сборную демократов".
Андрей Берлин, 1952 года рождения. "Я имел отношение к организованной преступности, проходил по одному делу с Малышевым (Александр Малышев - лидер ОПГ, конкурировавшей с "тамбовскими", прим "РГ"). В 1990 году, когда примерно летом Малышев вернулся в Питер, Слава (Вячеслав Кирпичев - представитель уголовного мира, прим. "РГ") начал работать с ним. Кирпич тоже освободился и у него ничего за душой, кроме авторитета, не было. И стал у него наподобие Суслова у Брежнева - ответственным за идеологию". "Кстати, Кумарин читал много книг по восточной философии. А вот Малышев увлекался больше детективами и фэнтези".
"Когда в ОПГ оказалась шпана, у которой не было шансов против мастера спорта в рукопашном поединке, они стали пускать в ход оружие".
"Как только коммунистическая империя начала хиреть, а статус легионеров от спорта пошатнулся, атланты восстали".
"К осени 1991 года бывшие спортсмены вышли на свой последний низкий старт. Через историческое мгновение их мощный марш наблюдала вся страна. Они окончательно забыли свое прошлое. Если еще в конце 80-х мне лично представляли будущего "тамбовского" лидера Валерия Ледовских, как "мастера спорта, коммуниста, офицера Советской армии", то к началу 90-х все они безнадежно мутировали в гангстеров и обложили данью коммерсантов".
"Отмахнувшись от предложения прокомментировать 90-е на страницах этой работы, знакомый гангстер вспомнил: "Будто произошла вспышка энцефалита. Мы стали инфекцией. Неприятно"...