В Тамбове и Мичуринске прошел премьерный показ фильма Андрея Смирнова "Жила-была одна баба".
Зрители шли на премьеру еще и потому, что натурные съемки проходили в селах региона, в Тамбове, а в массовых сценах снимались не только актеры тамбовского и мичуринского театров, но и местные жители. И наконец, события фильма прямо связаны с крестьянским восстанием против политики большевиков, охватившим Тамбовскую губернию в 1919-1921 годах.
Антоновщина была жестоко подавлена регулярными частями Красной армии под командованием будущего маршала Михаила Тухачевского. Против восставших бросили артиллерию, авиацию, отравляющие газы. Особо отличились в расправах наемники из латышей и китайцев. Губерния фактически была оккупирована, а семьи восставших брали в заложники, расстреливали, высылали.
Нынешние историки тщательно изучили события тех лет. В Тамбове, например, вторым дополненным изданием вышел объемистый сборник документов по истории антоновщины, опубликованы книги краеведов Владимира Самошкина и Бориса Сенникова, подняты из архивов воспоминания свидетелей и участников тех событий. Но художественное осмысление этой кровавой страницы нашей истории сделано впервые кинорежиссером Андреем Смирновым.
В одном из интервью Смирнов заметил, что целый пласт писателей-"деревенщиков" за все годы советской власти "не создал ни одной книжки, которая бы рассказала о том, что пережил русский крестьянин в начале ХХ века с точки зрения самого крестьянства".
Действительно, ни один из апологетов крестьянского уклада жизни не посягнул на убийственную роль колхозов, которые буквально выбили у крестьян почву из-под ног. При советской власти крупнейшее вооруженное выступление крестьян против большевиков подавалось как эпизод классовой борьбы, как кулацко-эсеровский мятеж. Но в фильме Смирнова отсутствуют привычные кулаки, тем более - эсеры. Появляется, правда, крестьянский атаман с внешностью Юрия Шевчука и безымянный командир крестьянских повстанцев, похожий на предводителя восставших Александра Антонова. Но фильм завораживает и не отпускает не исторической реконструкцией, а внимательно прочитанной судьбой крестьянской бабы Варвары и ее четырех венчанных и невенчанных мужей, попавших в водоворот кровавых событий.
Варвара, сыгранная молодой актрисой Дарьей Екамасовой, никак не вписывается в некрасовский образ русской крестьянки. Той самой, которая и коня на скаку, и в горящую избу… Но она угадывается в "деревенских" произведениях Ивана Бунина, Антона Чехова, Николая Лескова, где патриархальный быт, дикие нравы, колдовство легко уживаются с христианством. Будто на дворе не ХХ, а XVII век, затянувшаяся Смута.
В предложенных обстоятельствах обаятельная и красивая Дарья Екамасова преображается в запуганное, забитое существо с почти утробной речью. В ней изредка мелькает женское обаяние, но никакой исторической метафоры ее образ не несет - она бессловесная жертва истории. Но вот парадокс - именно она воплощает эпическое начало фильма.
Уже приходилось слышать упрек, что сюжет фильма размыт, разорван на эпизоды. Однако история тоже не имеет сюжета - его позже выстраивают ученые, пытаясь найти в событиях логику. Но Смирнов с его умением мыслить исторически "у бездны мрачной на краю" и не пытается объяснить этот мир - он следует за разгулявшейся стихией. Завершается разгул вселенским, библейским потопом, превращающим деревню в новый, мифический Китеж-град. В земном мире жить невозможно, а в небесный грехи не пускают! В обезлюдевшей деревне, на пустынном берегу остается лишь по-звериному кричащий деревенский дурачок.
Метафоры такой художественной мощи отечественный кинематограф, пожалуй, не знал. В ней и зловещая апология большевизма, сумевшего разрушить старый мир до основанья, но не построившего нового, и судьба русского крестьянства. Но что удивительно - после фильма рождается чувство сострадания ко всем персонажам, даже к откровенным злодеям. И особенно к фигуре Давида Лукича, последнего мужа Варвары, великолепно сыгранного актером Алексеем Серебряковым. Образ может показаться недосказанным, но проницательный зритель понимает, что Давид иной. Он побывал в германском плену, он видел другую жизнь.
Зрители, ожидающие увидеть на экране героические сражения крестьян "за землю, за волю, за лучшую долю", будут разочарованы. К тому же события первой части фильма относятся к "доантоновской" жизни тамбовской деревни.
На экран уже выходили наспех скроенные картины, в которых "красные" - отпетые негодяи, а "белые" преисполнены благородства. И хотя в интервью Смирнов предстает последовательным антикоммунистом, это обстоятельство прямо никак не повлияло на фильм, где революция предстает как череда кровавых расправ за былые обиды, пожирающая стихия, которую оседлал озверевший человек с ружьем. Идеологические цвета в картине сбиты, да и восставшие крестьяне, называя себя "зелеными", ищут не историческую справедливость, а спасение.
Фильм останется в отечественном кинематографе как первое эпическое произведение о погибели русской деревни. Дарья Екамасова, сыгравшая роль Варвары, после выходы фильма в широкий прокат может проснуться знаменитой. Но картину, которая выходит на широкий экран с 27 октября, ждет, скорее всего, непростая прокатная судьба. Остается утешаться тем, что настоящее произведение искусства срока давности не имеет. История вынашивает свой приговор долго, порой веками хранит под спудом показания свидетелей, вещественные доказательства. Вот и фильм созревал в сознании художника три десятилетия. А там, глядишь, и зритель дорастет до его понимания.
Андрей Смирнов, кинорежиссер, актер, сценарист:
- Я был уверен: отменят цензуру - киношники ринутся в русскую историю. Ведь столько интересного: теракты, эсеры, экспроприации. Американцы создали романтизированный миф о своей истории в первую очередь с помощью вестерна. Но если взять российскую историю второй половины XIX и первой половины XX века, то Шекспир отдыхает. Такое количество трагедий, драм, разделения семей, когда брат шел на брата! Неисчерпаемый, грандиозный материал для создания русской легенды. Но прошло двадцать лет, а таких картин появилось очень мало. Готовясь к съемкам, я пытался найти свидетелей антоновского восстания, но, к сожалению, никто ничего не помнит. У народа продотряды, антоновцы, красноармейцы слились воедино - для простых крестьян все они были бандитами. Но коллективизацию помнят хорошо. Помнят, что забрали из дома, кто командовал грабежами. Пришлось также изучить архивные документы, побывать в тамбовских селах. Был, например, в селе Паревке, где в 1921 году в один день расстреляли 83 заложника, видел школьный музей, посвященный разгрому антоновского восстания. Висят там портреты чекистов, а о тех, кого расстреляли, - ничего, все стерто из памяти…
За время, пока вызревала и снималась картина, радикально изменилась публика. Об этом мне так или иначе дают понять прокатчики. Да я и сам это понимаю. И все-таки надеюсь...