После расставания с Глухарем, случившегося неделю назад, в эфире образовалась в некотором роде пустота. По крайней мере, в милицейско-полицейском формате. Не торричеллиева, разумеется. Остались "менты" с "Улиц разбитых фонарей". Осталась Маша Швецова из "Тайн следствия". Стало быть, есть еще, кому в этом бушующем мире побороться с преступностью. На телеэкране, по крайней мере. Но где те герои, что способны потягаться с Серегой Глухарем на поприще борьбы за высокие рейтинги - как телевизионные, так и политические?..
Живой труп
В принципе "их есть у ТВ". Это в первую очередь Малахов со своим гламурно-чернушным таблоидом "Пусть говорят", потом - Жириновский, Кургинян, Проханов. И кто еще есть у них там?..
Ах, да... Киркоров и Басков со своими "исповедями", Алла Пугачева со своей богатой личной жизнью и с разветвленным вокально-разговорным семейством.
Наконец, не забудем вечно живого Сталина, призрак которого 31 октября объявился в прямом эфире "Открытой студии". "Пригласила" его телеведущая Ника Стрижак по случаю полувековой годовщины выноса тела отца народов из Мавзолея.
Едва с утра было оповещено о его очередном явлении, как 90% зрителей 5-го канала обрадовались. Потом, в ходе шоу, голоса перераспределились, слегка подравнялись, и Сталин победил за небольшим преимуществом. Но победил!
Пытливая Ника Стрижак выглядела растерянной: как же так, отчего такие симпатии к вождю, ежели он палач? И с другой стороны, отчего к нему такая ненависть, если он столько добра сделал для наших граждан?
Вопросы, можно сказать, уже традиционные и вечнозеленые. На них вроде бы давно даны ответы, кои состоят в том, что одна половинка нашего населения предпочитает арбуз, а другая свиной хрящик.
Кто-то готов удовлетвориться в своих представлениях о прошлом сладкой мифологией; кто-то взыскует горькой исторической правды.
Но если бы дело было только в несовпадении предпочтений... Дело еще в том, что сталинская мифология стала для многих второй кожей, от которой также трудно освободиться, как и от первой. А главное, очень больно ее сдирать.
Для кого-то Сталин со всеми сказками о нем и о стране, которую он возвел, есть органическая часть души. Кто-то себя чувствует органической частью сталинского мифа. И тех и других трудно убедить в бесчеловечности вождя и тех порядков, что им были внедрены и освящены.
Мифы, по обыкновению, тем примечательны, что оперируют темами глобальными. Такими, как природные стихии, как космические тела, как судьбы народов, судьбы государств, героев, вождей и т.д. Так уж повелось с древнегреческой поры.
Отдельным человеком заинтересовалась беллетристика, которая поначалу, главным образом, обрабатывала мифологические сказания, предания, а затем их и отрефлексировала. И продолжает этим заниматься с разной степенью успеха.
Миф с беллетристикой в общем и в целом мирно сосуществуют. Он ей - сюжеты и масштабных героев. Она ему продлевает жизнь. А вот с историей у мифа отношения, как правило, конфликтные. Обе стороны претендуют на истину в последней инстанции. И в нашей стране, если судить по соцопросам и телевизионным ток-шоу, противоборство историографии и мифографии как нигде в мире - бескомпромиссное.
Причину этого мы поймем, если осознаем, что после 17-го года в России произошла гуманитарная катастрофа. И это была не разовая акция, закончившаяся с окончанием Гражданской войны. Не эксцесс. Это был процесс, длиною в несколько десятков лет. По ходу его гибли не только человеки, гибла человечность. Количество жертв переходило в качество бесчеловечности. Государство стало фетишем, а мифология - его оправданием, а беллетристика - ее обслуживанием.
Человеческой массе была отведена роль средства, природного ресурса, наподобие других полезных ископаемых. Как нефть или газ сегодня.
В итоге химерическая, на первый взгляд, мечта большевиков - сотворить нового человека - оказалась не такой уж химерой, раз миф о Сталине-палаче до сих пор не сошел с политической сцены.
Кто чей могильщик
Праздничный репертуар телеканалов оттенил коллизию. Было много показано старых советских фильмов. Любопытно, что некоторые из них сегодня воспринимаются как исторические. Например, "Большая семья" Иосифа Хейфица. Там работяга Журбин время от времени повторяет марксову мысль: "Пролетариат - могильщик капитала", не ведая, что в действительности все получится наоборот: капитал возьмет верх над рабочим классом. В том числе и в его собственной стране, где на тот исторический момент золотой телец был окончательно и бесповоротно побежден.
Как бы нарочно, как бы в насмешку над всеми тремя поколениями Журбиных телеканал "Россия" показал новый фильм Звягинцева "Елена", где продемонстрировано, как окончательно и бесповоротно истлели и распались человеческие связи в отдельно взятой стране. И наверху, среди новых русских буржуа. И внизу - в спальных районах с хрущобами по соседству с какими-то производственными предприятиями, с незастроенными оврагами.
И дело уже не в социальной пропасти между теми, кто с деньгами и с комфортабельными жилищами, и теми, кто прозябает в домах-сотах, перебиваясь с пива на водку. Дело как раз в одинаковой иссохшей человечности там и тут.
В пропасть ухнули оба этажа социального мироздания.
Насколько "Большая семья" симулирует теплоту родственных взаимоотношений Журбиных, настолько "Елена" беспощадно жестко констатирует восторжествовавший формализм человеческого общежития.
И вот что хорошо было бы до конца осознать. Та разруха в головах и в сердцах наших - итог не последних двух десятков лет жизни. Это итог столетия с его смертельными мировыми войнами, с его душегубскими гражданскими войнами, с его опустошительными идеологическими сражениями, с мифологическими надстройками.
Антибуржуазная революция 17-го подготовила почву бесчеловечности, на которой сегодня выросло то, что выросло.
***
Вочеловечивание дается не просто. Это тоже процесс, а не эксцесс.
Как сказано у Шварца: "Работа предстоит мелкая, хуже вышивания". От себя посмею добавить: каждому из нас придется убить в себе Сталина.
И словно для того, чтобы мы могли представить, что за работа предстоит, Первый канал под занавес недели показал фильм "Чтец", о том, как давалось человеку изживание бесчеловечности, какую цену ему пришлось за это заплатить.