Накануне открытия несравненной выставки полотен Караваджо в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина посол Италии в России Антонио Занарди Ланди в своей резиденции устроил знакомство с одним из одиннадцати шедевров буйного апеннинского гения, приехавших в Москву, и презентацию книги Натана Эйдельмана и Юлия Крелина "Итальянская Россия". Эти два события, несомненно, стали важнейшими в программе "перекрестных годов" итальянской и российской культуры.
Оглядев лица людей в парадной зале старого московского особняка в Денежном переулке, где размещается посольство Италии, я подумал, что назову эти заметки "Дружеское дело". И сама книга была написана двумя замечательными людьми, дружившими друг с другом, которых сподвиг на ее создание в 1987 году их третий друг - Тонино Гуэрра, пророк и страстотерпец итальянской культуры, сподвижник и автор Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Андрея Тарковского и других гениев великого европейского кинематографа. А друзья этих трех замечательных писателей через двадцать четыре года не только отыскали рукопись неизвестной в России книги, почти четверть века назад изданной на итальянском языке в типографии таможенной службы Республики Сан-Марино тиражом 100 (сто!) экземпляров, но и сумели выпустить ее в свет на русском языке тиражом, в пятнадцать раз превышающим первое итальянское издание. Лев Гинзбург, замечательный музыковед, который долгие годы был заместителем главного редактора журнала "Театральная жизнь", отыскал рукопись "Итальянской России" в своих архивах и предложил издать ее Марку Зильберквиту, другому известному музыковеду, ныне возглавляющему знаменитое издательство "Музыка". Наши итальянские друзья, друзья Эйдельмана и Крелина, живущие в Риме, Ирма Бруни и Валерий Сурин помогли осуществиться этой затее финансово. Аркадий Троянкер, который почти сорок лет назад делал макет журнала "Театр", где я отслужил почти два десятилетия, стал дизайнером этой книги. И, наконец, девяностолетний Тонино Гуэрра, который терпеть не может писать предисловия и никогда их не пишет, по просьбе нашего общего друга, прекрасного литератора и журналиста, многолетнего корреспондента ИТАР-ТАСС в Риме Алексея Букалова предпослал этому изданию автограф своего текста. Он тоже начинается словами о важности личных человеческих отношений. "Никогда не забуду дружбу, связывающую меня с Натаном Эйдельманом и Юлием Крелиным, их ум и обаяние, которыми они сразу же одаривали тебя при встрече". Мои друзья и друзья моих друзей, присутствовавшие на этой презентации, где все знали друг друга, хотя в зале собралось, наверное, человек двести, пришли, чтобы почтить память двух замечательных литераторов, один из которых был выдающимся русским историком, а другой - прекрасным врачом. И, конечно, порадоваться книге, которая поможет многим - искушенным и неискушенным - читателям открыть для себя то удивительное родство, что связывает две страны, столь непохожие друг на друга. Н. Эйдельман и Ю. Крелин написали о том, что притягивало итальянцев в Россию на протяжение почти тысячелетия, в страну между Европой и Азией, где они искали богатства и славы, где они оставляли после себя бессмертные творения, ставшие важнейшими символами русской культурной традиции. И о том, что влекло русских людей в Италию, где наших соотечественников удивляли гармония великого искусства и радости "играющей души", свойственные итальянской культуре и повседневной жизни.
Чаще всего, когда мы размышляем о взаимоотношениях России и Европы, мы говорим о Франции или Германии, неизменно ведем внутренний диалог с Польшей, Италия (как, замечу, и Испания тоже) остается в безоблачном далеке. Но я вовсе не случайно назвал эти заметки "Другая родина", заимствовав эти слова из поразительного откровения Александра Блока: "Всякий русский художник имеет право хоть на несколько лет заткнуть себе уши от всего русского и увидать свою другую родину - Европу, и Италию особенно". Это, по-своему горькое, признание он сделал в 1909 году, накануне своей поездки в Италию, куда он отправляется, как пишут Эйдельман и Крелин, "для ответа на главные вопросы, для того, чтобы разглядеть будущее, ведь здесь, в Италии, еще не "отвердела кора" над "стихией народной", и потому ее искусство - пророческое".
Для Блока, который с пафосом - на весь мир! - объявит об азиатской, скифской природе русского человека, как и для всех гениев русской литературы ХIХ и ХХ веков, Россия - это прежде всего Европа - в высшем и лучшем смысле этого слова. Не Европа мелких буржуа, обывателей и филистеров, но Европа великих духовных и цивилизационных достижений. Не могу назвать ни одного по-настоящему глубокого русского мыслителя, ни славянофила, ни западника, который не понимал бы глубинного сродства русских и европейских ценностей, основанных прежде всего на античной и христианской культуре. Потому что для русской традиции, в нашей исторической жизни насчитывающей почти ХII столетий, нет ничего более существенного, чем освобождение от власти Орды - политического, социального, и, что не менее важно, духовного, ценностного. Можно сколько угодно рассуждать о том, как это делают все чаще и чаще, что власть Орды спасла нас от католического ига, от нашествий европейских рыцарских орденов, которые обошлись бы с Русью безжалостней азиатских завоевателей, но куда уж безжалостней! Искушение Востоком, которое нам свойственно (как, впрочем, и всем европейцам), не отменяет той борьбы с азиатчиной, проникшей за два с половиной столетия Ордынского правления во все поры русского бытия. Эта борьба с самими собой и за себя началась еще до Ивана III и не закончилась по сей день. Россия всегда стремилась к разнообразным союзам на своих восточных границах - и на Дальнем Востоке, и в Центральной Азии, на Тихом океане, на Черном и Каспийском морях, но это ни в коей мере не означало отказа от собственной национальной идентичности. Открытая миру, вобравшая в себя более чем полторы сотни народов и языков, сильная своей политэтничностью и многоконфессиональностью, Россия в своем духовном и цивилизационном развитии органически близка Европе, и не только умонастроением своего правительства, как полагал А.С. Пушкин. И российское мусульманство, более полутысячелетия сопряженное с православием, определяет себя в подлунном мире несколько иначе, чем их единоверцы в других краях света.
Книга Н.Эйдельмана и Ю. Крелина - вовсе не апология русского западничества. Они не случайно начинают ее с рассказов о тех итальянцах, что через Россию отправлялись в Орду и даже в Персию в качестве послов Папского престола, Венеции, Генуи, что в ту пору требовало отваги, мужества, веры - и склонности к авантюризму. Россия для них - страна-посредник, где сходятся Запад и Восток, и - вопреки утверждению Р.Киплинга - переплавляются в некое удивляющее единство. Но, справедливо отстаивая наше своеобычее, было бы опрометчиво не понимать, что путь России связан с той духовной традицией, которая позволила ее культуре принять в свое лоно великих чужеземцев из далекой Италии и сделать их своими достойными сынами.