Герои его фильма "Космос как предчувствие" мечтают преодолеть тяготение унылой советской повседневности и вырваться в надземное пространство свободы, которая манит и, кажется, вот-вот настанет.
Сам Алексей Учитель каждой новой своей работой тоже преодолевает некое тяготение. В одном случае - к жанру, однажды уже принесшему режиссеру успех. В другом - к наработанным постановочным приемам. В третьем - к "своим" актерам, состав которых тоже требует обновления. Но заранее просчитать будущую картину, полагает он, невозможно. Кино возникает сначала как предчувствие...
"Меня до последней секунды одолевают сомнения"
- Я знаю, у вас на сегодня актерские пробы назначены. Кто будет пробоваться?
- Актеры хорошие, но не хочу называть имена. Вдруг кто-то по какой-то причине не подойдет. Пробы - это всегда испытание для актерского самолюбия.
- Это правда, что вы можете за две недели до съемок заменить исполнителя главной роли?
- Я это делаю не из самодурства, а потому, что в процессе работы над картиной меня до последней секунды одолевают сомнения. Хорошо ли прописан в сценарии такой-то эпизод? Не ошибся ли я в выборе актера? Например, на главную роль в фильме "Прогулка" была утверждена одна актриса, а снималась другая - Ирина Пегова. За две недели до начала съемок мы вызвали Ирину, и мне ее проба безумно понравилась. Хотя все - и оператор Юра Клименко, и второй режиссер Инна Горлова - мне говорили: "Что ты делаешь, это ошибка!" А спустя три съемочных дня они же сказали: "Слава богу, что снимается Пегова".
- В какой производственной стадии находится ваша очередная картина?
- В подготовительной. Фильм снимается на студии "Рок", руководителем которой я являюсь. Кстати, 19 декабря наша студия отмечает свое 20-летие. Работу над сценарием, в основе которого повесть Захара Прилепина, сейчас заканчивает Александр Миндадзе. Это история четырех молодых ребят, омоновцев. Сам Захар воевал в Чечне, потом два или три года служил в ОМОНе, поэтому его повесть абсолютно реальна во всех компонентах. Действие происходит за несколько дней до начала 2000 года, и финальный кадр - 1 января. Символ того, что все осталось в прошлом веке.
- Чечня, ОМОН... Вам это близко хоть в какой-то мере?
- Я был абсолютно далек от этой сферы, но какое-то удивительное чувство осталось по прочтении повести, хотя она довольно жестокая, мрачная. Не могу сказать, что это социальная вещь или политическая. Это очень человеческая история. Про то, как в молодых людях, втиснутых в жесткие рамки службы, вдруг просыпается дух неподчинения, свободы. Они восстают не против этой власти, а против каких-то мерзостей, которые происходят вокруг. Это такая "антибригада" и одновременно "три мушкетера". Удивительное сочетание, оно мне очень нравится.
"Машков меня поразил сверхфанатичным отношением к делу"
- Как сложилась прокатная судьба вашего предыдущего фильма "Край"?
- Картина собрала в прокате более 6 миллионов долларов. Это, конечно, не рекорд для российского кино, но это крепкий результат.
- Фильм имеет европейский прокат?
- Он будет показан в Европе, мы уже подписали несколько договоров. А также "Край" выходит на экраны Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Бостона - пусть даже ограниченным прокатом, но все равно это очень хорошо: лишь единицы российских картин выходили на американский экран.
- Вы, кажется, не очень любите работать со звездами, считаете, что они бывают капризны, строптивы. Как вам на этой картине работалось с Машковым?
- Он меня поразил каким-то сверхфанатичным отношением к своему делу. Это человек, который в отличие от многих звезд и просто актеров ничем другим не занимается - только фильмом, над которым сейчас идет работа. Полтора года он провел на съемках "Края", никуда не уезжая и ни на что не отвлекаясь. Он научился водить паровозы, он прочитал кучу литературы, он посмотрел около 50 фильмов о войне, о послевоенном периоде. Когда до съемок было еще много месяцев, я делал пробы других актеров, а на Машкова смотрел лишь в его сочетании с женскими персонажами. Так вот, на первой же такой пробе он говорит гримерше (а мы договорились, что у него будет короткая стрижка): "Давай сбривай всё". Она была поражена. И я тоже. Сказал Володе: "Зачем? Еще ведь столько времени до съемок". Но он побежал в ближайшую парикмахерскую и остригся наголо. Для того, чтобы внутренне ощущать роль. Считаю, что Машков очень талантливый человек, его актерские возможности еще во многом не использованы.
- Он сейчас пытается завоевать Голливуд. Как думаете, у него есть там какие-то перспективы?
- Безусловно, есть. Он уже сыграл большую роль в фильме "Миссия невыполнима-4". Мне кажется, после этой картины получит и другие серьезные предложения.
"Получению "Оскара" должно помогать государство"
- "Край" выдвигался на "Оскара". Как десять лет назад и другая ваша картина - "Дневник его жены". Почему в этой премии так трудно дойти до финала?
- Эта номинация - "Лучший иностранный фильм" - сильно отличается от других номинаций. Примерно 80 стран борются за единственную премию, и тут вступают в силу политические, географические, прочие соображения, не имеющие отношения к искусству. В результате в финальную пятерку номинантов попадают фильмы, которые по своим художественным достоинствам не должны бы туда попадать, но с политической точки зрения кому-то важно, чтобы та или иная страна мелькнула в шорт-листе. С "Дневником его жены" получилось забавно. Мы приехали в Лос-Анджелес, и согласно оскаровским правилам, нам дали список пиар-компаний, чтобы мы из них выбрали ту, которой доверим продвигать наш фильм. Мы выбрали, пришли. Сидят типичные американские ребята, во рту сигары, нога на ногу. Спрашивают: "Сколько у вас денег?" Мы говорим: "Пять тысяч долларов наскребем". Они долго смеялись, а потом из чистого любопытства - ну и чудаки эти русские - все же кое-чем помогли. Но то был детский лепет. Надо печатать рекламу в киножурналах, надо проводить пресс-конференции, надо устраивать просмотры и какие-то сборища после просмотров... То есть надо все время заявлять о себе. На данной стадии еще очень нужен американский дистрибьютор. Другие страны, чьи фильмы претендуют на "Оскара", занимаются продвижением своих фильмов чрезвычайно серьезно. Да, российскую картину выдвигает Оскаровский комитет. Но все равно она представляет государство. И если государство не будет ей помогать, в том числе финансово и организационно, то никакого "Оскара" она не получит. Или получит в том лишь случае, если это картина Михалкова, который обладает немалым авторитетом в мировом киносообществе. В этом году вышли замечательные фильмы Сокурова и Звягинцева, но даже если бы их выдвинули на "Оскара", надеяться, что они будут отмечены премией американской киноакадемии, вряд ли бы стоило.
- Разве дело лишь в том, что государство не помогает? Российский Оскаровский комитет нынешней осенью выдвинул на премию фильм Михалкова "Цитадель", тогда как, по мнению многих авторитетных мастеров кино, выдвижения больше заслуживали картины Сокурова и Звягинцева. По этому поводу, как вы знаете, возник громкий скандал, после которого решено было реформировать Оскаровский комитет. Как вам концепция реформы?
- В том, что реформа нужна, нет никаких сомнений. Считают правильным и ее направление, а именно то, что в Оскаровский комитет войдут режиссеры и продюсеры, чьи фильмы уже получали "Оскара" или были номинированы на него, или получали главные призы международных кинофестивалей класса А. Я предлагал включить в Оскаровский комитет режиссеров, получавших призы за режиссуру на фестивалях класса А, но мое предложение не получило поддержки. Хотя мне представляется странным, когда призы за лучший фильм и за лучшую режиссуру достаются двум разным людям. Если ты снял лучший фильм, то почему же ты не лучший режиссер?
- Я знаю, что вы не любите слово "артхаус". На ваш взгляд, любое кино, даже сложное по языку, может найти своего зрителя при хорошей рекламе?
- По мне, есть хорошее кино и плохое, талантливое и бездарное. А драма это или комедия, блокбастер или психологический триллер, "артхаус" или "мейнстрим" - не имеет значения.
"Я не помышлял переходить в игровое кино"
- В конце 80-х наделала шума ваша документальная картина "Рок". Но когда вам предложили снять "Рок двадцать лет спустя", вы отказались. Почему? Шевчук, Гребенщиков, другие персоны советского музыкального андеграунда - они вам сегодня неинтересны?
- Они мне интересны как творческие люди. Но не в той степени, как двадцать лет назад.
- Вы общаетесь?
- Общаемся, хотя и нечасто. Но снимать про них новый фильм я не стану. В документальном кино мне интересен только тот герой, про которого я чего-то не понимаю.
- А про Шевчука и Гребенщикова что вам понятно?
- Мне понятно, что эти люди занимаются тем, что их по-настоящему увлекает. Они остались верны себе. Особенно Шевчук. С тем же революционным задором продолжает крушить все, что ему не нравится. И Юра, и БГ мне по-прежнему близки. Но делать про них дежурный фильм как-то не хочется. Не знаю, насколько сегодня меня бы увлек Виктор Цой, будь он жив.
- Гибель Цоя до сих пор окутана туманом слухов, версий, спекуляций. Вы не пытались разобраться?
- Я сделал о нем картину "Последний герой". Был на месте гибели, общался со следователями, очевидцами. Мы проводили и собственный эксперимент - садились в машину и ехали с той же скоростью...
- По официальной версии, он уснул за рулем.
- Сомневаюсь. Но в то, что его гибель подстроили спецслужбы, я тоже не верю. Скорее всего, Виктор о чем-то задумался, ушел в себя, и этого хватило - он не заметил поворот, и произошло столкновение.
- Вы начинали как документалист. Принято считать, что документальное кино - лишь переходная стадия к игровому. Вы того же мнения?
- Если так, то у меня эта стадия длилась очень долго - почти двадцать лет.
- И вы не хотели заняться игровым кино?
- Мало кто верит, но я действительно не помышлял переходить в игровое, я был абсолютно на своем месте, мне это нравилось. Хотя и в "Роке", и в "Обводном канале" у меня появлялись игровые эпизоды в актерском исполнении. В какой-то момент, я собрался делать документальную картину о знаменитой балерине Ольге Спесивцевой, но она в возрасте 96 лет скончалась. А я не умею снимать документальное кино без живого героя. И тут Дуня Смирнова (автор сценария. - В.В.) сказала: "А давай снимем игровое кино". Так появилась "Мания Жизели".
- Что вам дал опыт работы в документальном кино?
- Научил добиваться правдивости - в актерском существовании на экране, в атмосфере кадра, в костюмах, прическах, во всем. Мы с Женей Мироновым спорили на съемках фильма "Космос как предчувствие". Однажды сняли дублей пять, в том числе один очень хороший. Я говорю: "Давай еще". - "Зачем? Ведь получилось хорошо". - "Я не говорю, что ты плохо сыграл, но все-таки давай сделаем еще дубль".
"Не должно быть двух киносоюзов"
- Вы не вступили в Киносоюз?
- В какой Киносоюз?
- Тот самый, что был создан как альтернатива Союзу кинематографистов России.
- Не вступил. Принципиально не желаю участвовать в возведении баррикад внутри киносообщества. Ведь ситуация близка к катастрофической. Разобщенность, непонимание друг друга, зависть, злоба - и вследствие этого два киносоюза, две киноакадемии. Это нонсенс. Я недавно был на премьере фильма Андрея Сергеевича Смирнова "Жила-была одна баба". И поразился: в зале не было почти ни одного режиссера. Коллеги не смотрят друг друга, не интересуются, кто что снял, кто над чем работает. Может, боятся, что увидят хорошее кино и не найдут в себе сил подойти и сказать: "Отличная картина, спасибо тебе за нее". Только ругань, только поношение друг друга... Можно критиковать и Михалкова за конкретную киноработу, но нельзя сбрасывать со счетов его самого. Он сделал немало замечательных картин. У многих, кто его ругает, за плечами нет даже трети того, что есть у Михалкова. Если вы с ним не согласны, собирайте съезд, отстаивайте свою точку зрения, можете Михалкова переизбрать в конце концов. Но невозможно дальше раздваиваться и делить коллег на "своих" и "чужих". Это бред, когда в академии "Золотой Орел" голосуют все те же люди, которые присутствуют и в академии "Ника". Надо сесть за стол и договориться и сделать одну нормальную академию. Не должно быть двух академий. Не должно быть двух киносоюзов. Лично мне, например, ни тот, ни другой союз в том виде, в каком они сейчас существуют, не нужен. Если реформировать Союз кинематографистов, то в нем более значимую роль надо отвести гильдиям. Они должны отстаивать профессиональные интересы сценаристов, режиссеров, актеров, продюсеров. Помимо прочего я давно предлагаю создать в Петербурге федеральный центр дебютного кино. Есть талантливые ребята, которым после института негде заявить о себе. А центр дебютного кино мог бы стать стартовой площадкой для молодых режиссеров, сценаристов, актеров.
"Во мне достаточно сил, чтобы жить напрягаясь"
- В свое время вы сняли документальный фильм "Баттерфляй" о Романе Виктюке. Потом хотели сделать картину о другом замечательном режиссере - Петре Фоменко, но не сделали. Этот замысел не пропал?
- Я давно хочу снять фильм о Фоменко, он мне безумно интересен. Но тут есть сложности. Петр Наумович не любит пускать посторонних на свои репетиции. Хотя все, что он делает, включая его мастер-классы, должно быть запечатлено. Это будет полезно увидеть всем, не только людям театра. А еще, будь у меня возможность, я бы сделал картину о Валерии Гергиеве. Я редко общаюсь с ним, но всякий раз он меня поражает. Однажды он назначил мне встречу в своем театре, где должен был дирижировать "Пиковой дамой". Ради этой встречи я прилетел из Москвы в Питер. Начало спектакля отложили на час, потом еще на какое-то время. Потому что Гергиев находился в воздухе, летел откуда-то, кажется, из Амстердама, где у него был концерт. Спектакль начали с полуторачасовым опозданием, но никто в зрительном зале не шелохнулся. Когда после спектакля я подошел к кабинету Гергиева, наивно надеясь быть единственным посетителем, там у порога толпилось человек пятьдесят. Был уже час ночи. Он вышел и сказал: "Подождите". Принял человек пять, вновь появился и говорит: "Ребята, не могу, есть хочу". При театре есть ресторан, все пошли туда, сели за стол и до шести утра беседовали. В шесть вышли, он сел в машину и поехал в аэропорт - лететь в какую-то страну на свой концерт. Он говорит: "Я живу в таком ритме, сплю два-три часа в сутки, по-другому уже не умею".
- А вы умеете?
- Я раньше сторонился каких-то дел, кроме съемок. Ну, плюс студия, плюс дебютные проекты, но особенно я себя не нагружал. А теперь у меня еще ВГИК, позади первый выпуск, недавно набрал очередной курс. Требует времени и международный фестиваль "Послание к Человеку", президентом которого я являюсь. Я себя перегрузил. Не умею отдыхать. Не умею расслабляться. Так устроен. Это своеобразный наркотик: как только какая-то часть твоих каждодневных занятий исчезает, тебе начинает чего-то не хватать. Когда мы проводили последний фестиваль "Послание к Человеку", в какой-то момент я подумал: всё, сейчас психану, хлопну дверью - и до свидания. Но, слава богу, во мне достаточно сил, чтобы жить напрягаясь, многое успевать и не роптать на судьбу.
В фильме Алексея Учителя "Край" есть эпизод, которого до сих пор не было в мировом кино - гонки на паровозах. Снимали под Петербургом, на участке Луга - Псков, где на неделю, с десяти утра до шести вечера, перекрывалось движение.
"Шли сразу два паровоза, - рассказывает режиссер. - У нас было несколько камер. Специальная платформа была приделана к одному из паровозов, на которую был поставлен кран. Сколько нервов, здоровья, эмоций на это ушло, словами не передать. Вот эпизод со второй гонкой, когда герой Машкова начинает на своем маленьком паровозе обгонять такую махину. И когда Володя, в очередной раз накидав угля, выжал 70 километров в час при максимальной скорости 60 и пошел на обгон, все просто заорали от восторга, как на стадионе: "Это случилось! Мы это сделали!"