Проект "Она жила в волшебном мире сказки", который можно увидеть в Инженерном корпусе, подготовлен Третьяковской галереей совместно с Русским музеем, Историческим музеем, музеями-заповедниками В.Д. Поленова и "Абрамцево", Всероссийским музеем декоративно-прикладного и народного искусства к юбилею Елены Дмитриевны Поленовой.
Кураторы попытались представить все многообразие ее творчества: акварели соседствуют с росписью по фарфору, мебель по ее эскизам - с вышивками по ее образцам. Но впечатление некоторой эклектичности и недосказанности все равно остается.
Елене Дмитриевне, младшей из сестер Василия Дмитриевича Поленова, не то чтобы не везло с признанием. Цену ей хорошо знали современники. Одно то, что на ее работы откликаются такие разные ценители, как Владимир Стасов (причем не на масштабные полотна, а на иллюстрации к детской сказке "Война грибов", которая лежала нераспроданной в книжном магазине) и Сергей Дягилев (он присылает художнице приглашение участвовать в конкурсе рисунков для обложки журнала "Мир искусства"), о многом говорит.
Ее акварели и живопись покупал Павел Третьяков, чем Елена Дмитриевна, кстати, очень гордилась. Ей заказывают панно для Всероссийской художественно-промышленной выствки в Нижнем Новгороде и оформление кустарного отдела Русского павильона для Всемирной выставки в Париже в 1900 году. Тем не менее персональная ее выставка (и единственная) была организована уже после ее смерти. Да и нынешняя, фактически вторая по счету, выглядит несколько запоздалым приношением, если учесть, что 160 лет со дня ее рождения было в ноябре 2010 года.
Поленова вошла в историю как одна из создательниц русского модерна, его неорусского извода. Не случайно Александр Бенуа прямо назвал ее "главной вдохновительницей Якунчиковой, Малютина, Давыдовой, Рериха, Коровина, Головина, Билибина". Увлечение фольклором и поездки по разным губерниям за образцами народного творчества для мамонтовского музея прикладного искусства в Абрамцеве поначалу выглядело как очередное общественное начинание-увлечение. А Елена Дмитриевна, выросшая в дворянской семье с очень сильными просветительскими традициями (ее прадед, Алексей Яковлевич, был первым в России законоведом, поставившим вопрос об отмене крепостного права), многим начинаниям просветительского и "народнического" характера уделяла и силы, и время.
Благо она обладала недюжинной практической сметкой. Она и преподавала историю и рисунок, и работала в госпитале во время русско-турецкой войны... Она сделала вовремя и в полном объеме свою часть работы для Народно-исторической выставки, детища Московского товарищества художников (чуть ли не единственная из всех художников, которые участвовали в проекте).
Ее зарисовки народных орнаментов, интерьера крестьянских изб, старинной деревянной архитектуры выглядят на этом фоне вполне маргинальным занятием. Да и создание эскизов для столярной мастерской в Абрамцево, созданной Елизаветой Григорьевной Мамонтовой, казалось бы, было уступкой друзьям. Не кто иной, как В.М. Васнецов настоял, чтобы Елена Дмитриевна "воспользовалась этим богатым материалом (экспедиций) и создала новые типы вещей для столярной мастерской".
Кончилось тем, что с 1885 года она фактически стала художественным руководителем мастерской. За 10 лет по ее эскизам было сделано более 100 работ. Кроме того, она привлекла к работе и самого Васнецова, и брата - Василия Дмитриевича... На выставке в ГТГ резная мебель, сделанная по ее эскизам, занимает центральную часть экспозиции одного из залов.
Самый фантастический экспонат, конечно, дверь с наличниками, огромная, резная, сделанная в 1892 году по ее проекту. Ее почти монументальная мощь мгновенно превращает в наивный лепет предположения о "камерном" даровании художницы. Это в акварельных зарисовках - лирический дар, а здесь - мощь явно эпическая. Эту дверь трудно представить как вход в дом. Кажется, она ведет в другой мир - с Лукоморьем, котом ученым (кот, кстати, тут же вырезан) и Бабой-ягой на печи... Признаться, этот мир не очень вписывается в уют детской. За резными вратами, кажется, дышит мир нешутейных опасностей. О том же, к слову, и картина "Сказка. Зверь", где к босоногой героине крадется чудище-дракон.
Увлечение Поленовой русской историей встретилось тут со всеобщим интересом к "уходящей натуре" - крестьянскому творчеству. Но и - с интересом европейских художников, особенно английских, к мистике и символике Средневековья. Открывая дверь в русскую народную сказку и поэзию, Елена Дмитриевна одновременно приближалась к поискам прерафаэлитов с их стилизациями средневековой древности. Неудивительно, что в 1890-х с московской лекции о прерафаэлитах она вышла "как в чаду".
Англичане, кстати, почувствовали в ней тоже родственную душу. Не случайно, увидев ее эскизы в русском стиле для загородного дома М.Ф. Якун чиковой, Нетта Пикок предлагает публикацию ее работ в английском журнале Artist. В статье памяти Поленовой Пикок вспоминает, что именно ее рисунки пробудили интерес в Англии к русскому прикладному искусству, "до этого неведомому и не снившемуся в этой стране".
Мир Елены Дмитриевны трудно раскладывается по полочкам: вот акварели, вот эскизы орнаментов для вышивок и мебели. В нем есть целостность и почти волшебство, которые плохо вмещаются в экспозицию. Но по крайней мере на ней можно попытаться приблизиться к этому миру, влекущему, опасному, поэтичному...