Волшебные истории не только развлекают, но и учат и лечат.
Дмитрий Соколов - доктор психологических наук и сказочник. Много лет назад он, начинающий психотерапевт, впервые увидел, как люди в его кабинете реагируют на сказки и успокаиваются, слыша от него знакомые волшебные истории. С тех пор Дмитрий пишет сказки, о сказках и лечении ими (его книга "Сказки и сказкотерапия" выдержала уже пять изданий), ведет по всему миру школы сказкотерапии для детей и взрослых, занимается семейной психотерапией.
А ну-ка сочини!
Российская газета: Перед встречей задумался о том, что я помню про сказки. И в голову сразу пришло: "Старуха, испеки колобок..."
Дмитрий Соколов: Ну что, замечательная поучительная сказка для малыша, один из центральных для него вопросов - как далеко можно отойти от мамы. На три шага можно, а на четвертом тебя съедят, все просто. Но я начинаю с того, что прошу человека сочинить сказку.
РГ: А если он никогда ничего не сочинял?
Соколов: Сказку сочинят все! Все мы когда-то слушали сказки и от людей я слышу истории с традиционными сюжетами, которые они дополняют тем, что их волнует. В том, какую сказку мы рассказываем, очень много информации о наших переживаниях.
РГ: Например.
Соколов: Ребенок пережил аварию, испугался, не может засыпать один, всего боится. Он сочиняет мне сказку про катастрофу - как, скажем, дракон проглотил всех - и на этом точка. Дальше ему страшно, сказка остается без окончания. Или мне рассказывают: жила-была девочка, носила красную шапочку, и мама послала ее отнести пирожки. Она понесла пирожки, принесла бабушке, та сказала ей спасибо, и она вернулась. Но разве это сказка о Красной Шапочке?
| |
| Видео: Сергей Куксин |
РГ: Без волка? Конечно, нет.
Соколов: А волк там есть, просто ребенок не хочет о нем говорить, ему хочется побыстрее сказку закончить. Пропущенный кусок - это и есть его страх. Чтобы этот страх понять и вылечить, сказку нужно продолжить. Но если человеку в середине страшно, я волка сам введу и мы с ним эту сказку вместе продолжим, потому что волка, то есть страх неожиданной встречи, надо пройти, преодолеть. Часто я рассказываю ребенку свою сказку на основе его истории.
РГ: И ему уже не страшно?
Соколов: Сказка хороша тем, что в ней нет границ реальности, я могу дополнять ее, чем хочу, и малыш будет наблюдать за этим совершенно спокойно. Это ведь
Красная Шапочка, а не он! Она может просто пройти мимо волка, может поговорить, но не показать ему дом бабушки, может отправить его к белке. Серый идет туда, а девочка продолжает путь. Мы ищем вариант, который ребенку нравится и который он захочет взять. Чтобы потом вынести его в жизнь и уже не бояться.
Мышки и репки
РГ: Получается, сказкотерапия - это способ говорить с ребенком...
Соколов: ...на понятном, близком ему, любимом им языке! Я помогаю человеку понимать его проблемы и его же руками с ними справляться.
Вот в сказке одного жадноватого мальчика живет зверек, ест печеньки и сладости, ни с кем не делится, и все у него в жизни чудесно. Но мы эту историю продолжаем - и выруливаем на то, что с ним никто не дружит. Мальчику это не нравится, и мы пытаемся сказку иначе сочинить, чтоб зверек не остался один.
РГ: И этого бывает достаточно, чтобы малыш что-то понял?
Соколов: Иногда достаточно, детская психика очень пластичная. Когда мы разыгрывали в одной детской группе мою сказку "Дед, внучка и боюськи" - меня поразила скорость, с какой дети свои страхи побеждали! 5 минут назад он глаза поднять боялся - а сейчас "продал" свою "боюську" и даже походка у него изменилась! Я понять не мог - придумал он свой страх, что ли?
РГ: А у вас что, под каждую проблему есть своя сказка?
Соколов: У меня - нет, но в сборнике сказок "Антикапризин", где я участвую, мы собрали сказки про страх темноты, про врулей, нерях и сладкоежек, составленные на основе психологических методик. А самая испытанная методика - народные сказки, они дают четкие модели, как разбираться с предательством, одиночеством и страхом.
РГ: А зачем вы разыгрываете сказки? Ожившие персонажи более зримы?
Соколов: Без розыгрыша истории в лицах не обойтись. Каждый ребенок выбирает свою роль и, как правило, тот, кто, скажем, играет в "Репке" мышку, считает себя по жизни лишним. А сыграет и покайфует, что от него все зависит, что он нужен. А "репка" - это будет самый упертый, из которого ни чувства, ни слова не вытащишь - так его тянут-потянут, сдвинься, откройся! Когда мы это разыгрываем, все получается совершенно вживую - тебя держат, ты дрожишь, волнуешься, думаешь, как бы не подвести.
...да в ней намек
РГ: Вы ведь и со взрослыми "проигрываете" их истории?
Соколов: Ко мне приходит немало тридцатилетних, которые хотят стать взрослыми, и у них не получается, другие хотят занять определенное место в обществе, третьи - выйти замуж или жениться, родить детей, то есть они хотят сделать взрослые шаги, и у них не получается. И им надо так же пережить катарсис, искупаться в трех котлах. Взрослея, мы должны пройти через то, что не хочется.
РГ: А там и сказка сбудется.
Соколов: Я уже давно увидел, что в своих сказках мы не просто оцениваем свою жизнь. Пациенты сочиняют сказки, проходят годы, мы встречаемся, и я понимаю, что они сочинили свое будущее. Например, одна женщина, вполне счастливо жившая с мужем, рассказывала сказку, в которой бабочка разговаривала с муравьем, они поссорились. И потом она с мужем разошлась именно так, как рассказала в сказке, по тому же сюжету!
РГ: Со взрослыми вам, наверное, сложнее, чем с детьми.
Соколов: Они живут в очень "серьезном" мире, и в нем есть свой, взрослый язык, с помощью которого люди друг от друга что-то скрывают, юлят, соблюдают политес. И вот он мне сочиняет сказку, что, вот, жил-был лягушонок. - А где он жил? - Не знаю, нигде.- Да нет, он где-то жил, на поляне или в болоте. И появляется набор образов, что-то проясняющий, рассказ о лягушонке оказывается сюжетом "Спящей красавицы", только с другими героями! А мы знаем судьбу Спящей красавицы и как ей можно помочь. Я потому прошу людей не излагать мне свои мысли и философию - дайте сказку, так я вас лучше пойму.
Дед, внучка и боюськи
Хороша у деда внучка, да всего боится. "Боюсь я, дед, на огород ходить: там червяки в земле ковыряются!" Лазает дед по огороду, от землицы борода чернеет. "Боюсь я, милый, коров: у них хвост да рога мотаются". Дед и коров доит, молоком ввечеру белеет. "Ох, и огня, дед, и огня! Печка - она искрами плюется!" Вот и ужин дед кашеварит, бороду задумчиво кочергой очесывает. От такого от хозяйства добра не жди; не успевал дед всего сделать. Корову продал, лошадь продал, и от огорчения сам слег. Заболел. Ну, внучка попробовала поплакать и тихо, и в голос, да все не в помощь.
Решила она тогда в город на базар сходить, купить лекарств и еды. Денег у нее, правда, не было, но она решила: "Продам чего-нибудь". И вот, хоть и было ей страшно, на базар далекий она с утречка и отправилась. Деда она все же любила!
На базаре - толчея, гомон; она стала в сторонке, чистый плат расстелила. А что же дальше? Подходит народ: на сем месте что продается? Мнется бедная внучка, не знает, что и сказать. Тянет кого-то за рукав: "Дядь, а что продавать здесь можно, чтоб подороже?" Он спрашивает: "А что у тебя есть?" - "Да ничего нет". "А что умеешь делать?" Тут она заплакала: "Да ничего не умею, я всего боюсь!" "Хм, - говорит дядька, - так ты боюськи и продавай". "А возьмут?" - не верит дивчина. "А ты попробуй". И вдруг как закричал дядька: "Эй, народ! Товар исключительного назначения! Подходи за боюськами!"
Народ стал осторожненько подходить, интересоваться: что за товар такой? Дядька говорит: боюськи на любой вкус. Для жен, детей, крупного и малого рогатого скота. А девчонка говорит: "И курей с петухами". "Что для курей?" - подлезает бабка. "А вот бегают твои куры далеко от дома?" - спрашивает посредник. "Ох, бегают, проклятые!" "А ты купи для них боюську дальнего пространства. Есть у нас такая?" - спрашивает у девчонки. "Еще как, - говорит она. - Вам на целый птичий двор?"
Вот торговля завертелась не на шутку! Купили боязнь огорода для гусей и коз, купили боюськи темноты для крыс и тараканов, ну все раскупили на корню! Один оригинал купил боязнь рек и моря, чтобы палить в облака и тучки: хотел, чтобы они проливались только над сухой землей. И только для малых ребятишек ни одной боюськи не продали, ни мамкам, ни нянькам. Вот как! На вырученные деньги купила внучка лекарства и еду, а для дядьки, который ей помог, праздничную рубашку.
Целый день провела на базаре. Только к вечеру вернулась домой. Там дед ее встретил, своим глазам не поверил. И потекла их жизнь весело и бойко, и работали они теперь вместе, и на ярмарку вместе ездили.
Я собрал свои боюськи недавно. Старые они были, поломанные и запачканные. Кто такие возьмет? Эх, молодость! Плюнул, выбросил мешок с боюськами за крыльцо. Кто интересуется - подходи, выбирай. Только чур - не для малых ребятишек!