России нужна реформа "Газпрома", в результате которой труба останется у государства, а добыча отойдет бизнесу. Эта реформа займет не меньше 5-7 лет. Об этом, а также о том, почему нефтяникам не нужно компенсировать зимнее снижение цен на топливо, что можно сделать с монополией на рынке авиаперевозок, и где обнаруживается больше всего картельных сговоров, на "Деловом завтраке" в "РГ" рассказал руководитель Федеральной антимонопольной службы Игорь Артемьев.
Минэкономразвития и минэнерго должны продумать механизм компенсации потерь от "заморозки" цен на топливо в начале года. Каким образом это нужно сделать, на ваш взгляд?
Игорь Артемьев: А я не вижу никакой "заморозки". Цены на бензоколонках сегодня полностью соответствуют ценам на внешнем рынке минус экспортная пошлина и транспортная логистика. Нефтяники вообще - хитрые ребята. Каждый раз, когда приходит зима, выступают с предложениями что-нибудь заморозить. Мы, дескать, готовы, только дайте нам компенсацию. А замораживать ничего не надо, потому что для снижения цен и так есть объективные причины. Запасы горючего делаются в сентябре-октябре, вот тогда оно дорожает. А зимой цены снижаются, потому что спрос падает - все знают, что нельзя тянуть с заготовкой топлива до зимы. Все, что нефтяники сейчас устраивают, - просто цирк, по-другому не назовешь. Поэтому нет никаких оснований им что-то там компенсировать. Более того, если после выборов цены на топливо начнут резко поднимать, не исключаю, что будет и четвертая, и пятая волна антимонопольных дел.
Вопрос от читателя Максима Иванова из Омска. Как вы считаете, идея естественного монополизма "Газпрома" на трубу - это бред или нет?
Игорь Артемьев: Нужна реформа "Газпрома" с отделением газотранспортной системы, аналогичная той, которую провели в сфере железнодорожных перевозок, с РАО ЕЭС… То есть труба должна остаться у государства, а в добыче должны работать и другие компании. Эта реформа займет не меньше 5-7 лет.
Если правительство считает, что газ - это стратегический сектор, то можно не отдавать иностранцам больше 49 процентов совместных предприятий. Или, скажем, установить планку на уровне 25 процентов. Но инвестиции нужно привлекать из иностранных секторов.
А кто должен сформулировать предложения по такой реформе?
Игорь Артемьев: Если бы нас попросили, мы бы с удовольствием сформулировали. Но вообще - минэкономразвития.
Прошел месяц с того момента, как вступил в силу третий антимонопольный пакет. Эффект уже почувствовали?
| |
| Видео: Сергей Минабутдинов |
Артемьев: Конечно. Если говорить о том, что заработало в первую очередь, то это институт предупреждения. До сих пор примерно 50 процентов всех наших дел по признакам злоупотреблениями компаниями своим доминирующим положением - это дела по навязыванию невыгодных условий договора и уклонению монополистов от заключения договора. Например, при подключении к электрическим или тепловым сетям. Обычно это происходит так: приходит владелец маленького магазина, например, к монополисту и просит подключить его к электрическим сетям, а у него вымогают взятку. Или он должен за свой счет построить 78 трансформаторных будок для того, чтобы его подключили к сети.
Раньше мы начинали полномасштабное расследование, которое могло длиться полгода. На это уходили огромные силы. Таких расследований в общей сложности в год у нас было 2,5 тысячи. Под угрозой оборотного штрафа энергетическая компания подключала владельца маленького магазина к сетям, и мы достигали результата. Но поскольку нарушение было, мы назначали оборотный штраф - около 100 миллионов рублей за каждое неподключение. Суды с этим штрафом не соглашались - говорили, что он слишком большой, несоразмерный нарушению. Как правило, существенно снижали штраф.
Мы решили сделать небольшую революцию - снизить давление на бизнес, вывести из-под оборотного штрафа нарушения, не оказывающие влияние на состояние конкуренции. Поэтому мы ввели институт предупреждения. Первые предупреждения уже подписаны. В них говорится о том, что в действиях такой-то компании содержатся признаки нарушения антимонопольного законодательства, которые влекут за собой такую-то ответственность. ФАС предупреждает компанию, что если в течение 30 дней она не устраняет нарушение, против нее будет возбуждено антимонопольное дело с перспективой наложения "оборотного штрафа". Если компания устранит нарушение, уведомит нас об этом в срок, мы дело не возбуждаем, штраф не выносим. В этой ситуации выигрывают все: компания не получает "оборотный штраф", ФАС не тратит время и силы на длительный процесс, а потребитель быстрее защищает свои интересы и восстанавливает свои права.
Думаю, что за счет внедрения института предупреждения количество дел по самой боевой статье (десятой - о запрете на злоупотребление доминирующим положением) должно уменьшиться в два раза, а может, и больше. И самое главное - бизнес сам решает свою судьбу. Если компания не хочет платить миллионный штраф, то, получив предупреждение от ФАС, сразу должны начать действовать по устранению нарушения.
Сколько раз за год монополист может получить такие предупреждения?
Игорь Артемьев: Пока неограниченно, но мы не будем выносить предупреждения бесконечно.
При каких нарушениях не стоит рассчитывать, что отделаешься предупреждением?
Игорь Артемьев: Естественно, картели. Они остаются в Уголовном кодексе. Монопольно высокая цена тоже не попадает под эту амнистию никаким образом. Недобросовестная конкуренция - распространение ложных слухов про других предпринимателей либо использование их прав на товарный знак. Это все не амнистируется. Пока. А дальше посмотрим.
Мы будем выставлять еще более жесткие штрафы против крупных компаний. И если суды это будут закреплять как тенденцию, это будет влиять на отношение в целых отраслях. Иными словами, мы решили через судебную практику, через прецедентное решение высших судов менять правоотношения в отраслях.
Какие отрасли в этом году попадут под особо пристальный взгляд антимонопольной службы?
Игорь Артемьев: Отрасли, где потенциально могут быть картели. Жизнь показала, что практически вся химическая промышленность.
У нас сейчас под действие 178-й статьи Уголовного Кодекса РФ подпадают дела по хлору, по каустической соде. Например, мы нашли письменное подтверждение картеля по хлору, там стоят подписи генеральных директоров заводов. Одна крупная российская компания призналась, что она состояла в этом картеле, представила доказательства существования такого картеля.
Ей за это амнистия полагается.
Игорь Артемьев: Ей-то будет амнистия, а другим участникам картеля - нет. Но что происходит? Дело, которое должно слушаться в Москве, рассматривается в волгоградском суде. Судья, имея неопровержимые письменные доказательства картеля, выносит решение: нет никакого состава преступления!
Я никогда не критикую судебную систему. И этот случай не переношу на всю судебную систему. Мы обжаловали решение волгоградского судьи во второй инстанции, пойдем и в третью, и в надзор, если будет нужно. Мы постараемся довести дело до логического конца, и в случае доказательства их вины, будем настаивать на возбуждении уголовного дела для участников картельного сговора.
Куда еще отправятся антимонопольщики искать картели?
Игорь Артемьев: Мы планируем проверить фармацевтический рынок, рынки продуктов питания, рынок нефтепродуктов, то есть все социально значимые рынки.
На первом "деловом завтраке" в "РГ" в 2005 году вы говорили о том, что собираетесь создать отдел - аналог службы внутренней безопасности. Существует ли сейчас такое подразделение? Или коррупцию в собственных рядах вы уже победили окончательно и навсегда?
Игорь Артемьев: Нет, коррупцию мы не победили. Она будет везде, где люди принимают решения на миллионы и миллиарды рублей, получая маленькую зарплату. Наверняка существует какой-то контингент, который идет к нам для того, чтобы зарабатывать деньги за счет коррупции.
У нас появился специальный отдел по борьбе с коррупцией, причем до того, как были приняты поправки в закон о госслужбе, которые заставили все органы создать подобные структуры. Любая жалоба отправляется, во-первых, не тому лицу, на которое жалуются, а в этот отдел. Проводится служебная проверка, которая имеет строгий регламент. По статистике, 90 процентов жалоб -необоснованные, приведенные в них факты и не подтверждается. Из обоснованных жалоб 99 процентов - это просрочка в принятии решении. Выдаче документов, то есть волокита. И примерно один процент -могут быть совершенно серьезные вещи.
Сколько человек в прошлом году уволили по подозрению в коррупции?
Игорь Артемьев: Подозрение - штука сложная. Уволили многих. Но я в основном занимаюсь начальниками и заместителями начальников управлений центрального аппарата и территориальных органов. Всего мы по разным причинам заменили 45 руководителей УФАС из 82. Справедливости ради могу сказать, что многие из них были уволены по причине неэффективности их деятельности.
Это за восемь лет?
Игорь Артемьев: Да, половину руководителей УФАС поменяли. У нас есть так называемый внутренний рейтинг - рейтинг показателей эффективности работы. Он математически оценивает работу вне зависимости от твоей воли. У нас 82 территориальных управления. Первую десятку в этом рейтинге мы предложим представить к государственным наградам. Первая двадцатка получает хорошие премии, поощрения. Последняя двадцатка не получит практически ничего. А последней десятке я вообще не завидую, с ними мы будем разбираться. И, если управление из года в год находится в конце рейтинга без наличия объективных на то причин, то их руководители - это кандидаты на увольнение.
По-видимому, уже совсем скоро мы будем членами ВТО. В связи с этим придется ли что-то менять в антимонопольном законодательстве?
Игорь Артемьев: Мы все уже сделали заранее. Третий антимонопольный пакет гармонизировал полностью наше законодательство с нормами ВТО. Могут возникать какие-то вопросы, которых мы сейчас не знаем, но он тем и хорош был - второй и третий пакет, что он ориентировался на самые лучшие международные практики и стандарты. Мы сразу сделали самое современное антимонопольное законодательство, соответствующее нормам ВТО и ОЭРС.
Многих жителей страны сейчас волнует стоимость авиабилетов. Она с нового года выросла. Эксперты говорят, что рынок сильно монополизирован. С этим что-то можно сделать?
Игорь Артемьев: Уровень развития конкуренции на рынке авиаперевозок действительно недостаточный. Если бы правительство приняло сейчас решение о немедленной демонополизации, скажем, четырех десятков международных рейсов, то к концу года мы увидели бы реальное снижение цен на билеты. Данные, которые есть у нас, свидетельствуют о том, что появление одной дополнительной авиакомпании на конкретном маршруте дает основание для снижения тарифа процентов на 17. Две запустили, можно рассчитывать на скидку в 30 процентов. Но у нас пока не считают нужным идти по этому пути.
Взять, к примеру, международные маршруты. В 90-х годах на них появились, так называемые, назначенные перевозчики - авиакомпании, которые в одиночку держат определенные маршруты. Давно нужно от этого отказаться. Мы еще пять лет назад добились согласия всех глав государств СНГ по этому поводу и даже подписали соответствующее решение. Но только сейчас, после скандала с Италией, маршруты стали открывать, и там, где летает одна компания, скоро будут летать две.
То есть два назначенных перевозчика?
Игорь Артемьев: Да. Но этого мало. Почему не три? Не пять? У нас соглашения с Соединенными Штатами и с Германией, полностью соответствующие принципу открытого неба. По ним, американские и немецкие компании могут летать, сколько хотят. Почему мы остальным не даем такую возможность? Боимся, что не хватит трафика, сборы упадут? Напрасно. Мы просчитывали: с этим будет все в порядке.
Есть еще один фактор, который влияет на рынок авиаперевозок - недостаточный уровень регулирования. У нас есть гигантские аэропорты - такие, как "Шереметьево", и есть небольшие, где-нибудь в Саратове или в Иваново. Обороты у них абсолютно разные, а тарифы, которые устанавливает государство, - одинаковые. Маленькие аэропорты их не могут потянуть. Поэтому с 90-го года Россия потеряла более 800 аэродромов и аэропортов. Произошла жуткая монополизация всех рейсов, потому что "сесть" самолетам стало некуда. И государство здесь проводит, на наш взгляд, не совсем правильную политику с точки зрения тарифов. Они должны быть более гибкими.
Вопрос от Елены Кузьминой из Москвы. В январе сетевые магазины Москвы, в частности "Пятерочка", стали незаметно раз в неделю поднимать цены на отдельные товары. Причин для этого не было. Куда можно обратиться, чтобы там провели проверку?
Игорь Артемьев: К нам можно обратиться. В региональные администрации. Но хочу напомнить, что благодаря третьему антимонопольному пакету у граждан появилась возможность подавать частные иски в суд, не дожидаясь решения контролирующих органов. Важно, что этот пункт вошел в постановление Пленума Высшего Арбитражного суда. Мы будем оказывать всяческую поддержку частным искам граждан в суде в качестве третьей стороны.
Есть и другой, более легкий путь. Граждане могут подождать, когда наше ведомство выиграет дело в суде у монополиста, и уже после этого подать в суд иск от своего имени, но вместе с нашим решением о признании факта установления, например, монопольно высокой цены. В этом году нужно попробовать и первый вариант, и второй. Таким образом, мы сможем выстроить гражданский фронт против монополий.
Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что в ритейле нарушений не так много. Чем действительно грешат сетевики, так это вымогательством, дискриминацией поставщиков. Требуют непосильные бонусы, навязывают промо-акции при поставке товаров. И это несмотря на то, что закон о торговле использование подобных практик запретил.
Мы провели массированные проверки в Москве и других регионах на предмет договорной практики торговых сетей и скоро объявим результаты. Речь идет о достаточно крупных штрафах, которые заставят сетевиков соблюдать нормы российского национального законодательства.
Но, кстати, для ритейла есть и хорошие новости. Первая - я как руководитель Федеральной антимонопольной службы официально заявляю, что мы не будем поддерживать идею о введении оборотных штрафов за нарушение антимонопольных статей в законе о торговле. Вполне достаточно имеющихся, а это от двух до пяти миллионов рублей за каждый содержащий нарушение договор. Вторая хорошая новость в том, что мы не планируем предлагать правительству распространять действие закона о торговле на непродуктовый ритейл. Нужно сначала добиться порядка в сегменте продуктовой розницы.