Два года не был в Михайловском зимой. Соскучился. По чистому снегу, по сугробам, по глубокой тишине, по великолепному русскому пейзажу. Дорожную сумку - на пол в гостинице, рюкзачок с фотокамерой - на плечо, шапку - на голову и - вперед: сначала в Михайловский парк, потом - на Савкину горку, откуда открывается потрясающий панорамный пейзаж с речкой Соротью подо льдом, с озером Кучане, с мельницей, с сосновой рощей и часовенкой с древними каменными крестами; оттуда - в Тригорское через городище Воронич... Упоительная, счастливая прогулка.
Поднимаюсь на Савкину горку. Сердце колотится в предчувствии мощного аккорда красоты, который через несколько секунд обрушится на меня. Поднялся. Гляжу. И ком подкатывает к горлу: блистательного Пушкинского пейзажа уже не существует. Прямо передо мной, на том берегу Сороти раскинулся по-хамски привольно коттеджный поселок. Голые зимние деревья не в силах скрыть от глаза убогое архитектурное представление о счастье этой многочисленной публики, искренне полагающей, что она имеет полное право строить свое жилище где и как захочет. Эти новые хозяева России убеждены в том, что если у них есть деньги (ну, конечно же, честно заработанные), то они могут считать своей личной собственностью все что угодно, включая Пушкинский пейзаж. Они построили свои коттеджи с видом на Пушкинский заповедник, не утруждая себя догадками о том, что вид из Пушкинского заповедника - это знаменитый пейзаж, любоваться на который приезжали люди со всего света. И вот, этот пейзаж искалечен. Как говорится - дальше ехать некуда.
Формально закон на их стороне, поскольку строят они на землях, не принадлежащих заповеднику. Почему за несколько лет с начала этого строительства закон так и не был изменен в пользу Пушкинского пейзажа? Пытались. И Василевич, и его коллеги. Не смогли. ТЕ оказались сильнее. Он и его работники, друзья, как могли старались хотя бы помешать этому строительству. Сначала Василевичу стали угрожать. В мягкой, ласковой форме. Потом, когда угрозы его не вразумили, - ТЕ возбудили против него уголовное дело. Расчет был прост: этого надо посадить, а назначить другого, который будет сговорчивее. ОНИ опять оказались сильнее. Слава богу, в руководстве наших силовых структур разобрались, что к чему, дело было прекращено за отсутствием состава преступления, а Василевич остался на месте директора.
И вот прошло два года. ОНИ все-таки надругались над этим пейзажем, гордостью Отечества. Опять ОНИ оказались сильнее. Сильнее Василевича, сильнее российских газет и телевидения, вступившихся за заповедник, сильнее министерства культуры, поддержавшего директора в его борьбе, сильнее псковского губернатора Турчака, не понаслышке знавшего об этой проблеме...
Я поехал в Михайловское в надежде получить ответ на последний вопрос: сильнее ли ОНИ Путина?
И вот мы сидим с Георгием Василевичем за чаем с бутербродами, а за окном на михайловские ели медленно ложится снег.
- Почему вы решили возглавить штаб общественной поддержки кандидата в президенты Путина?
Георгий Василевич: Это предложение сделал мне губернатор Псковской области Турчак еще в канун Нового года. С Андреем Анатольевичем мы обычно говорим о проблемах культурного свойства. А тут вдруг - штаб по поддержке Путина. Это было для меня полной неожиданностью. Вы же знаете, я не политик и мало что в этом понимаю. Поэтому попросил у губернатора время на размышление.
- Но в результате предложение приняли.
Георгий Василевич: Принял.
- Почему?
Георгий Василевич: Во-первых, потому, что в этот штаб вошли не политики, а самые разные люди, за плечами у которых реальные, заметные для жителей области позитивные дела. Профессионалы. С ними мне всегда легко. Во-вторых, нам с самого начала сказали: никакой агитации. Спросят люди, почему вы за Путина, - отвечайте, что думаете. Но важно, чтобы в беседах с людьми вы получили реальную картину того, что предстоит сделать Путину и его команде на любом уровне в случае победы на президентских выборах. Этакая инвентаризация проблем для будущей власти. Для меня это интересно.
- А можно я вас спрошу, почему вы за Путина? Вообще, как вы к нему относитесь?
Георгий Василевич: Сегодня я отдаю себе отчет в том, что когда Путин пришел к власти, страна находилась в тяжелейшем состоянии. Я в это время уже работал директором музея. Сейчас можно сколько угодно называть вариантов и путей по выводу России из тогдашнего состояния. Путин это сделал как умел и как представлял себе. Сделал реально. За два президентских срока и за время работы премьером. Не такое уж это большое время для большой и трудной работы. Сейчас его можно сколько угодно критиковать, доказывать, что надо было делать иначе. Но он уже вывел страну из погибающего состояния. Вывел. И это факт. Разумеется, многое не удалось. Но удалось главное. Я это признаю и всячески ему за это благодарен, как практик практику. Сегодня у нас есть фундамент, которого в 2000 году просто не было. Но это не все. Я думаю, что и сегодня мы переживаем очень болезненную переходную ситуацию от хаоса к организованной жизни. Основные социальные слои общества по-прежнему непримиримы по отношению друг к другу, процветает повсеместное неуважение, а то и презрение к закону, богатые полагают, что они правы уже потому что богаты, бедные считают своим священным правом посягательство на чужую собственность и нежелание работать. Все это - признаки тлеющей гражданской войны. Иначе это называется социально-политическим кризисом. Так вот, в такие периоды разумная часть общества должна отдавать себе отчет в том, что связка ключей демократии не в состоянии открыть все замки, сдерживающие развитие нашей страны. Думаю, нам придется набраться терпения и научиться с пониманием относиться к тому, что в какие-то периоды и парламент "не может быть местом для дискуссий", а только местом быстрого и эффективного производства нужных позарез законов. Мы должны понять, что не все традиционные институты демократии могут эффективно работать в условиях кризиса. Вот выберемся из этого болота, встанем на твердую почву - тогда можно будет постепенно приближаться к идеалам и стандартам демократического развития. Думаю, в этом мы с Путиным единомышленники.
- Ну, а разногласия у вас с ним есть?
Георгий Василевич: Есть. Я был бы рад ошибиться, но мне кажется, что он относится к культуре, как большинство российского высокопоставленного чиновничества.
- Именно?
Георгий Василевич: Они полагают, что культура - это некое украшение жизни общества, так сказать гарнир к основному блюду. На самом же деле культура - это силовое и смысловое поле, которое пронизывает все сферы нашей жизни от политики до спорта и науки, обеспечивает преемственность многовековой жизни страны. Политика, лишенная культуры, не позволяет власти слышать народ, а народу понимать и принимать мотивы поступков власти.
- Скажите, Путин приезжал сюда, в Пушкинские горы?
Георгий Василевич: Возможно, когда-то и приезжал. Но в ранге президента и премьера - нет.
- Вот если бы Путин сидел сейчас на моем месте - о чем бы вы говорили с ним?
Георгий Василевич: Знаете, мне рассказывали, что он очень быстро схватывает существо проблемы. Для того, чтобы мы с ним оказались в общем контексте, я рассказал бы ему, что усадебная жизнь России - это неповторимый уникальный способ русской жизни, забытый нами, но требующий возрождения на новом этапе развития страны. Этот способ жизни все еще в нас. Оттого и тянет новых богатых вкладывать деньги в места бывших русских усадеб. И по моим представлениям, государство очень легко могло бы помочь всем нам, и собственникам земли, и хранителям уникальных русских ландшафтов.
- Легко? Как же?
Георгий Василевич: Это должен быть указ президента, которым за государством резервируется право на охраняемый ландшафт...
- Стоп! Давайте договоримся о терминах. Что такое охраняемый ландшафт? Это земли заповедника?
Георгий Василевич: Нет. Это как раз те земли, на которых построено то, что вы сегодня видели с Савкиной горки.
- Ну, предположим, ваша мечта сбылась, государство зарезервировало свое право на охраняемый ландшафт. И что дальше?
Георгий Василевич: А дальше на этих территориях объявляется мораторий на любое строительство до момента выработки обществом необходимого и достаточного кодекса правил поведения на таких территориях для всех, кто в них заинтересован. Потребуется несколько лет действия этого моратория, чтобы специалисты могли выработать правила, регламентирующие поведение собственника на этих землях. Выработать и законодательно закрепить. Например, если ты хочешь жить на территории охраняемого ландшафта, ты можешь построить себе жилище, только в определенной архитектурной стилистике и объеме. И быт твой будет подчинен определенным правилам поведения. И обязанности в отношении занимаемой земли у тебя появятся. Обязанности! Согласен - живи тут, хозяйствуй, умножай качество и ценность ландшафта. И тогда твое жилище и твоя жизнь будут в гармонии с красотой, которая привлекла тебя в это место жизни. Не согласен - милости просим строиться в другом месте, вне охраняемого пейзажа. Делай там, что хочешь, живи, как считаешь нужным. Это общепринятая мировая практика. Мы не изобретаем велосипеда.
- Хорошо, но как быть с теми, кто уже построил себе дома в зоне охраняемого ландшафта? Ну, в той же деревне Дедовцы, в Зимарях, которые видны из Михайловского?
Георгий Василевич: Практика таких стран, где всегда трепетно относились к частной собственности и к недвижимости особенно - я имею в виду США и Канаду,: подсказывает, что путь только один: выкупать у владельцев их владения, разбирать их и возвращать ландшафту изначальный вид. Одновременно предоставляя собственнику землю под новое строительство. Другого разумного пути нет.
- Давайте представим себе хотя бы на минутку, что все, о чем вы мечтаете, - не сбудется: президент не издаст нужного указа, закон, о котором вы говорите, не будет принят, земли не будут зарезервированы, строительство в зоне охраняемого ландшафта продолжится. Что будет? Заповедник погибнет?
Георгий Василевич: Погибнет. Он уже погибает.
- Ну, предположим, не станет Пушкинского пейзажа. И что? Что произойдет-то? Это же не ядерный взрыв?
Георгий Василевич: Верно, это не ядерный взрыв. Люди по-прежнему будут ходить на работу и на футбол, есть сосиски, пить пиво, влюбляться, рожать детей, смотреть кино, читать книжки, учиться, играть в компьютерные игры, петь песни... Ничего не изменится. Но если с такой стремительностью начнет исчезать все, что откликается на человеческое в человеке, мы очень быстро озвереем, сохраняя человеческий облик внешне, станем звероподобными, дикими, агрессивными, утратившими силы к созиданию. От исчезновения святых для Отечества мест и понятий, хранящих связь с нашей историей, с великой плеядой предшественников, - до ядерного взрыва совсем близко. Это только кажется, что одно с другим никак не связано.
- С чем бы вы сравнили исчезновение Пушкинского пейзажа?
Георгий Василевич: Ну, представьте себе, что вы просыпаетесь завтра и слышите по радио: Венеции больше не существует. Или какой-нибудь безумец украл бы из Лувра и сжег "Джоконду" Леонардо. Или - не дай бог - вы потеряли близкого и любимого вами человека. С исчезновением Бородинского поля, наконец...
- Вы думаете, Путин это понимает?
Василевич: Я на это надеюсь.