Заместитель госсекретаря США по вопросам Европы и Евразии Филип Гордон дал эксклюзивное интервью "РГ".
- Россия окончательно вступит в ВТО уже в этом году. Это стало возможным, в частности, благодаря тесному взаимодействию между Москвой и Вашингтоном. Как согласуется с членством России в ВТО существование поправки Джексона-Вэника?
Филип Гордон: Прежде всего я хотел бы сказать, что вступление России в ВТО стало большим достижением как для Москвы, так и для Вашингтона. Этот вопрос обсуждался уже почти двадцать лет - при разных российских и американских администрациях. Президент Барак Обама сделал вступление России в ВТО настоящим приоритетом, считая, что оно - в интересах экономики и деловых кругов обеих стран, двусторонних отношений и самой ВТО. Поэтому он решил этого добиваться, что было непросто - приходилось проводить тяжелые и сложные переговоры - России с Евросоюзом и другими членами ВТО, в том числе с Грузией. Все это было непросто. Однако нам удалось добиться успеха, чем мы очень гордимся. Ведь вступление России в ВТО будет выгодно для всех.
Действительно, чтобы США могли использовать все возможности, которые дает вступление России в ВТО, нужно снять поправку Джексона-Вэника. Наш президент ясно дал понять, что он твердо намерен этого добиваться. Мы полагаем, что поправка Джексона-Вэник - анахронизм, принятый в совершенно иные времена и при совершенно иных обстоятельствах. Мы бы хотели, чтобы конгресс ее снял, предоставив России постоянные нормальные торговые отношения. Тогда американские фирмы могли бы в полной мере получить выгоду от вступления России в ВТО.
- Согласны ли вы с мнением, что эпоха перезагрузки заканчивается? Каким термином вы бы охарактеризовали нынешнее состояние отношений между США и Россией?
Филип Гордон: Нет, я не думаю, что "перезагрузка" завершилась. Нам уже удалось добиться очень многого, и мы гордимся нашими успехами. Когда президент Обама принял пост, отношения США и России были натянутыми. Президент счел, что у нас существует очень много общих интересов - от проблем нераспространения до вопросов экономики и безопасности. Он решил, что нужно налаживать практическое сотрудничество по этим темам. Приняв при этом как данность, что есть вопросы, по которым мы не согласны. И мы неуклонно следовали этим двум принципам.
Подумайте только, сколько нам удалось достичь за первые три года. Это и новое соглашение по СНВ, и договоренность по афганскому транзиту, и "соглашение 123" в ядерной отрасли. Мы установили взаимодействие между военными наших стран, создали двустороннюю президентскую комиссию, сотрудничали по вопросам нераспространения - в том числе, по Северной Корее и Ирану. В том числе, вместе голосовали в Совете Безопасности ООН по жестким резолюциям по Ирану. Недавно, - вступление в ВТО. И это уже не говоря о менее крупных соглашениях, таких как договоренности по визам и по усыновлению. Они ведь тоже очень важны для нас. Так, упрощение визового режима облегчит работу бизнеса обеих стран.
Поэтому я уверен - при любой справедливой оценке достижения "перезагрузки" очень впечатляют. Они, как мы и задумывали, служат интересам обеих сторон.
При этом мы всегда заявляли: продолжая "перезагрузку" мы будем и дальше отстаивать наши принципы. У нас, конечно, бывают разногласия по некоторым вопросам. Сейчас, прямо скажем, это ситуация вокруг Сирии. Вето России на резолюцию, которую поддержали США и многие другие, показало серьезные расхождения между нашими странами. Однако мы уверены, что все это не должно мешать практическому сотрудничеству, которое мы стремимся развивать во стольких областях. Так что "перезагрузка" никоим образом не закончена, потому что продолжают существовать ее базовые предпосылки.
Вы спросили, есть ли у нас какие-то новые термины, чтобы описать взаимоотношения между Россией и США. Я полагаю, что в какой-то момент концепцию "перезагрузки" нужно будет заменить - ведь мы уже перезагрузили отношения. Мы уверены: все достижения, которые я уже перечислил, помогли улучшить общий уровень доверия между нашими странами. Это ведь тоже было одной из целей, поставленных президентом Обамой. Он сожалел, что между нами существует столько недоверия. В этом смысле перезагрузка тоже помогла добиться очень важных результатов. Но как бы мы это не называли, мышление, положенное в основу этого подхода, в Вашингтоне сохраняется.
- Как вы считаете, БРИКС может быть равным партнером того, что принято называть Западом? Готовы ли США разговаривать с БРИКС как с единой политической силой, единым игроком на мировой арене?
Филип Гордон: Прежде всего, я не думаю, что это единый игрок. Конечно, каждая отдельная страна, из тех, которые объединяют в БРИКС, очень важна. Каждая из них получает все большее значение - экономическое, политическое, стратегическое. И для нас отношения с ними всеми становятся все важнее. Несомненно, это очень значимый процесс на мировой арене в целом. Однако я не думаю, что мы видим БРИКС как единое целое. И я мне кажется, что сами эти страны не верят в то, что они - единое целое. У них существует много общих интересов, но, одновременно, и немало расхождений по самым разным вопросам. Поэтому я полагаю, что такое суждение не только преждевременно, но и вводит в заблуждение касательно положения дел в мире.
- Согласны ли Вы с утверждением, что США являются главным препятствием на пути диалога НАТО и ОДКБ?
Филип Гордон: У нас нет принципиальных возражений против совместной работы НАТО и ОДКБ. Если есть случаи, когда обе организации могут наладить взаимовыгодное сотрудничество, им следует это делать. Мы полагаем, что этот вопрос стоит рассматривать применительно к каждому отдельному случаю. Идеологического неприятия у нас не существует. Практический же вопрос состоит в том, есть ли в реальности области, в которых столь разные организации могут сотрудничать между собой.
- США активно работают над созданием системы противоракетной обороны в разных частях земного шара. Какие гарантии может предоставить Вашингтон, что эти системы не направлены против России?
Филип Гордон: Мы всегда были открыты и прозрачны касательно того, что и почему мы делаем. В частности, в отношении европейской противоракетной обороны, озабоченность относительно которой высказывает Россия. Мы полагаем, что существует все большая угроза распространения баллистических ракет и, потенциально, ядерных технологий вне Европы - в частности, на большом Ближнем Востоке. В этих обстоятельствах президент принял решение, что нам необходимо развивать противоракетную оборону для защиты территории Европы, ее населения и вооруженных сил - в том числе, и дислоцированных там американских военных. Это - меры предосторожности против угрозы, которая может возникнуть в недалеком будущем, возможно, спустя всего несколько лет. Ситуация при которой страны, находящиеся вне Европы, смогут угрожать ядерным оружием этому континенту, - риск, на который мы пойти не можем.
Поэтому мы разработали европейский фазово-адаптивный подход, включающий перехватчики в Польше и Румынии, суда, приписанные к испанским портам, радар в Турции и другие объекты, которые позволят нам защититься от этих угроз. И, подчеркну еще раз, мы всегда действовали очень прозрачно. Это касается и используемых технологий, и мест, где будут размещены объекты ПРО. Она не направлена против вашей страны, да и не способна противостоять возможностям России. Нам предстоит обширный диалог, в котором мы еще должны полностью убедить наших российских друзей, что мы не ставим под угрозу возможности России. Мы четко говорим и хотим ясно продемонстрировать - к России это отношения не имеет. Для того, чтобы российская сторона в этом убедилась, ей нужно просто изучить "физику" ситуации, характеристики перехватчиков, которые мы намерены использовать. Кроме того, нужно помнить, что у России есть количественные возможности, с которыми они попросту не справятся. Разве что вы представите себе, что США каким-то образом собираются развернуть тысячи перехватчиков. Да и в этом случае у России есть возможности преодоления ограниченной противоракетной системы. Так что ПРО никак не подрывает российский оборонный потенциал.
- Министр иностранных дел России Сергей Лавров неоднократно говорил о недопустимости вмешательства извне в ситуацию в Сирии, а также о том, что конфликт в этой стране нужно решать путем общенационального диалога. Почему США ведут линию, которая может спровоцировать гражданскую войну в этой стране?
Филип Гордон: Все свидетельства, полученные нами как минимум за прошедший год, показывают: Башар Асад не открыт реформам, которые позволили бы завершить этот конфликт мирным путем. Мы - вместе со многими в международном сообществе - давали ему для этого все возможности, призывали его поступить именно так. Асад ответил насилием на пугающем уровне против собственного народа, которое привело только к появлению у власти все новых противников. В этом смысле он потерял легитимность в глазах своего же народа - даже безотносительно к позиции международного сообщества. Я хочу подчеркнуть, что это не просто точка зрения США - ее разделяют все больше членом международного сообщества. Это точка зрения ЛАГ, это точка зрения соседней Турции, это точка зрения европейцев. Прямо скажем, эту точку зрения разделяют 13 из 15 членов Совета Безопасности ООН. Все они проголосовали за резолюцию, которая ясно говорит, что Асаду нужно прекратить насилие против сирийского народа.
Вы сказали о наших разногласиях. Да, именно поэтому мы были так разочарованы российским вето. Ведь мы пытались послать ясный сигнал Асаду и его окружению: путь вперед - это мирная передача власти и решение вопроса путем переговоров с участием всех сторон. И, будем откровенны, такой подход разделяет большая часть мира. Это не Запад против России или США против России. В поддержку такого подхода высказываются не только европейцы, но и Индия, Пакистан, Южная Африка. Среди этих государств есть члены БРИКС и страны, которые совсем не обязательно традиционно разделяют американские подходы. И это должно дать России повод для размышления. Ведь, когда в Генассамблее ООН было голосование по сирийской резолюции, за нее высказались 138 стран, а против - только 12. Причем в этом случае Россия очутилась в одном лагере с Северной Кореей, Сирией, Ираном и Венесуэлой. Мы хотим считать Москву другом и партнером, поэтому, полагаю, это не та компания, в которую России стоит стремиться.
- Кого сейчас в мире США считают своими врагами или противниками?
Филип Гордон: Я не хотел бы составлять список врагов и противников. Конечно, в мире есть определенные страны, с которыми у нас сложные отношения и проблемы. Однако это не наш подход - называть страны противниками. Мы можем говорить о конкретных проблемах, вызовах, нарушениях международного права, угрозах миру и безопасности. Но вопрос не стоит так, чтобы называть людей или страны постоянными врагами США.