В московском музее современного искусства на Петровке под эгидой Российской академии художеств открылась персональная выставка азербайджанской художницы Марьям Алакбарли. Она представила более 80 работ, созданных за последние три года, - портреты, натюрморты, орнаменты и анималистские работы.
Пожалуй, это самая большая персональная выставка азербайджанского (да и не только азербайджанского, но вообще современного зарубежного) художника в Москве, прошедшая за минувшие четверть века. И при этом, безусловно, выставка-открытие. Открытие ярчайшего таланта необычайной работоспособности, для которого писать значит жить. Безусловно, в работах Марьям Алакбарли, которой только нынешним летом исполнится двадцать один год, чувствуется влияние Матисса и Гогена, которое появилось скорее всего после того, как она меньше года назад начала учиться в парижской Высшей школе декоративного искусства. В таких композициях, как "Фрида", "Розовый танец", "Девушки Гогена", ощутим восторг открытия нового, неведомого прежде художественного мира. В ее ранних работах можно разглядеть знакомство с русским авангардом 1900 - 1910 годов, равно как и с традицией азербайджанской живописи (достаточно взглянуть на "Орнамент" 2008 года или на "Медведя и розы" года 2011-го). Понятно, что годы напряженного ученичества в Баку и в Москве не прошли даром. Но при естественной восприимчивости к окружающему миру и входящему в жизнь молодой художницы искусству, при крепнущем год от года мастерстве Марьям Алакбарли сохраняет ту удивительную непосредственность восприятия и выражения бытия, которые делают ее творчество уникальным. Как правило, наращивая мастерство, приобретая профессиональную начитанность, накапливая запас художественных приемов, заимствованных у великих предшественников, живописец и рисовальщик нередко теряет свежесть восприятия, ту великую незамутненность детского взгляда на мир, который существует только у гениев. Сохранить эту чистоту восприятия внешнего и внутреннего бытия, обретая высокий профессионализм, удел избранных, к которым, безусловно, принадлежит Марьям. Для нее живопись если не единственная, то уж точно важнейшая коммуникация с окружающей реальностью. Отсюда такая невероятная жажда творчества, постоянной работы с кистью, желание открыть личное понимание музыки света, цвета, пространства. Глубину подсознательного и бессознательного, что всегда завораживает в художественном акте.
Игра света и тени для нее начало начал. Цвет и форма появляются в ее живописи прежде всего как превращение света. Об этом, анализируя творчество Марьям, замечательно написал французский искусствовед, историк современного искусства Тьерри Дюфрен: "...Свет есть начало начал, первичность, свет - это жизнь. Марьям поняла это давно. Когда я увидел ее рисунки и абстрактные композиции в первый раз, то сразу понял, что она делала и пыталась доказать посредством своих работ. Это возврат к первопричине. К тому моменту, когда все формы являются лишь светом и потому равноправны. Нет различий между людьми, животными, растениями, минералами. Есть только чувство света, которое преобладает над всем".
Именно подобное - волшебное, божественное - восприятие света рождает у Марьям обостренное выражение цвета в ее картинах и набросках. Неслучайно Инге Х. Шмидт, немецкий искусствовед, сотрудница Берлинской академии художеств, открывая в прошлом году в Берлине выставку молодой азербайджанской художницы, особо отметила это качество ее творчества: "Она подбирает такие великолепные цвета. Это цвета дополнительного контраста, вновь и вновь в ее работах появляются благородные тона. Все те, кто разбирается в цветах, знают, что дополнительные тона производят лучший эффект. Прежде всего в работах Марьям бросаются в глаза желтый и зеленый цвета. Разумеется, она подбирает эти цвета интуитивно, именно в этом и заключается ее особенность. Она делает интуитивно то, на что другим требуются годы обучения, и это для меня невообразимо".
Этот пронзительный интуитивный дар, который отмечают все профессионалы, знакомящиеся с творчеством Марьям, определен ее судьбой, ее избранностью, если угодно. Ее особым отношением с миром и людьми. Художники, особенно столь ярко проявляющие себя в раннем возрасте, всегда отличаются от простых смертных. Но у Марьям как бы двойное избранничество. Синдром Дауна с рождения предопределил ее жизненный путь. Любовь и огромный душевный и профессиональный труд близких, врачей, педагогов открыли в этом предопределении тайный и высший смысл ее появления на свет. Любовь словно расколдовала ее творческий дар, помогла его пробуждению. И Марьям Алакбарли не просто вобрала в себя эту любовь, но преобразила ее в своих картинах, вернула сторицей, наполнив гармонией красоты. При этом и Ольга Свиблова, куратор московской выставки Марьям, и директор Московского музея современного искусства Василий Церетели, и президент Российской академии художеств Зураб Церетели, как и многие профессионалы, пришедшие на вернисаж, говорили о работах Марьям как о настоящем художественном открытии. Без скидок и оглядки на ее особый путь в этом мире.
Мы никогда не знаем, какую цену платит художник за то, что он открывает в себе и открывает всем нам высшую музыку сфер. За то, что, представительствуя от всех нас, он дерзает напрямую говорить с небесами. И глядя на эту юную художницу, сквозь круглые стекла очков обозревающую мир своим пристальным и незамутненным взглядом, полным доверия и доброжелательности, я мысленно возблагодарил ее родителей и всех любящих ее людей за то, что, пробудив талант Марьям, они открыли ей милосердие бытия.