В загадочном московском издательстве "Манн, Иванов и Фербер" вышла первая биография Виктора Пелевина, этого Джо Неуловимого, этого Великого и Ужасного Гудвина современной литературы.
Биографию успели разругать на OpenSpace.ru. По-моему, напрасно. "Биография из пустоты", "ничего нового", "без фактов и логики" и проч. Вообще, насколько я понимаю, главная претензия со стороны рецензентов к работе критика Сергея Полотовского и журналиста Романа Козака сводится к тому, что их книга "Пелевин и поколение пустоты" написана без участия Пелевина и, стало быть, не может нам сообщить о нем ничего нового. Это распространенная ошибка.
Есть два метода написания биографий живых людей. Первый - это когда автор (авторы) плотненько общаются с объектом исследования и получают факты, как говорится, "из первых уст". Второй - когда с объектом вообще не имеют никаких контактов, собирая информацию вокруг да около. Оба метода имеют свои достоинства и недостатки. Но в случае Пелевина второй метод более подходящий.
Пелевин - мифотворец. И я ни секунды не буду доверять биографии, написанной с его слов и под его редакцией. Когда он пудрит мне мозги в прозе - это одно дело. Но в его биографии я хочу иметь твердые, как столб, факты и больше ничего. Где родился и учился? Кто родители и наставники? Формуляр из школьной библиотеки. Место проживания. Гонорары. Как говорил незабвенный герой Папанова из кинокомедии "Бриллиантовая рука": "Опись, протокол, отпечатки пальцев".
Не знаю, насколько успешно справились Полотовский и Козак с этой задачей. Мне не с чем сравнивать их книгу. Другой просто нет.
Но из того, что получилось, вырисовывается весьма объемная фигура на фоне эпохи. Самое главное: авторы не купились на неизбежное в их случае искушение "раздеть" героя догола, вытолкнуть, голенького, на сцену и тем самым удовлетворить "законный" интерес "широкой" публики. Авторы относятся к Пелевину с уважением. Даже, пожалуй, с любовью. Но и свою честь они тоже, как говорится, соблюдают.
Лично я не такой продвинутый, как Варвара Бабицкая из OpenSpace, и я, например, не знал, что Виктор Олегович Пелевин учился в элитной московской школе N 31 одновременно с Михаилом Ефремовым, Антоном Табаковым, Никитой Хрущевым (внуком) и племянником Сталина Сергеем Аллилуевым. Но при этом не был ни "сыном", ни "внуком", ни "племянником". Мама его была директором гастронома (тоже не последняя должность в советское время), а отец - военным педагогом, специалистом по артиллерийским приборам. Семья сперва ютилась в маленькой квартире, но в центре Москвы, на Страстном бульваре, а затем получила большую, но в Чертанове. Лично мне это многое объясняет в социально-психологическом настрое пелевинской прозы, где все равны, но кто-то равнее других, но при этом в конечном итоге он в этом своем самоощущении глубоко ошибается, потому что где-то есть кто-то, который еще равнее, и так далее, до бога Маниту из последнего романа "S. N. U. F. F", над которым, как я подозреваю, есть еще божество, о котором бедный Маниту не догадывается.
Мне было крайне любопытно узнать, что Пелевин для того, чтобы "откосить" от армии, поступил в непрофильный для своих основных увлечений ВУЗ, а затем по той же причине отработал механиком в троллейбусном парке, реально зарабатывая при этом писанием статей в популярные журналы. Там в начале "перестройки" платили какие-то совершенно несоразмерные с доходами все еще советских граждан гонорары. Но я его не осуждаю. Я хорошо помню, как это было.
"Молодость Пелевина пришлась на старость империи", - замечают авторы, и это очень точное определение того, что происходило с моим поколением, поколением "П", чьим безусловным выразителем стал Виктор Пелевин, за что последние из нас когда-нибудь поставят ему памятник на Страстном бульваре. Или в Чертанове.
Более интимная часть информации относится к тому, что в 80-е годы Пелевин принимал участие в "эзотерических" тусовках московской богемы, где пили не меньше и даже больше, чем пили везде, но при этом пили со своим "смыслом". Вместо запрещенного Солженицына он таскал в сумке тоже запрещенного Кастанеду. Мухоморы пробовал, но не много. Наркотики пробовал, но не кололся. В известное время пожил в Германии в спецособняках за счет немецких грантов, пиша что-то ужасно русское, но все-таки с прицелом на мировое признание. Вы думаете, это что-то новое? Отнюдь! "Записки охотника" Тургенева были написаны отчасти на даче Виардо в Буживале, где молодого, но перспективного русского писателя кормили супом "из полукурицы", то есть довольно жиденьким французским бульончиком. И ничего - неплохо получилось! И с "Записками", и с мировым признанием. Русский человек нигде не пропадет, из любой иноземной полукурицы сделает своего русского слона, потому что мы и есть его родина.
И совсем уж интимную часть представляет попытка авторов посчитать пелевинские гонорары.
Это только на первый взгляд постыдное любопытство. На самом деле для понимании пути Пелевина это очень важный момент. Очевидно, что его творческая биография разламывается на два периода: условно говоря, "знаменско-вагриусовский" и "эксмошный". Пелевин периода появления "Омона РА" и "Чапаева" в журнале "Знамя" и выхода его книг в творческо-коммерческом издательстве "Вагриус" - это один писатель. Пелевин, работающий, как молотилка, удовлетворяющая запросы "мыслящего тростника", в чисто коммерческом предприятии "Эксмо", - это немножко (или "множко") совсем другое. Но опять-таки не будем его осуждать. Пелевинский путь в литературе все-таки уникален, как уникален всякий большой талант. Пелевин уже вошел в историю литературы. Когда-нибудь его портрет будет висеть на стене литературного кабинета в условной школе N 31. И седая учительница вздохнет и скажет: "Виктор Олегович Пелевин никогда не снимал черные очки. Время, ребята, было такое... Тяжелое было время..."