Как изменится политическая палитра в стране в связи с новым законом о партиях и выборами губернаторов? Об этом ведут речь член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский и член Общественной палаты РФ, председатель Союза журналистов Москвы, главный редактор газеты "Московский комсомолец" Павел Гусев.
Кредит доверия не резиновый
Михаил Барщевский: В чем, по-твоему, состояла суть протестного движения декабря-марта? И почему оно так быстро выдохлось?
Павел Гусев: На мой взгляд, партия власти превысила кредит доверия у значительной части электората. Все ее действия в последнее время сводились к соглашательству, когда Кремль предлагал законодательное решение какого-то вопроса, "Единая Россия", пользуясь своим абсолютным большинством в Госдуме, по сути дела, штамповала эти предложения. Кстати говоря, эта ситуация привела к тому, что многие законы затем приходилось весьма существенно переделывать.
В какой-то момент "Единая Россия" превратилась в партию чиновников и оказалась страшно далека от реальной сущности людских проблем. А это очень раздражает. Конечно, не добавили популярности власти и результаты декабрьских выборов, которые по ощущениям людей, голосовавших против "Единой России", прошли с очевидными нарушениями.
Почему протестное движение выдохлось? Потому что власть вовремя среагировала на основные политические требования.
Барщевский: Почему главными оппонентами предложенного властью законопроекта о политических партиях выступили именно оппозиционные думские старожилы?
Гусев: Потому что предлагаемая властью новая политическая концепция для этих партий просто убийственна. Я думаю, начиная с этого года, если у нас начнет развиваться более-менее нормальная демократическая цивилизованная политическая жизнь, появление новых партий и лидеров приведет к тому, что старые партии начнут в той или иной степени терять популярность и уходить с политической сцены.
Где растут политики
Барщевский: Наверное, это логично, если учесть, что другие партии: КПРФ, ЛДПР, "Справедливая Россия" и "Яблоко" тоже способствовали политическому застою?
Гусев: Совершенно верно. Их зачастую компромиссная позиция в отношении создавшейся ситуации в парламенте, да и в стране, естественно, привела к тому, что часть электората разуверилась и в них. Именно эта часть электората как раз и составила ядро протестного движения, которое захотело перемен и новой жизни.
Часто спрашивают: откуда взяться новому лидеру? Как в Америке, Европе и всех цивилизованных демократических странах, путь только один - выборы губернаторов. Большинство президентов США - это выходцы из губернаторов. Именно на губернаторстве они оттачивают мастерство управления территорией, умение распоряжаться финансовой базой, социальными вопросами, находить компромисс с политическими оппонентами и бизнесом.
Барщевский: Они же понимают: если давить бизнес, не выполнишь социальной программы.
Гусев: Совершенно верно, вообще ничего. Если будут свободные выборы, буквально в течение 5-6 лет мы увидим, как в регионах вырастут очень интересные политические фигуры, за которыми будет не поддержка Кремля, а тех, кто за них голосовал. Бизнес тоже будет вкладывать деньги в тех, в ком действительно заинтересован. В конечном счете мы получим очень ярких политиков, которые, скорее всего, будут становиться президентами.
Барщевский: Мне кажется, что у нас резкое оживление политической жизни произойдет тогда, когда люди привыкнут к стабильности. Сейчас еще многие помнят ранние 90-е, но пройдет время - и люди станут выбирать перемены.
Гусев: Есть еще одна составляющая, которую нельзя никогда сбрасывать со счета, - это произвол чиновников, особенно в регионах, и коррупционная составляющая там. К сожалению, сюда же я бы отнес силовые структуры и, в частности, полицию, которая в регионах играется в царя горы. Из-за этого подчас один полицейский может полностью дискредитировать работу всей власти.
Все это болезни роста. Нужно время, должно уйти поколение людей, выросших при советской власти, и прийти те, которые родились в конце 90-х годов, - абсолютно новая волна. Будучи профессором, деканом факультета журналистики Международного университета в Москве, я часто смотрю на ребят и вижу - они совсем другие: абсолютно по-другому мыслят, иначе относятся к происходящим в обществе процессам. К каким-то относятся спокойнее, к другим - заинтересованнее. Они помогут стране перестроиться и уйти от коррупции. Конечно, общество развитого потребления таит в себе и определенные опасности, несет очень много пагубных страстей для молодого поколения: наркотики, свободу в отношениях, определенную инфантильность и безответственность. Но это неизбежно при достаточно высоком уровне жизни и социальных гарантиях.
Господин министр, вам повестка в суд
Барщевский: А в чем ты видишь причину невероятного роста агрессии в нашем обществе?
Гусев: Запредельный уровень агрессии и связанные с ним недавние случаи детоубийства вызваны упадком морали и нравственности. Например, воспитание, которое столетиями закладывалось, особенно в Европе, поднимало ценность человеческой жизни и уважение к человеку.
Барщевский: У тебя не возникло ощущения, что, по крайней мере, московская интеллигенция после Сахарова и Болотной ушла опять на кухни?
Гусев: Интеллигенция никуда не ушла. Она находится в ожидании того, какие первые шаги сделает старый новый президент.
Барщевский: То есть верят?
Гусев: Значительная часть людей верит, что система ценностей власти и политический климат изменятся, что наступит второе дыхание.
Барщевский: Ты доверяешь нашей судебной системе?
Гусев: Не очень.
Барщевский: Почему? Ведь "Московский комсомолец" выигрывает почти все дела в судах.
Гусев: Мы выигрываем, потому что правы. Никакого блата. При этом, присутствуя в судах по разным причинам, мы сталкивались с ситуациями заноса денег или телефонного права.
Барщевский: А как ты думаешь, на судебную систему что больше влияет: взяточничество или административно-телефонный ресурс?
Гусев: административно-телефонный ресурс. Взяточничество в меньшей степени - сегодня это не главный аргумент для судебной системы.
Барщевский: Правильно ли я понимаю, что если бы тебе как дилетанту было поручено произвести реформу судебной системы, то ты начал бы с обеспечения реальной независимости судей от давления, а не выслеживания коррупционных схем?
Гусев: Коррупционные схемы я бы вообще не брал за основу. Эта рутинная работа и так ведется, практически на всех направлениях. И рано или поздно отдельные коррупционеры все равно попадаются. Я бы прежде всего начал с разработки законодательного пакета, обеспечивающего полную независимость судей от исполнительной и законодательной власти. Но, кстати, и здесь очень важно, чтобы ушли судьи старшего поколения. Потому что очень многие из них с советского времени привыкли прислушаться к тому, что говорит власть. Не могут не прислушиваться.
Мне кажется, современным свободным и независимым может считаться тот судья, который спокойно отправит повестку, например, кому-либо из министров . Он должен прекрасно понимать, что государство и он делают общее дело.
Естественно, у каждого судьи должны быть опыт, интуиция и высокие нравственные качества. Но превыше всего в данной ситуации должен оставаться закон.
Ключевой вопрос
Барщевский: Павел Гусев - свободный человек?
Гусев: Не совсем. Прежде всего я завишу от своих читателей.
Барщевский: Но ведь ты собственник и не зависишь от хозяина?
Гусев: Конечно, нет. Но у меня такое количество знакомых и друзей в разных инстанциях. И когда в материале я вижу определенные слова или факты в адрес того или иного моего друга, близкого знакомого... Это плохо, наверное, звучит. Это страшно плохо звучит. Но мне становится страшно неловко, когда я себе представляю, что мой приятель, знакомый тысячу лет, почувствует, когда прочтет все это.
Барщевский: Но это не вопрос свободы, когда совесть не позволяет через что-то переступить, это нравственный вопрос.
Гусев: Поэтому я всегда своим журналистам говорю: "Ребята, пишите все что хотите, только не оскорбляйте личность - политическую, финансовую, военную - любую. Не оскорбляйте! И жестко следите за фактурой". За любую ошибку в газете журналист несет материальный ущерб, причем существенный, от 5 тысяч руб. до месячной зарплаты.
Кроме того, существует журналистская репутация. Когда у нас происходят нелепости: в материал вкрадываются неточности или не соответствующие действительности факты, предвзятость и журналист виноват (а все мы - люди), мы всегда приносим извинения, печатаем опровержение, даем уточнение и стараемся, чтобы человек, попавший в эту ситуацию, смог выступить в нашей газете со своей позицией. Репутация газеты от этого только растет. Признание ошибки - это проявление силы.