19.04.2012 00:03
Культура

Дмитрий Шеваров рассказывает о поэте Борисе Чичибабине

Текст:  Дмитрий Шеваров
Российская газета - Неделя - Федеральный выпуск: №87 (5760)
Читать на сайте RG.RU

Весенний дом

Я помню дом один весною

в городе.

Его за то я в памяти храню,

что по его карнизам

ходят голуби

и снег лежит у крыши на краю.

Еще мокрынь, еще деревья

голы те,

но, вся отдавшись нежному

вранью,

горит девчонка в том

весеннем холоде,

в мальчишеских ладонях,

как в раю.

Взлетают неба синие качели.

А дом стоит, тяжелый

от капели,

а льды звенят, а снег никак

не стается...

Борис Чичибабин

Борис Алексеевич Чичибабин родился в 1923 году в Кременчуге. Ученик токаря, солдат запасного стрелкового полка, механик авиачасти, студент филфака в Харькове. Летним вечером 1946 года Борис возвращался со свидания, когда на улице к нему подошли двое.

"Я шел окрыленный, счастливый, - вспоминал Чичибабин, - и вот... меня доставили в камеру. Повезли в Москву, во внутреннюю тюрьму на Лубянку... Самый ужасный переход - это вот от того, что ты идешь свободный и счастливый, и вдруг перестаешь быть человеком и уже не распоряжаешься судьбой..."

Потом была Бутырская тюрьма, "Вятлаг", пять лет лагерей. Он часто писал оставшимся в Харькове родным - маме, отцу, сестре.

"...Мне трын-трава: пускай сейчас придут и скажут собираться с вещами и увезут меня хоть на край света, плевать на все, раз у меня Пушкин в кармане..."

"...Люди здесь простые, хорошие и чистые; воздух самый здоровый для моих легких..."

О лагере Чичибабин никогда не вспоминал. "Когда приходится попадать в компанию бывших лагерников, я чувствую себя среди них самозванцем - ничего не помню. У меня была надежная внутренняя защита, как бы "внутренний монастырь": мои мечты, книги, стихи, моя духовная свобода, этим я и жил..."

А дальше снова все, как у многих. Рабочий сцены Харьковского драматического театра, учащийся бухгалтерских курсов, подсобный рабочий, бухгалтер в домоуправлении, потом экономист-плановик в трамвайно-троллейбусном управлении.

Вышла первая книга, по рекомендации С.Я. Маршака в 1966 году принят в союз писателей. Ненадолго.

В 1973 году Чичибабина исключают за стихотворение "Памяти Твардовского".

Еще в юности, в заключении, Чичибабин написал:

...Пока не на всех заготовлен

уют, -

Пусть ветер и снег мне уснуть

не дают...

Чтоб в каждом дому было чудо

и смех, -

Пусть мне одному будет худо

за всех.

В годы перестройки стали выходить его книги, один за другим в переполненных залах проходили его вечера, вчерашние гонители искали его дружбы. Он мог бы торжествовать, а у него сердце разрывалось от боли за разорванную страну. В одном из последних интервью Борис Алексеевич сказал: "Я не могу оставаться безучастным, когда все подвергается уничтожению и осмеянию..."

Если бы он однажды последовал совету "не принимай близко к сердцу", то не было бы у нас поэта Чичибабина. И не написал бы он в 1992 году "Плача по утраченной родине".

Судьбе не крикнешь: "Чур-чура,

не мне держать ответ!"

Что было родиной вчера,

того сегодня нет...

Исчезла вдруг с лица земли

тайком в один из дней,

а мы, как надо, не смогли

и попрощаться с ней...

Мы оказались тогда страной без флага, гимна и герба, и наверху лихорадочно стали лепить государственные символы из того, что было под рукой. Чичибабин в те дни предложил не спешить под крыло двуглавого орла, а всем миром подумать.

Власть и народ полны

несхожих вкусов.

А нам милей ягненок Иисусов,

друг Божьих игр, безгрешно

наг и бел.

А мы ему добро свое протянем:

лишь он бы стал России

оправданьем

на всенародно выбранном

гербе...

Помню вечер памяти Бориса Чичибабина в музее Цветаевой. В маленьком зале очень тесно. Зиновий Гердт скорбно сидел в уголке. Он сказал потом только несколько слов, но именно они почему-то запомнились: "Я счастлив тем, что судьба поставила меня на пути этого человека, мы были знакомы почти двадцать лет. О чем жалеть? Он был у меня - вот в чем мое счастье. За что мне такое счастье? Надо думать. Я буду думать..."

Литература