Сначала их называли незатейливо - пикетчицы. ОБОНом женщин, участвующих в митингах, первым назвал покойный ныне кинорежиссер Дооронбек Садырбаев. Расшифровывается эта аббревиатура как "отряд баб особого назначения".
Они действительно особого назначения. Потому что все время находятся на переднем крае акции протеста, в которой участвуют. Точнее сказать, к которой их привлекли организаторы и, конечно, не за спасибо. Эти женщины - в самой гуще событий. Идут напролом, берут напором. Милиционеры пасуют перед ними - попробуй применить тут силу, - и потому ОБОН практически всегда побеждает и помогает своим "работодателям" добиться поставленных целей.
Об отрядах баб особого назначения много рассказывали в местных средствах массовой информации. Термин "ОБОН" даже вошел в повседневный лексикон киргизстанцев. Но до сегодняшнего дня никому не удалось проследить историю его развития до существующих ныне масштабов. Именно поэтому исследование, проведенное центром помощи женщинам, уникально. Работники центра опросили около 1 тысячи человек по всей республике в городах и селах. Встречались они и с самими "обонщицами". Цель - показать общественности истинные причины возникновения этого явления в Киргизии и рекомендовать правительству, что нужно делать, чтобы минимизировать влияние таких "отрядов" на общественно-политическую ситуацию в стране.
О результатах проделанной работы "РГ" рассказала исполнительный директор центра Айгуль Алымкулова.
РГ: Айгуль, почему вы решили провести такое исследование?
Алымкулова: Начать работу мы решили под влиянием нескольких факторов. Самый, пожалуй, главный - вопросы, которые лично мне давно не давали покоя: "Почему в митингах и пикетах участвуют женщины, играют роли заводил, образно говоря, лезут под танки? Ради чего?" Я, например, считаю, что выйду на митинг, только если позволят мои собственные убеждения. Но когда смотришь на этих женщин, создается впечатление, что у них иные мотивы. Какие? Это мы и хотели выяснить. Что заставляет чьих-то жен, матерей, сестер и даже бабушек надевать маску агрессивности и бросаться на амбразуру, подвергая себя и окружающих опасности?
РГ: А разве ответ неочевиден?
Алымкулова: То, что "обонщицам" платят, было известно до нашего исследования. Мы лишь еще раз подтвердили это. Но есть и другие выгоды, о которых прежде не упоминалось. Например - трудоустройство на хорошие должности близких родственников. Например, хочет кто-то выбить из кресла, скажем, губернатора и занять его место. Он организует для достижения своей цели "поддержку" народных масс во главе с ОБОНом, и начинается натуральная осада здания госадминистрации. В республике, особенно в постреволюционные месяцы, такие случаи происходили сплошь и рядом. Почему женщины во главе? Тонкий психологический ход. Они такие скандалы и истерики могут устроить, что ой-ой-ой. И в волосы вцепиться, и одежду порвать, и просто плюнуть в лицо. Чем может мужчина, тем более занимающий государственную должность, на это ответить? Ударить? Это ниже его достоинства. Тем более, журналисты рядом стоят и на камеры все снимают. Самый оптимальный выход - отойти подальше. И милиционеры, кстати говоря, по той же причине предпочитают не вмешиваться.
РГ: В каком году ОБОН впервые появился в республике?
Алымкулова: В массовом порядке его начали использовать в 2005 году. Хотя кто-то считает, что история таких "отрядов" началась еще с аксыйских событий - в 2002 году. Но тогда за освобождение Азимбека Бекназарова с помощью митингов и пикетов боролись его родственники и односельчане. Сказать, что им платили деньги или другими благами поощряли, думаю, нельзя. Возможно, что и до аксыйских событий предпринимались какие-то попытки решать вопросы с помощью женских спец-отрядов. Выяснить это нам не удалось.
РГ: Правда ли, что ОБОН в Киргизии зародился именно на юге страны?
Алымкулова: Практически все люди, которых мы опрашивали, сказали, что ОБОН появился в Джалал-Абаде весной 2005 года. Затем передислоцировался в Бишкек. Одно из его ярких проявлений в столице - блокирование работы Верховного суда с требованием отставки председателя Курманбека Осмонова. Здание осаждали долго, не давая судьям нормально работать.
РГ: В исследовании сказано, что вы интервьюировали самих "обонщиц". Как же вы их определяли?
Алымкулова: Я так отвечу на ваш вопрос - у нас маленькая страна, и она своих "героев" знает в лицо. А если серьезно, то в ходе исследования мы интервьюировали множество людей. И когда в каком-нибудь селе десяток человек говорят, что вот эта сельчанка участвовала в ОБОНе, как им не верить?
РГ: И как они рассказывали о своей "работе"? С гордостью? Стыдились?
Алымкулова: Большинство опрошенных все-таки стыдится своего участия в "отрядах баб особого назначения". Говорят, что другого выхода нет. Мол, семью надо кормить, а мужья - безработные. Хотя лично мне кажется, что фразу "выхода нет" некоторые используют только как оправдание.
РГ: Как мужья относятся к тому, чем занимаются жены?
Алымкулова: Если мужчина сидит дома без работы, а женщина кормит семью, зарабатывая неплохие деньги хотя бы таким способом, как он будет возражать?
РГ: Нарисуйте, пожалуйста, социальный портрет среднестатистической "обонщицы".
Алымкулова: Ей от 25 до 50 лет. Работает обычно на малооплачиваемой должности либо вообще не трудоустроена. Замужем, имеет несколько детей. Кстати говоря, уже есть целые династии "обонщиц", когда на митинг идет группа близких родственниц. Так больше удается заработать. Но это я говорю о рядовых "бойцах". Лидеры стоят особняком. В ходе исследования мы разделили руководителей таких "отрядов" на два типа. Первый - те, кто выбился в предводители из самых низов благодаря своим неординарным волевым качествам. Они по природе более языкастые, пробивные. Второй тип - представители, так сказать, партийной номенклатуры. У них уже есть организаторский опыт, управленческая закалка, и они далеко не бедные. Они приходят в ОБОН потому, что хотят реализовать свои лидерские качества и добиться общественного признания.
РГ: Сколько зарабатывает "обонщица"?
Алымкулова: От 500 сомов за участие в одной акции протеста. Это нижняя планка. Но есть профессионалы, которые получают и больше. Они знают, что говорить, как общаться с прессой, на кого бросаться с кулаками, ругаться и так далее. Не в первый раз участвуют, в общем, в протестных акциях. Я могу с уверенностью сказать, что сегодня практически в каждом селе республики есть свой ОБОН. И женщины, и мужчины продолжают вливаться в его ряды, потому что "дамские отряды" превратились в настоящий бизнес со своими условиями, услугами и прайсами. И клиентами, в числе которых политики, чиновники и даже предприниматели, которые при необходимости выводят людей на площади и улицы.
РГ: Как общество относится к ОБОНу?
Алымкулова: В основном отрицательно. Если подвергнуть глубокому анализу все, что эти так называемые отряды делают, то становится понятно: они представляют угрозу национальной безопасности. А это очень серьезно. ОБОНом могут воспользоваться и экстремисты разные, и пресловутые внешние силы, о которых не раз говорило руководство республики. По примеру "женских отрядов" могут образовываться другие группы, которые начнут действовать еще агрессивней.
РГ: Разве правоохранительные органы не имеют никаких законных рычагов воздействия на "обонщиц"?
Алымкулова: Имеют, конечно. Действия ОБОНа однозначно подпадают под статьи административного и уголовного кодекса, например, хулиганство или нанесение вреда здоровью. Женщины также перекрывают дороги, блокируют здания госорганов и даже, были случаи, берут заложников. Но когда речь идет о политической борьбе, у милиции связаны руки. ОБОН - лишь симптом болезни, которая сегодня поразила общество. Для излечения требуется мощная политическая воля. И нужно помнить, что только карательными мерами не обойтись. То есть следует работать на предупреждение. Наказанию подлежат и те, кто заказывает и оплачивает работу ОБОНа, и его лидеры. А простых женщин в "особые" ряды приводит бедность.
ОБОН, по версии экспертов, - устоявшиеся неформальные группы, состоящие в основном из женщин, целенаправленно сформированные и действующие для достижения целей конкретных заказчиков, регулярно применяющие агрессивные, насильственные, неправовые методы работы. ОБОН не относится к истинным гражданским группам, так как не представляет ни свои интересы, ни интересы уязвимых слоев населения.
- Я встретилась с женщиной, которая так и сказала:
- Я - ОБОН! Мы сейчас весь город почистили, всех коррупционеров выгнали!
- Откуда ты знаешь, что они - коррупционеры?
- Я знаю, что такой-то - коррупционер, он взятки берет.
- Для чего ты прибыла сюда?
- Я приехала в министерство, хочу руководить (название государственной службы). Она (нынешняя руководитель организации) - коррупционерка, а я хочу получить назначение.
- Ты прошла собеседование?
- Сначала он (тот, кто принимает решения о назначении) меня хорошо встретил, а сейчас вообще не принимает. Если так будет делать, то его тоже выкинем!
В Киргизии некоторые женщины стали ударной силой в акциях протеста.